Евгений Кривенко - В землях Заката
«Говори с людьми, — внушал тот. — Даже если они неприятны, будь доброжелателен. Мы живём в опасном мире и нельзя знать заранее, где найдёшь, а где потеряешь. Порою одно услышанное слово может спасти жизнь. А одно враждебное погубить её…».
Варламов повернулся к человеку в балахоне.
— Вы говорите о Трёх ликах, — проговорил он, стараясь не стучать зубами. — Почему же считают, будто вы поклоняетесь Сатане?
Человек сел, положив мосластые руки на стол.
— Так Люцифера называют христиане, — в голосе скользнуло пренебрежение. — Но в переводе с еврейского Сатана означает просто «противник». Да, Он противник бога, но друг людей, это Люцифер принёс им свет знания. Недаром Его называют «Денница, Сын зари». Христиане примитивно понимают бытие, думая, что Вселенную создал их бог. В действительности Вселенная возникла из Единого, по-гречески «to proton». Сейчас его предпочитают называть космическим разумом, но суть от этого не меняется. Ещё до появления христианства один мудрый грек писал: «Поскольку природа Единого творит всё вещи, оно само не есть что-либо из них». [10] Боги, а точнее Владыки появились как эманации или воплощения Единого. Христианский бог Иегова и Люцифер — это разные проявления Единого. Иегова воплощает волю, а Люцифер — разум. К счастью, они ведут битву в просторах Вселенной, и на Земле сталкиваются редко, иначе она превратилась бы в в царство Хаоса. Но вам только что представили другие лики Единого: Тёмного Воина и прекрасную Лилит, дарящую любовь…
Варламов вспомнил, какую любовь собиралась дарить Лилит поклонникам Трехликого в покинутом городе, но смолчал: ещё придётся отвечать за подстреленных лошадей.
А собеседник продолжал с фанатичным огнём в глазах:
— Христиане заблуждаются, думая, что Иегова добр. Он жестоко наказывает за нарушение своих заповедей. Сначала изгнал из рая, затем обрушил на беспомощных людей воды потопа, а потом уничтожал в трёх мировых войнах. Он не позволяет испить из фонтанов рая — океана энергии, наполняющей пространство. Это дало бы людям могущество, но Иегова боится соперников, ему нужны только рабы. Он запретил поклоняться другим воплощениям Единого, боясь, что они помогут людям. Но мы не подчинимся ему!
Поклонник Трехликого ударил кулаком по столу. Вздрогнули все: Варламов, Джанет, Памела и череп. Неизвестно, как долго продолжалась бы вдохновенная проповедь, но тут упал свет из распахнутой двери, и появился Брайан с подносом.
— Не замучили теологическими рассуждениями? — весело спросил он, расставляя бутылки и бокалы. — Обещал Памеле, что приведу партнёров для игры, а сам исчез. Угощайтесь.
Ловко разлил женщинам сок, плеснул в три бокала виски и разбавил содовой. Варламов облегчённо вздохнул — от горящих глаз соседа стало не по себе, — и пригубил виски. Джанет покосилась, но ничего не сказала. А Брайан вытянул из-под столешницы ящик и положил перед каждым по шлему из пластика.
— Ныряем в виртуальную реальность! — объявил он. — Сегодня нас пятеро, так что все выбирают роли по вкусу. Пробовал? — обратился он к Варламову.
— Только на уроках по вождению, — сказал тот.
Он взял шлем, и неприятный холодок протёк по спине: лица цзин тоже закрывали пластиковые щитки.
Джанет с сомнением оглядывала шлем.
— Надеваем! — торопил Брайан. — Объяснения по ходу игры.
Варламов опустил на голову шлем и снова почувствовал раздвоение: он сидел на стуле, но одновременно оказался на берегу речки. Светлая вода струилась мимо песчаного берега, и деревья полоскали в ней ветви, похожие на зелёные волосы. Пахло сырой травой, шелестел в листве ветер.
А потом Варламов услышал всплеск.
Повернул голову и увидел сидящую на берегу женщину в серебристом платье и с венком на распущенных волосах. Женщина улыбнулась Евгению, и он с удивлением узнал помолодевшую Памелу.
— Привет! — сказала она чарующим голосом. — Этот мир лучше того, что мы оставили. Не хочешь присесть рядом?
И она поболтала босыми ногами в воде.
Варламов попробовал сделать шаг, но лишь ударился коленом обо что-то и вспомнил, что сидит за столом.
— Как тут передвигаться? — смущённо пробормотал он.
— На столе есть джойстик, — смех Памелы прозвучал серебряным колокольчиком. — Просто сдвинь его вперёд.
Варламов нащупал рукоять, стол по совместительству служил игровой консолью. Наклонил вперёд и испытал чувство скольжения над землёй. Памела оказалась рядом, а Варламов с удивлением почувствовал холод лодыжками, будто на самом деле ступил в воду.
