Джеймс Дэшнер - Испытание огнем
Когда Тереза замолчала, Томас уловил странный блеск в ее глазах.
— Эрис — мой лучший друг, Том, — спокойно, обыденно сообщила Тереза.
И тут Томас не выдержал.
— Мне! Все! Равно! — прокричал он, прекрасно сознавая, что лжет.
— Кстати, если тебе не плевать на меня, то поймешь, почему я делаю все возможное, чтобы спасти Эриса. Ты бы сделал для меня то же самое?
Невероятно, какой далекой стала девушка, которую он считал некогда ближайшим другом. Ведь в воспоминаниях Томас всегда видел себя и ее вдвоем, вместе.
— В чем дело? Ты пробуешь все доступные способы, чтобы причинить мне боль? Лучше захлопни свою пасть и делай то, зачем пришла сюда!
Выплеснув ярость, Томас с трудом отдышался. Сердце так бухало в груди, что, казалось, вот-вот остановится.
— Отлично, Эрис, открываем дверь: Томасу пора.
Глава пятьдесят первая
Томас больше не хотел говорить ни с Терезой, ни с Эрисом, однако без боя сдаваться не собирался. Решил подождать удобного момента.
Пока Эрис присматривал за пленником, Тереза направилась к светящемуся прямоугольнику, на который Томас невольно засмотрелся.
На фоне двери ее фигура казалась размытым силуэтом, словно того и гляди растворится в воздухе. Наконец она покинула освещенную зону и в тени стала нажимать на какие-то кнопки. Похоже, прямо в стене у двери имелась консоль.
Закончив, Тереза обернулась.
— Посмотрим, работает ли, — сказал Эрис.
— Работает, работает.
Раздался громкий хлопок, зашипело. Правый край стеклянной двери пришел в движение. Из постепенно растущего проема вырвались клочья белесой дымки, почти сразу же растворившись в горячем воздухе ночи, словно кто-то приоткрыл дверцу давно забытого холодильника. Стеклянный прямоугольник по-прежнему излучал бледное сияние, однако тьму внутри колодца за ним разогнать был не в силах.
Светилась сама дверь, за ней не было никаких радиоактивных отходов. (По крайней мере Томас надеялся на это.) Наконец она с льдистым скрежетом стукнулась о стену неровного камня и остановилась. Дымка растаяла, и Томас ощутил, как под ним разверзлась бездна страха.
— Фонарик есть? — спросил Эрис у Терезы.
Положив копье, девушка сняла со спины рюкзак и порылась в его недрах. Достала фонарик и включила его.
Эрис кивнул в сторону темной комнаты.
— Глянь, что там. Я пока за этим присмотрю. А ты не рыпайся, понял? Почти уверен, внутри тебя ждет смерть полегче, чем от удара ножом.
Дав себе зарок хранить молчание в присутствии этих двоих, Томас не ответил, подумав удастся ли обезоружить противника.
Подойдя к самому порогу зияющей черноты, Тереза направила лучик фонаря внутрь и повела им вверх-вниз, вправо-влево. Сквозь тонкую пелену дымки удалось разглядеть интерьер: маленькая комнатка, всего несколько футов в глубину, стены из серебристого металла, покрытые выступами в пару дюймов с темными отверстиями на концах; эти выступы отстояли друг от друга на пять дюймов, образуя квадратную решетку.
Выключив фонарик, Тереза обернулась к Эрису.
— Кажется, она.
Эрис быстро глянул на Томаса, который так увлекся созерцанием странной комнаты, что пропустил второй шанс обезоружить его.
— Точно такая, какой ее описывали.
— Значит… все? — спросила Тереза.
Кивнув, Эрис перехватил нож другой рукой.
— Да, все. Томас, будь паинькой, заходи в комнату. Кто знает, вдруг это проверка, и только ты войдешь, как тебя отпустят. И мы снова будем счастливы вместе.
— Заткнись, Эрис. — Первый раз за последнее время Тереза произнесла фразу, за которую не хотелось ее ударить. Девушка обернулась к Томасу, стараясь не смотреть в глаза. — Пора, хватит тянуть.
Эрис повел ножом, как бы говоря Томасу: двигай в комнату.
— Пошел. Не заставляй тащить тебя.
Томас, пытаясь придать лицу выражение безразличия, посмотрел на него. Разум тем временем лихорадочно просчитывал варианты. Сейчас или никогда. Сражаться или подохнуть.
Посмотрев на дверь, Томас двинулся к ней. Три шага — и половина расстояния пройдена. Тереза подтянулась, выпрямилась, сжала кулаки — на случай если Томас выкинет напоследок номер. Эрис целился ножом ему в шею.
Еще шажок. Второй. Вот Эрис стоит слева, всего в нескольких футах; Тереза за спиной, вне поля зрения; комната с серебристыми стенами и отверстиями в них — прямо впереди.
Остановившись, Томас посмотрел на Эриса.
