Павел Шумил - Процент соответствия
— Знакомься, Инога, это Ригла, лучший селекционер питомника, — провозгласил солидный инфор. Только по голосу да знакомым ехидным интонациям Ригла узнала Корпена.
— Очень приятно, а я вас хорошо знаю, — пробормотала секретарша и смутилась. — Алим вас очень часто вспоминает.
— Алим? Вы работаете с Алимом?
— Скажу больше. Не пройдёт и двух дней, как ты тоже будешь работать с Алимом, — сообщил Корпен. — Алим получил карт-бланш, набирает команду и угадай, о ком первом вспомнил? О нас, экстремальщиках! Э-э, что-то не так? — Корпен внимательно посмотрел на Риглу. — По этим вопрошающим круглым глазам делаю вывод, что ты не в курсе. Инога, введи коллегу в курс дел.
Девушка-инфор описала дугу и присосалась к верхнему контактному пятну.
— Извините, — пробормотала она и обрушила на Риглу лавину информации.
— Нельзя здесь конвой провести, — убеждал Алим. — Не в расстоянии дело, а в течениях. Двадцать километров по мелководью — это тридцать дней пути. Не бывает тридцати дней тихой погоды.
— Но ты же несколько конвоев провёл, — хмуро возразил Атран.
— Я провёл четыре конвоя, а в трёх случаях отказался. Там, где я отказался, всё равно повели конвои. Все инструменты в двух конвоях погибли. Я берусь вести конвой только тогда, когда знаю, что доведу.
— Мне нужны лаборатории на границе с Темнотой, — упрямо повторил Атран.
— Течение...
— Но ведь это очень слабое попутное течение. Если просто расслабиться, оно донесёт до места за два дня.
— Если отдаться на волю течению, движение среды ощущаться не будет, — задумался Алим. — Нет, слишком рискованно...
— Что?
— Да нет, бред. Если придать инструментам дополнительную плавучесть... Чистый бред! К поверхности подниматься нельзя, там волны. Если б пузыри могли держаться на заданной глубине...
Назад Алим возвращался в глубокой печали и растерянности. Повод для соперничества исчез. Он честно пытался помочь старому другу. Месяц потратил на поиск трассы для перегона инструментов. Не его беда, что трассы не нашлось. Так откуда печаль? Логический анализ ситуации говорит, что всё идёт хорошо.
Алим заработал хвостом, расслабил присоску, отделился от шалота и пошёл в глубину. Почти скрылся в ковре водорослей, затормозил и молча смотрел, как в высоте проплывает чёрная тень шалота. Некоторое время ловил боковой линией движение мощного хвоста. А потом просто лежал на дне, пытаясь понять себя, свой нелепый поступок.
В хом Атрана ворвался поздним вечером, усталый и злой. Но хом был пуст. Тускло, по ночному, желтели по углам светочи. Алим покружил, выругался вслух и... нырнул в постель.
Проснулся поздно. Чихнул, шевельнул хвостом. По телу расползлась волна тупой боли.
— Грохот водопада! — выругался вслух. — Всего полдня своим ходом...
— Силён спать, экстремальщик, — раздался из-за спины знакомый басок Атрана. — Откуда ты взялся? Я же тебя лично на шалота посадил.
— Атран, это глупо, но я не мог так уехать. Не знаю почему, но это было бы неправильно.
— Ты придумал, как провести конвой?
— Нет, но...
— Значит, это случилось и с тобой... — огорчился Атран.
— Что?
— Скажи, ты не раскрывался предразумному в минуту эмоционального кризиса? Шалоту, кулу, алмару, ещё кому-то.
— Шалоту? Не было там шалота, только разумные... Погоди, Ардина рассказывала, что у тебя была кула! Так вот, значит, как у тебя это произошло!..
— Что произошло?
— Переключение на альтернативную логику. Я хотел подготовить статью на эту тему, но потом передумал.
— Какая логика? Активизация регрессивной эмоциональной сферы. Какая может быть логика там, где правят эмоции?
— Может! Ещё как может! Ситуационно зависимая, вот какая! Сейчас я тебе расскажу.
— Подожди! Ты считаешь, что в альтернативной логике твой поступок логичен и правилен, так?
— Точно!!! Ситуационно зависимая модель логики. Логика обычной жизни даёт сбои в экстремальной ситуации.
Словно и не было долгих лет разлуки. Словно вновь вернулись студенческие годы. Полдня друзья сравнивали воспоминания, спорили до хрипоты, выдвигали гипотезы — и тут же разносили их в чешую... А потом спешили на вокзал, продолжая спор, и только чудом Алим успел на шалота. А Атран ещё некоторое время держался рядом, завершая построение логической цепочки. И это было совсем как в студенческие годы.
