Роман Злотников - Ком
— Справишься…
— Шестой комплекс, — бросил Стук, едва только Андрей принял нижнюю стойку. Выпад, рывок, кувырок, бросок, резаный удар, подскок, блок, уход, выпад… — и Андрей снова оказался на полу. Стиль боя, преподаваемый Стуком, довольно слабо походил на земное фехтование. И это было объяснимо, поскольку основным противником людей здесь, в Коме, были отнюдь не другие люди, вооруженные клинковым оружием, как при обычном фехтовании, а твари Кома. Которые, к тому же, чрезвычайно отличались друг от друга — весом, размерами, живучестью, конфигурацией и расположением уязвимых мест, манерой поведения, количеством и тактикой при нападении, а также массой других параметров. Но кое-что общее у них все-таки было. И это общее местным мастерам клинка удалось выявить, осмыслить и скомпоновать в несколько различных комплексов, предназначенных для противодействия мелким стайным подвижным тварям, средним стайным подвижным, средним одиночным подвижным, крупным одиночным подвижным, крупным одиночным защищенным и так далее. Всего этих комплексов было семнадцать. Еще одной особенностью местного фехтования было то, что бойцы Кома, используя практически весь арсенал нападения, имеющийся в том же земном фехтовании, из арсенала защиты практиковали в основном уход. Ибо заблокировать, например, удар лапы ракрона не был способен ни один человек, каким бы сильным он ни был…
На этот раз мастер Стук молча шевельнул ладонью, и Андрей с досадой понял, что этот комплекс он отработал гораздо хуже, чем предыдущий. Похоже, мастер клинка считал, что его обращение к ученику с помощью речи является невероятной наградой, поскольку позволял себе подобное только в том случае, если ученик сумел его как-то порадовать. Но такое случалось чрезвычайно редко. Даже сейчас, после девяти саусов обучения, а уж в начале…
После тренировки Андрей, как обычно, выполз из тренировочного покоя еле живой. Впрочем, его прогресс уже стал очевидным и ему самому. Нет, он по-прежнему практически ничего не мог противопоставить мастеру клинка, но уже способен был заметить, что Стук начал работать с ним в полную силу. И напрягаться. Достаточно сказать, что если раньше, после занятий с Андреем, мастер клинка частенько отправлялся гулять по поселению или торчал в холле, пялясь на проекции головизора, то теперь после тренировки все чаще ложился отдохнуть или отправлялся на массаж к Тишлин. А может, и не только на массаж… Но Андрея почему-то эти мысли никак не трогали. Он подозревал, что все это являлось результатом какого-то сложносоставного воздействия кларианки, но уже не возмущался этим, а принимал как должное, да еще и с благодарностью. И вообще, ему казалось, что он сегодняшний куда в большей степени владеет своими чувствами и эмоциями, чем тот Андрей, который только появился в клинике Бандоделли. А это не могло не радовать. Ибо либо человек владеет своими эмоциями, и тогда они — его ресурс, его потенциал, его стратегический резерв, который он способен бросить в дело в критической ситуации или… в полной мере насладиться ими, выжав досуха редкие и короткие минуты счастья, либо чувства и эмоции владеют человеком, и тогда он их раб, не способный им противиться. А это значит, под их воздействием он непременно совершит массу глупостей, а то и преступлений, а самые счастливые минуты его жизни вполне могут оказаться отравлены недоверием, завистью или жадностью. Так говорила Тишлин… Впрочем, вероятно, оба эти полюса сложнодостижимы, и люди, большей частью, всегда не полные хозяева своих эмоций, как и не полные рабы их, а просто более склонны к одному либо другому. Вернее, в молодости почти все склонны ко второму, являясь в большей степени рабами эмоций, а вот потом некоторые, даже скорее, очень некоторые, способны сильно приблизиться к владению ими. Хотя Тишлин рассказывала, что встречала и очень молодых людей, которые сумели взять под контроль свои эмоции и даже распоряжаться ими… Но Андрей к ним явно не относился.