— Ты помнишь, как умирала Рейчел? — Он сделал свой ход, рискнул.
Ошеломленный, Эрис на секунду расслабился. Томас только того и ждал: кинулся на парня и левой рукой выбил нож, а правой врезал под дых, так что Эрис свалился на пол, отчаянно хватая ртом воздух.
Скрежетнул металл о камень, Томас не стал оборачиваться и не успел добить Эриса ногами. Тереза подобрала копье.
Мгновение Томас и Тереза смотрели друг другу в глаза, и девушка бросилась в атаку. Томас не успел прикрыться, и древко копья врезалось ему в висок, так что из глаз посыпались искры. Томас повалился на пол и, стараясь не потерять сознания, отполз на четвереньках в сторону.
С воплем Тереза обрушила копье ему на макушку. Парень снова упал; по волосам на виски потекло что-то теплое. Голова разрывалась от боли, словно прямо в мозг вогнали лезвие топора. Боль разошлась по всему телу, вызывая тошноту. Томас кое-как перевернулся на спину и увидел, что Тереза вновь замахнулась копьем.
— Иди в комнату, — тяжело дыша, велела она. — Иди, или я снова огрею тебя и буду бить, пока не вырубишься и не истечешь кровью.
Эрис к тому времени оправился и, встав на ноги, подошел к Терезе.
Томас лягнул их по коленям, и они, закричав, повалились друг на друга. От усилий по всему телу прошла волна жуткой боли, в глазах полыхнули белые вспышки, мир закружился. Перевернувшись на живот, Томас подсунул под себя руки, но не успел приподняться и на несколько дюймов, как на него упал Эрис и начал душить.
— Ты войдешь в эту комнату, Томас, — прохрипел новичок ему в ухо. — Тереза, помоги!
Сил сопротивляться не было. Из-за ударов по голове мышцы как будто обмякли, у мозга не осталось энергии приказывать им. Тереза подхватила его под мышки и потащила к открытой двери, а Эрис подталкивал, не давая возможности лягаться. В кожу впивались острые камни.
— Не надо, — прошептал Томас, впадая в отчаяние. От каждого слова нервы вспыхивали болью. — Прошу…
Он видел лишь вспышки белого на черном фоне. Сотрясение. Томас заработал чудовищное сотрясение мозга.
Он почти не чувствовал, как его перенесли через порог. Как Тереза сложила ему руки, перешагнула через него и помогла Эрису устроить ноги так, чтобы Томас лежал лицом к стене. У него не было сил даже взглянуть на противников.
— Нет, — выдавил он еле слышно. Перед мысленным взором возникла картина Изгнания — когда больного Бена вытолкнули в Лабиринт. Казалось бы, неподходящее время вспоминать о казни, зато теперь Томас на собственной шкуре ощутил, каково было Бену в те последние секунды перед закрытием Врат.
— Нет, — повторил Томас так тихо, что его никто не услышал. Все тело — от макушки до кончиков пальцев на ногах — болело.
— Упрямец! — воскликнула Тереза. — Сам себе жизнь усложняешь и заодно всем нам!
— Тереза, — прошептал Томас и, переборов боль, попытался связаться с ней телепатически, хотя уже долгое время ему это не удавалось.
«Тереза».
«Прости, Том, — раздался в голове ее голос. — Спасибо, что ради нас пожертвовал собой».
Томас не заметил, как закрывается дверь. Она захлопнулась в тот момент, когда в темноте гаснущего разума пронеслось последнее — страшное — слово Терезы.
Глава пятьдесят вторая
Внутренняя сторона двери так же светилась зеленым, превращая маленькую комнату в мрачную тюрьму. Томас закричал бы, заныл, пуская сопли и ревя как ребенок, если бы не боль. Она сверлила череп, а глаза будто плавали в кипящей лаве.
Затем пришла по-настоящему сильная боль — в сердце, от окончательной утраты Терезы. Томас просто не мог позволить себе плакать.
Он совершенно потерял счет времени, словно Создатели так и хотели, чтобы Томас в ожидании конца подумал о произошедшем. О том, как просьба Терезы доверять ей во что бы то ни стало обернулась очередным грязным трюком. Лишним доказательством двуличности.
Прошел час. Или два, а может, и три. Или всего тридцать минут. Кто знает…
Зашипело.
В слабом свете было видно, как отверстия в стене напротив испускают тонкие струйки дыма. Повернувшись и пробудив в голове боль, Томас оглядел другие стены. Из всех отверстий струился непонятный туман.
Шипение стояло как в разворошенном гадючьем гнезде.
Значит, это конец? После всех пройденных тестов, разгаданных тайн и сражений, наполненных мимолетным чувством надежды, Томаса убьют каким-то там ядовитым газом? Банально. И глупо. Он дрался с гриверами и шизами, пережил огнестрельное ранение и инфекцию. ПОРОК… Они спасли его, а теперь они же его и отравят?
