Игорь Мист - Новый Вавилон
Аввакум, выжидающе смотрел на Городничего, который в ответ только спокойно пожал плечами.
— Не вижу в уничтожении Долины, как, впрочем, и всего остального, ничего затруднительного. На все — воля Божья, Владыка.
— Мне нравится ваша рассудительность, и, не сомневаюсь, вы придумаете, как это сделать со вселенским шумом.
— Заминируем в нескольких местах и разом подорвем, не бомбить же с воздуха!
— Почему же нет? Но вам, как профессионалу, виднее. Сколько времени может занять подготовка?
Городничий задумался на мгновенье.
— Завтра разработаю план, согласую с вами, день на то, чтобы достать материалы, два дня — на — минирование … итого, пять дней.
— Не надо со мной согласовывать, я вам доверяю детали. Четыре дня?
Городничий, хоть и позволил себе усмехнуться, но почтительно произнес:
— Постараюсь, Владыка Аввакум.
— Средства вам, с Божьего благословения, переведут сегодня же.
— У меня осталось еще немало с прошлого раза. — Городничий не стал уточнять детали.
Но Аввакум уже не слушал его. Четыре дня… Через пять дней князь Романов будет возглавлять Северо-Запад. Иезуит был в этом уверен. Самому князю он не собирался ничего рассказывать. Эти аристократы слишком благородны и могут в последний момент преподнести ненужный сюрприз и разрушить его долговременные планы.
Аввакум, довольный встречей, распрощался с Городничим и первым покинул тихую лесную обитель.
На следующее утро после тайного свидания Аввакума с Городничим Данилин получил приглашение от Вольного на разговор.
Ровно в четыре часа коллеги как будто случайно встретились на платной автомобильной стоянке в центре Москвы. На плохо проветриваемой подземной парковке было душно, пахло резиной и выхлопными газами.
Данилин пришел, подтянутый и элегантный, как всегда. Вольный нервничал, его галстук сбился на сторону.
— Приветствую вас, уважаемый господин Вольный, — Данилин был подчеркнуто вежлив.
— Здравствуйте, господин Данилин.
— Давай, на — «ты», к чему формальности. Нас никто не слышит, если ты тоже один? — Данилин хитро и недоверчиво посмотрел на Вольного. Тот заметил его взгляд, но отреагировал неожиданным вопросом:
— Слышал, у тебя строительство идет полным ходом в Долине?
— Продвигается, — Данилин гордился своим участием в проекте, получившим одобрение у самого Патриарха и президента. — Купить участок было непросто. Строит — архитектор Орлов. Будем обсуждать проект, а заодно вдохнем выхлопного газа? Не поверю, что господину Вольному не о чем больше говорить, кроме архитектуры.
— Слышал еще, ты в поисках одного… человека, и недавно уничтожил его группу?
— Есть вещи, о которых нельзя рассказывать даже коллегам. Если нужна информация, существует порядок. Делается запрос, и тогда…
Вольный поднял руку.
— Он сейчас в Долине… — сказал он и торжествующе посмотрел на собеседника.
— Так вот, почему ты пришел…
Вольный кивнул.
— Он там отнюдь не прохлаждается.
Очередная машина заехала на парковку и теперь искала место между плотными рядами автомобилей. Вольный подозрительно проводил ее глазами.
Данилин был озадачен — откуда Вольный мог знать про планы Городничего? А если знал, почему такая секретность, почему сам не поймает бандита, чтобы заслужить медаль, или… не может? Мозг Данилина начал усиленно работать, вспоминая, с кем может быть связан коллега и на чьей он стороне, если решился прийти и рассказать про Долину и Городничего. Вольный — не так прост …
Тот, словно прочитал его мысли.
— Понимаю, о чем ты думаешь, но не могу оказаться под огнем — пострадают мои близкие. Если взорвут Долину, последствия затронут всех. От сотен погибших строителей — Гибридов, которых, впрочем, никому не жалко, до депутатов Думы и простого народа, на глазах которого пытаются растоптать символ веры. Бунт неминуем, и кто — то его непременно возглавит.
Данилин все прекрасно понимал.
— Сколько осталось времени?
— Думаю, пару дней, не больше. Механизм запущен.
— Спасибо тебе. Если, что-то будет надо от меня — спрашивай, помогу.
— Может, и придет время. — Вольный, попрощавшись с Данилиным, не оглядываясь, направился к выходу со стоянки.
41. Истина. Прийдите, Поклонимся
Он проник в дверь трюма, но девушка не проснулась. Она лежала, накрытая только простыней, и спала, не подозревая, что напротив, сидит Дронов, смотрит и размышляет.
