Керри Райан - Лес Рук и Зубов
С трудом переставляя ноги, мы бредем вперед и стараемся не терять друг друга из виду в дыму. Стараемся не обращать внимания на запах горелой, разложившейся плоти. Главное — выжить. Не сдаться. Никто не хочет сдаваться первым.
Порой, когда ноги начинают отказывать и дрожат от усталости, я вытираю пальцем пот с шеи и пишу имя Трэвиса на руке, покрытой слоем пепла. Если я остановлюсь, это будет предательством. Я не могу его предать. Он умер ради меня, и я не имею права сдаваться, иначе его жертва была напрасной.
Однажды ночью, когда сны о Трэвисе грозят утопить меня в слезах и ярости, я ухожу подальше от всех в поисках свежего воздуха и одиночества. На горизонте ночь полыхает оранжевым заревом, и я содрогаюсь при мысли, что огонь упорно движется за нами следом и что завтра нам предстоит очередная утомительная гонка.
Вдруг из темноты до меня доносится чье-то всхлипывание. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю вдалеке сгорбленную фигурку. Это Джейкоб. Я подхожу, сажусь рядом и укладываю его голову себе на колени, хотя он и сопротивляется. Аргус, после пожара не отходивший от Джейкоба ни на шаг, тычется мне в руку холодным носом.
— Я не хотел! — снова говорит Джейкоб.
С тех пор как мы сбежали из деревни, он только и делает, что извиняется, ведь пожар на платформах начался по его вине. Я целую его в макушку и укачиваю.
— Простите меня, я не хотел! — рыдает Джейкоб, и я сжимаю его еще крепче.
Волны раскаяния захлестывают нас обоих. Мне невыносимо думать, что этому мальчугану придется всю жизнь нести в сердце бремя вины.
— Хочешь узнать мой секрет? — шепчу я.
Он перестает хлюпать носом и кивает.
— В детстве мама рассказывала мне про жизнь до Возврата: про океан, огромные дома до самого неба и полеты на Луну.
Джейкоб хихикает:
— Ты все придумываешь, тетя Мэри!
Но я чувствую, как ему хочется верить. Я наклоняюсь и шепчу:
— Это чистая правда. У меня есть доказательство.
Я достаю из-за пазухи книжицу, в которую вложила фотографию Нью-Йорка, и вручаю карточку Джейкобу. Он щурится и подносит ее к самому носу. Света от пожара как раз достаточно, чтобы разглядеть очертания высоких домов.
— Что это? — спрашивает малыш, водя пальцем по буквам.
— Здесь изображен большой город, существовавший задолго до Возврата. А может, он и сейчас еще существует.
— Откуда ты знаешь?
Я пожимаю плечами:
— Наверняка не знаю. Но надеюсь. Верю. И потому дарю тебе эту карточку. Чтобы ты мог верить во что-то хорошее. Во что-нибудь, кроме этой тропы.
Я убираю волосы с его лба точь-в-точь как делала моя мама.
Через несколько минут я встаю, поднимаю Джейкоба и отвожу его к остальным. Впервые за долгое время я засыпаю легко и спокойно, и кошмары меня не мучают.
Наутро мы вновь пускаемся в путь. Я замечаю, что Джейкоб распрямил плечи и держит голову чуть выше, это вызывает у меня улыбку.
Однако легче наш путь не становится, и конца ему не видно. Скудные запасы еды и воды почти иссякли. Но вот, когда я уже отчаиваюсь и думаю, что не смогу сделать ни шагу вперед, мне на лоб падает первая капля дождя. Вспыхивает молния, где-то далеко рокочет гром. Крупные тяжелые капли начинают падать на землю, их удары по коже почти болезненны.
Шагая дальше, мы все мысленно задаемся одним вопросом: потухнет ли пожар? подарит ли дождь облегчение, отдых, надежду?
Ливень усиливается, и я поднимаю глаза к небу. Вода струится по моему лицу, мешаясь со слезами и смывая гнев, смывая с кожи пепел и имя Трэвиса. Я широко раскидываю руки, купаясь в живительной влаге.
Кэсс и Гарри бегут дальше, схватив Джейкоба, и ищут укрытие: ветку, куст… хоть что-нибудь, лишь бы спрятаться от разящих капель.
Я падаю на землю и лежу под струями воды. Рядом на колени встает Джед. Он ласково кладет руку мне на щеку и спрашивает, что случилось.
Я широко улыбаюсь и прошу оставить меня в покое.
Брат долго смотрит на меня, вода капает с его волос, носа и подбородка.
А потом встает и уходит. Он понимает мою боль.
Вода вокруг меня скапливается в лужи; я становлюсь частью потока и представляю, что лежу в океане. Каждый мой вдох напитан запахом воды. Легкие бунтуют, словно я тону.
Тропу подо мной размывает, и я начинаю биться в грязи, воде и собственных слезах.
Я кричу на гром. Кричу на молнии. На Нечестивых, которые забрали у меня самое дорогое.
Но они только стонут и раскачивают забор.