Конечно, Атран был не прав. Алим это чувствовал, потому что на этот раз уезжал без тяжести в душе. Атран сам поймёт, что не прав, надо лишь дать ему время...
Атран. Голубой транссексуал
Ситуационно зависимая логика, — размышлял Атран, присосавшись верхней присоской к брюху шалота. — Если Алим прав... Какая логика соответствует жизни в Темноте? Будет ли она отлична от нашей? Эх, Бала, не было у тебя логики. Одни чувства. Как ты радоваться умела. А как двигалась быстро!
— «Сравнил тоже! Шалот вам не кула, ганоид!» — услышал он мыслеголос. Как-то незаметно Атран сполз к хвосту и попал как раз на контактное пятно.
— Простите, я случайно сел на пятно.
— Да ничего. А я вас сразу узнал, — отозвался водитель. — Помните, помогли мне шалота укротить. У него ещё гон был, а мы на линию вышли.
Теперь Атран тоже узнал водителя.
— А как же! Отлично помню. Как он? Жив ещё?
— Жив, налимий хвост. Состарился сильно, теперь на пригородных рейсах на коротком плече работает. А мне нового дали. Но этот тихоня. А как ваша кула?
— Балой её звали, — погрустнел Атран. — Кулы долго не живут. Я её уже взрослой на кордоне застал. Потом она на почте курьером работала, сколько могла.
— Крупная кула со светлым брюхом, а при ней две наглые кильки.
— Так вы её знали?!
— Эту троицу весь город знает. Вроде местной достопримечательности. Мы ещё удивлялись, куда они пропали. А вы сказали, она умерла... Сейчас за новой едете?
— Нет. Еду на тот кордон, но не за кулой. Новый институт открываем. Надо всё ещё раз проверить, с охотниками договориться, чтоб под охрану взяли, со строителями планы согласовать.
— А что за институт?
— Институт освоения Темноты.
— Что забавно, ганоид, сейчас мы говорим и понимаем друг друга. А когда вы о своём размышляли, я ничего не понимал. Слова вроде знакомые, а вместе — непонятно.
— Это потому что мне самому пока не всё понятно, — рассмеялся Атран. — Мой друг Алим новое слово в науке сказал. Я третий день над этим словом голову ломаю, переварить пытаюсь. Если в двух словах, то нет правды на все случаи жизни. Взять законы. Вроде бы одни для всех. Но это только потому, что живём мы в одинаковых условиях. А когда одни в пресной среде жить будут, другие — в Темноте, у них и законы, и обычаи свои появятся.
— Ганоид, так бы сразу и сказали. Закон один, а правда у каждого своя, это любая самка скажет, — перебил водитель. — А то логика ситуационная... Я и слова такого не понимаю!
— Учёные много слов выдумали, чтоб умнее казаться, — улыбнулся Атран.
За беседой километры проплывали незаметно. Шалот маршрут знал хорошо, и водитель доверился ему, лишь иногда поторапливал. Атран рассказал о светочах, об экстремальных и декоративно-экстремальных рук-ках. О проекте и задачах нового института. Водитель познакомил с шалотом и дал порулить. Шалот оказался ленивым увальнем, и как только водитель ослабил контакт, сбавил ход. Атран решил подбодрить и раззадорить гиганта. Передал ему образ упругой, несущейся навстречу среды, плавные мощные колебания тела кулы. Кулой шалот слегка заинтересовался. Не уточняя внешнего вида, Атран транслировал ощущения тела, «вид изнутри», подтвердил, что Бала — самка.
— «Пусть/здесь покормится. Тёплый, густой, вкусный планктон», — с заботливостью вожака косяка передал образ шалот. Не так изящно, как делала это Бала, но чётко и понятно. Атран в восторге широко раскрыл рот и жаберные щели. А потом поделился образом с водителем.
— Знай наших! — радостно откликнулся водитель.
Отделился от шалота задолго до Размыва. Решил ещё раз осмотреть будущую стройплощадку, проверить течения, выбрать места для пограничных кордонов. Чтоб не очень далеко, но в то же время не в Темноте. Всё время жить в Темноте кулам не понравится. Нервничать будут, задирать друг друга. Сотрудники нового института тоже захотят жить поближе к солнышку. Незачем им встречаться с кулами без рулевых.
А ведь точно! — ударила в голову запоздалая мысль. — Жилую зону научного городка придётся строить на границе Темноты. И пустить рейсовых шалотов утром и вечером. Не захотят лаборанты да завхозы всё время в Темноте жить. Я сам не захочу.
Путь предстоял немалый. Но, воодушевляя себя воспоминаниями о рассказах Алима, Атран бодро работал хвостом. Среда поражала чистотой и прозрачностью, даль размывалась синей дымкой, а жабры раздувал упругий поток. Хорошо!