Памела тихонько рассмеялась:
— Шлем воздействует на нервную систему, так что может вызывать простые ощущения. Боль, холод, тепло…
Она встала, и платье заструилось, обтекая фигуру.
— Жаль, что ты не в сенсорном костюме. — Она высунула кончик языка, поддразнивая Евгения, и вдруг соскользнула в воду. Волна приподняла платье, омыв белые стройные ноги. — Люблю воображать себя ундиной. [11] Сидеть на берегу, расчёсывая волосы, и завлекать мужчин… Надеюсь, мы ещё встретимся.
Варламов с опозданием понял, что платье Памелы и было таким сенсорным костюмом, а она отвернулась, глядя вверх по течению.
— Постой, — сказал он растерянно. — А мне что делать?
— Выбирайся наверх, — услышал он сквозь плеск. Памела уже скользила в воде серебристой рыбкой. — Там тебя ждёт сюрприз.
«Да уж», — уныло подумал Варламов, не привыкший к таким развлечениям. Но послушно наклонил рукоять в другую сторону, и речка куда-то провалилась, а он оказался на краю иссечённого канавами поля. Вдали виднелись строения, к ним вела пустынная дорога. Варламов попытался двигаться в сторону городка, но обнаружил, что скорость невелика — добираться придётся долго.
Потом услышал сзади скрип и унылое ржание.
Оглянулся: его догоняла запряжённая в телегу лошадь. На телеге сидел субъект мрачного вида, нахлёстывая бедное животное кнутом. Поравнявшись с Варламовым, он громко сказал «тпру», и лошадь стала.
— Подсаживайтесь! — Возница снял шляпу и слегка поклонился. Он был одет в чёрное, лицо бледное и непримечательное. Варламов вздрогнул, узнав соседа по столу. — До города не близко, да ещё могут повстречаться сюрпризы.
Варламов напомнил себе, что это только игра, двинул рукояткой и оказался на телеге. Возница хлестнул лошадь.
— Позвольте представиться, — голос прозвучал с холодной небрежностью. — Странствующий священник, отпускаю грехи всем, кому понадобится по ходу игры.
— Зачем? — удивился Варламов.
— Если вас убьют с не отпущенными грехами, — деловито пояснил священник, — то в следующем туре окажетесь на уровень ниже. Всё, как в жизни… Эге, а вот и они!
Из канавы поднялось несколько оборванных субъектов с ружьями наизготовку — явно бандиты.
— Стреляй! — священник фамильярно ткнул Варламова в плечо. — Мне по сану не положено.
— Как? — пробормотал Варламов и тут же нащупал на рукоятке спусковой крючок, а перед глазами замаячил прицел двустволки.
Бандиты открыли огонь, Варламов тоже. После убедительной канонады — с дымом, едким запахом пороха и слетевшей с головы священника шляпой, — все бандиты полегли. Священник спрыгнул, поднял шляпу и помахал ею Варламову.
— Быстрее! Собирай боеприпасы!
Неуклюже манипулируя рукояткой, Варламов обчистил патронташи павших бандитов, а потом двинулись дальше. Городок приблизился и стало видно, что он походит на Другой Дол, только запущеннее и весь словно в густой тени.
И здесь Тёмная зона!
Дорогу перегораживала баррикада из ржавых автомобилей, из-за неё появился Брайан — весь в чёрной коже, увешанный металлическими побрякушками и с мотоциклетной цепью в руке.
— А вот и вы, — гнусно ухмыльнулся он. — Не пройдёте, ублюдки!
И добавил пару непечатных слов.
Священник пожал плечами и повернулся к Варламову.
— Тебе надо попасть в город. Там есть место, где можно получить приз и выйти из игры. Придётся драться.
Варламов снова напомнил себе, что это только игра и «слез» с телеги. Брайан тут же замахнулся цепью, Евгений не успел уклониться и получил удар по руке. Боль хлестнула всерьёз, и он вспомнил слова Памелы, что шлем способен вызывать ощущения.
Обошёлся бы и без такого реализма.
Брайан грязно выругался и взмахнул цепью снова. Варламов вспомнил, что в руках у него ружьё и отбил удар стволом. Потом зазевался и чувствительно получил по ногам. Как видно, драться здесь приходилось всерьёз.
Цепь засвистела, на этот раз целясь в голову. Варламов присел и изо всей силы ткнул Брайана стволом в грудь. Тот захрипел и опрокинулся на спину, но при этом сумел огреть Варламова по колену. Потом вскочил, сделал обманный финт, и цепь больно хлестнула по ягодицам.
От боли и обиды на глазах Варламова выступили слёзы, а кулаки непроизвольно сжались.