Я встаю и начинаю носиться туда-сюда по тропе, размахивая кулаками. Приманивая Нечестивых. Однако те лишь безвольно роняют руки и уходят дальше, вслед за Гарри, Джейкобом и Джедом.
Рассвирепев, я бросаюсь на забор и начинаю его трясти, пытаясь привлечь их внимание. Вновь и вновь бьюсь о железную сетку.
Нечестивым плевать. Они бредут мимо, словно меня и нет вовсе. Вода и грязь скрывают от них мой запах.
Вскоре из-за пелены дождя показывается Гарри. Он подходит ко мне, привалившейся к забору, и поднимает на руки ровно в ту секунду, когда Нечестивые уже запускают пальцы в мои волосы, напоминая о чем-то давно забытом.
Гарри нежно стирает грязь с моих щек, прижимает меня к груди и едва слышно шепчет сквозь завывание грозы, лязганье забора и стоны Нечестивых:
— Я тоже по нему скучаю.
На мгновение нас объединяет неизбывное горе. А потом мы оба слышим крик.
Я поднимаю голову и вижу Джеда: скользя по грязи и размахивая косой, он бежит нам навстречу. Поймав мой взгляд, он останавливается, показывает вперед и что-то кричит, но слов не разобрать.
Мы с Гарри встаем и идем к нему.
Кэсс и Джейкоб дрожат под большим разросшимся кустом. Аргус хочет пойти за мной, но я отталкиваю его обратно к Джейкобу. Мальчик хватает пса за шкирку и зарывается лицом в теплый мех, а тот поднимает на меня жалобный взгляд и тихонько скулит. Я почесываю ему за ухом, он жмурится от удовольствия и покорно ложится на землю рядом с Джейкобом. Малыш барабанит пальчиками по его животу, отчего задняя левая лапа Аргуса начинает подергиваться. Кэсс благодарно смотрит на меня, одними губами произносит неслышное «Спасибо!», покрепче прижимает к себе Джейкоба и начинает что-то шептать ему на ухо.
Я нагоняю Гарри и Джеда, они молча стоят и смотрят прямо перед собой. Тропа в этом месте довольно широкая, и мы трое становимся в ряд, плечом к плечу.
Джед поднимает косу, показывая вперед, а затем роняет обессилевшую руку.
Не веря своим глазам, я щурюсь и делаю шаг, затем еще один. Слышно, как Гарри тяжело дышит после бега.
Я опускаюсь на колени; острые камни впиваются в кожу, и на землю, мешаясь со струями дождя, сбегает тоненький кровавый ручеек.
Впереди конец забора. Конец тропы. Дальше ничего нет, только Лес. Мы пришли к очередному тупику.
Мои плечи опускаются, пальцы погружаются в грязь.
— Не расстраивайся, Мэри, — говорит Джед. Он знает, что это была моя последняя надежда.
— Надо переждать дождь, — предлагает Гарри. — Быть может, он затушит пожар, и тогда мы сможем вернуться к последней развилке.
Я качаю головой; с кончиков волос и ушей на землю падают капли воды.
— Другой тропы нет, — едва слышно шепчу я.
— Есть, и мы ее найдем, — пытается успокоить меня Гарри. Но его слова не помогают.
Я всей душой верила, что мы выбрали правильный путь. Что он выведет меня из Леса прямо к океану.
— А может… — Я встаю, морщась от боли в колене, и делаю шаг вперед.
— Только без глупостей, Мэри, — предостерегает Гарри. — Подумаешь, опять тупик. Мы уже не раз на них натыкались. И тропа эта ничем не лучше других.
Я трясу головой. Эта тропа была другой — и тупик тоже другой, только вот не пойму, чем он отличается от остальных…
Я вожу пальцами по забору, пока не натыкаюсь на железную бирку.
— Это ворота, — говорю я одновременно с раскатом грома. Оборачиваюсь: силуэты Гарри и Джеда едва проступают сквозь пелену дождя. — Это ворота!
На железной бирке выбита единственная цифра: «I». Один. Мы вышли к самым первым воротам.
Гарри с Джедом переглядываются и подходят ближе.
— Но дальше забора нет, — говорит Гарри. — Они открываются прямо в Лес. Какой же в этом смысл?
Сердце бешено колотится у меня в груди, так что даже дыхание вырывается из легких в том же ритме. Первые ворота… начало и конец.
— Значит, нам надо выйти в Лес! — говорю я.
С каждым ударом сердца я все больше верю, что это правда.
Гарри только смеется:
— Глупости!
Но тут он видит мое лицо, видит, что я всерьез раздумываю об этом, и хватает меня за плечи:
— Ты шутишь, да?!
Часто дыша, я качаю головой.
— Мэри, да это же бред! — вмешивается мой брат, оттаскивая меня от Гарри. — Эти люди… разве они хотели, чтобы мы вышли туда?! — Он машет рукой на темную чащу.
— Не знаю. Но какая разница? Ворота выведут нас к океану. Выведут из Леса! — Я указываю на железную бирку: Это цифра «один». Буквы означают цифры, это самые первые ворота! Нам нужно туда.