Наконец, Алексию надоело ждать, и он откинул простыню. Веда лежала в одежде, подогнув колени под подбородок.
— Пора вставать!
Дронов перевернул спящую девушку и молниеносно связал ей руки за спиной. От неожиданности она попыталась закричать, но он с силой зажал ей рот ладонью.
— Тише, это я! Не кричи.
Веда широко раскрыла глаза.
— Что ты делаешь?! Ты не трогал меня, все это время. Где ты пропадал? Ко мне вчера пришел старик — чернокожий и передал твою просьбу, чтобы я тебя встретила.
В голосе девушки Дронов почувствовал страх.
— Я и сейчас предпочел бы к тебе не прикасаться.
Он резко приподнял Веду на кровати, приблизил ее глаза к своим и закричал прямо в лицо:
— Это ты убила Левицкого в Лондоне у меня за спиной. Кто послал тебя ко мне?! — Алексий резко отпустил девушку, и та, запрокинув голову, упала обратно на подушку. Неожиданно кровь из ее носа хлынула на смятую постель.
— Афри — тоже с твоей помощью убили. А, ее за что? За то, что полюбила? Для этого я спасал тебя? Сейчас все расскажешь. — Он принес ведро с водой и окатил девушку, приводя в чувство, и вскоре она, всхлипывая, начала говорить:
— Мой отец, — генерал Ремезов, работал в Москве у Бориса Левицкого. После того, как отец узнал, кто на самом деле Левицкий и его подельник, он хотел уволиться, но те двое испугались огласки своих дел и организовали покушение. Мой отец и мать были убиты.
— Так ты дочь генерала Ремезова?! — Это был человек, про которого не раз с уважением рассказывал Дронову Вольный.
— Да. Меня воспитывали в закрытом интернате, где сирот готовили к смирению, послушанию и учили ужасным вещам. Каким и как это делалось — не хочу рассказывать. В голосе Веды сквозили горечь и обида. — Кровь мешает говорить, и руки развяжи, никуда не убегу, обещаю!
Дронов подошел и вытер кровь, но руки развязывать не стал.
— После окончания школы нас проверяли в деле несколько раз, но к тебе это не имеет отношения. Не знаю как, но меня нашли люди Аввакума, и они подстроили, чтобы я познакомилась с Афанасием, сыном Вольного. Мы подружились, и он даже полюбил меня.
— Ты, конечно, его тоже? — В вопросе Алексия сквозила насмешка.
— Не знаю. Мне обещали, что я смогу отомстить за смерть родителей, поэтому я надеялась, он не узнает, что нас нарочно познакомили. Затем те же люди Аввакума подставили Афанасия — они хотели выложить в открытом доступе в Сети, сделанные мною в Африке снимки, и якобы заставили меня бежать и скрываться. Спасал меня уже отец Афанасия. Он не знал, конечно, что тут замешан Аввакум, и делал это ради сына. Во всяком случае, так он говорил мне.
— Ты и Вольного подставила, и Афанасия предала — второго я лично не знаю, но он — сын Вольного, а значит, хороший парень! — Дронов начал успокаиваться и взял себя в руки. — Дальше! Что было дальше?!!
— Потом, как и говорил Вольный, появился ты — на границе согласился взять меня с собой, и мы вместе добрались до Лондона. Здесь я получила разрешение отомстить Левицкому, собственно, из-за этого я и согласилась следовать за тобой. Люди Аввакума еще в Москве показали мне документы, где разъяснялось, как и за что компаньоны убили моих родителей. Я хотела выяснить у него правду еще на празднике у князя Андрея, но испугалась, а в Лондоне воспользовалась тем, что ты удалился, вышла, взяла такси и поехала к дому, где у вас была назначена встреча с Левицким. По дороге заскочила в Сохо и купила пистолет с глушителем. Этот мерзавец был дома один и ждал тебя. Я пробралась через двор, разбила окно и залезла в него. Естественно, Левицкий не ожидал допроса от худенькой изможденной девушки. Когда я спросила, помнит ли он моего отца — генерала Ремезова, он стал юлить, изворачиваться и говорить, что не имеет к его смерти отношения, но я дала ему послушать запись, где прекрасно можно разобрать, как один из исполнителей подробно рассказывает о способе убийства моих родителей и как Левицкий его инструктирует. Присутствовал при этом и еще один человек, который тоже все подтвердил. Когда Левицкий услышал конкретные имена и эту запись, то понял, что отпираться бесполезно. Он запросил пощады, затем попытался меня ударить, и тогда я застрелила его.
— Зачем Аввакум твоими руками убрал его? Вольный говорил мне, что он, кажется, хотел вернуться и снова попасть во власть.