По окончании тренировки у него был всего один лук на то, чтобы принять душ, переодеться, выпить очередной коктейль и спуститься обратно в тренировочный покой, где его уже будет с нетерпением ждать профессор. Так что он торопливо содрал с себя пропахшую потом одежду, ввалился в гигиеническую камеру, включил воду и, усевшись на пол, привалился к стене. Противоположная стена душа была из полированной нержавеющей стали, в которой сейчас отражался не слишком знакомый Андрею человек. Во-первых, он был, вернее казался, намного более худым, чем был Андрей девять с лишним саусов назад. Казался, потому что на самом деле Андрей сегодня весил на три нима, то есть на пятнадцать килограммов больше, чем тогда. Но почти весь этот вес приходился на мышцы, причем, как утверждал профессор, мышцы заметно более сильные, но при этом еще и более резко срабатывающие и более выносливые, чем ранее. Хотя и на тридцать процентов более тяжелые. Так что особенным качком Андрей не выглядел… да нет, качком он выглядел, конечно, но не как Мистер Вселенная. А ведь когда-то он завидовал парням, которые выглядели так, как теперь он. Завидовал, но при этом презрительно кривил губы, безразличным тоном заявляя, что он, мол, просто не считает нужным тратить время на то, чтобы «тупо таскать железо», что мышцы у всех этих качков-де дутые и не обладают «настоящей силой», что они все через одного дебилы и импотенты, потому что «наглотались стероидов»… ну и все такое прочее. Как будто, блин, он был так чем-то до отказа занят, что не мог бы найти часа-двух в день, чтобы тоже покачаться… Он сейчас и сам не знал, в какие из этих заявлений действительно верил, а какие просто повторял из зависти. Ведь если уж точно пережравший в свое время стероидов Арни Шварценеггер не только был известен на всю Америку как еще тот ходок по бабам, но и сумел стать губернатором Калифорнии, значит, как минимум, с импотенцией и мозгами не менее чем у части «качков» все было в порядке…
Но на этом изменения не заканчивались. Руки и ноги землянина, прибавили в длине где-то в районе тисаика, то есть около семи сантиметров, вследствие чего рост так же несколько возрос и теперь, вероятно, составлял около ста восьмидесяти пяти — ста восьмидесяти семи сантиметров. Рост в отличие от длины рук и ног Стук ему не замерял… Немного увеличилась голова, так что и внешность землянина так же претерпела изменения. Еще больше изменений, по словам профессора, было внутри — заметно укрепились кости, суставы, связки, повысилась эффективность работы внутренних органов, немного изменилась кровь… Но этими изменениями Андрей не сильно заморачивался. Просто сил не было…
Вздохнув, землянин поднялся на ноги и начал натираться пенкой. Нет, избавиться от пота и отшелушившейся кожи можно было гораздо быстрее, всего лишь воспользовавшись другим режимом гигиенической камеры, но текущая вода, кроме грязи, вроде как немного смывала и усталость.
Когда он, переодевшись в чистое, спустился в подвал, то увидел, что профессор Бандоделли находится там не один. В тренировочном покое его ждали все трое его учителей. Андрей остановился и уставился на них настороженным взглядом. Те три блоя, которые он провел в клинике профессора, приучили его к тому, что любое изменение означает для него новые проблемы и трудности. И сейчас он молча ждал, что же приготовили для него на этот раз.
— Гадаешь, что мы еще придумали, чтобы тебя помучить? — с некоторой грустинкой в голосе спросил Бандоделли. Андрей насторожился еще больше. Грустинка — это было очень необычно. И что можно ожидать в этом случае, Андрей побоялся даже представить.
— Не волнуйся. Мы собрались, чтобы сообщить тебе, что, судя по результатам постоянного мониторинга, действие внедренной в твое тело шестнадцатиуровневой формы практически закончилось. Три последних ски твой прогресс очень быстро падал и, к настоящему моменту, по моим расчетам, не превышает одну целую и одну тысячную от обычного для такой интенсивности занятий, — он замолчал. Андрей некоторое время тоже молчал, а затем тихо спросил:
— То есть эксперимент закончен?
— Да, — так же тихо ответил Бандоделли. — И, могу тебя поздравить, увенчался полным успехом. Хотя… я вряд ли смогу проделать это еще с кем-нибудь. Тишлин оказалась права, у тебя действительно уникально гибкие каналы. Возможно только пока еще, и потом они придут в более привычное для человека состояние, но пока это так.
— То есть тренировки не будет? — тупо спросил Андрей, слегка ошарашенный подобным известием. Профессор улыбнулся:
— Ну, уж нет, от этого тебе не отвертеться. Более того, могу тебя обрадовать: в следующие три ски мы собираемся устроить тебе нечто вроде экзамена, организовав несколько совместных тренировок.
— Ага, понятненько… — кивнул Андрей, лихорадочно ища, что бы придумать, чтобы все, что его так напрягало последние три блоя, все-таки не закончилось. Он не хотел, чтобы оно закончилось. Ему… ему было хорошо здесь, в клинике, вместе с Бандоделли, Тишлин… да и этот молчун Стук тоже сумел всего за блой стать ему необходимым. И не то чтобы землянин, там, боялся Кома, нет… ему просто не хотелось расставаться с людьми и уходить из того места, где ему, несмотря на все дикие, выматывающие нагрузки, было хорошо…
