Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы
— Ты хочешь сказать?..
— Да! Вообрази себе! ВОКИ дал формальное разрешение на высадку.
— Фантастика! — хмыкнул Дан.
— Я же говорю — Юпитер! Хотя нет, Прометей. Правда, не знаю, на что бездельникам-землянам добытый им огонь…
— Нами, — поправил его Маран. — Перестань прибедняться.
— Ладно, нами. И все же — на что? У них и так все есть. Жратва, выпивка, телезрелища, футбол, компьютерные игры…
— Головидения нет, — заметил Дан.
— Это верно. До сих пор им приходилось смотреть спектакль, так сказать, сидя в зале. А теперь можно будет подняться на сцену и дать актеру по морде. Качественный скачок.
— Ты разденешься наконец? — спросил Дан, стряхивая с Никиной шубки снег.
— Разденусь, — Патрик скинул куртку, забыв от возбуждения выключить подогрев, что Дан обнаружил, уже вешая ту в шкаф. Он привел одежду в должный вид и поспешил в комнату, чтобы не пропустить подробностей визита Марана в ВОКИ.
За обедом, впрочем, речи о Врджлакстла не было, Патрик и Маран оживленно обсуждали Перицену, «разгребали», надо понимать, очередной «завал», иными словами, вырабатывали оценку текущей работе и исследовательским планам периценской группы разведчиков. Дан не перебивал, поскольку положение на Перицене интересовало и его самого. Хотя ничего особенного там не происходило, он невольно вспомнил, как в ответ на его удивленную реплику перед экспедицией на Палевую, сорвали, мол, с места, аж начальника орбитальной станции, Патрик возразил, что попросился с поста сам, поскольку в обозреваемом будущем загадок на Перицене решать не придется. Правда, за последний год прояснилось существенное обстоятельство: генетический анализ показал, что животный мир Перицены и человек, ее населявший, ощутимо отличаются, иными словами, Перицена в качестве искомой прародины homo sapiens уже не рассматривалась, собственно и раньше особых иллюзий на этот счет никто не питал, просто теперь ее можно было исключить окончательно. Попутно обнаружились кое-какие странности, о которых Маран с Патриком большей частью и толковали. Послушав, Дан наконец вмешался в разговор и попросил разъяснить ему поконкретнее предмет спора. Услышанное если не ошеломило его, то сбило с толку. Оказалось, что генетические отличия выявлялись не только между человеком и животными Перицены, но и внутри самого животного мира. Правда, степень их существенности была пока предметом дискуссии…
— Но как это возможно? — спросил Дан.
— А ты спроси у Марана, — съехидничал, как всегда, Патрик.
Дан повернулся к Марану.
— Жалко, что у нас нет пока данных по Торене, — сказал тот вместо ответа.
— И Эдуре, — добавил Патрик. — Ну и что дальше?
— Я, — заговорил Маран после довольно долгого молчания, — обнаружил одну любопытную тенденцию. Читая, — добавил он, — всякую литературу. Не художественную. Некий автор предлагает идею. Иногда стоящую. Обосновывает ее в своей книге. А потом… — он сделал еще одну паузу и обвел взглядом присутствующих. Все молча ждали, и он продолжил. — Потом он пишет вторую книгу, третью, четвертую. Как бы новые. Но на самом деле он обсасывает и обсасывает все ту же старую идею, поворачивает ее так и эдак, привлекает новые доказательства, все более косвенные… — Он снова помолчал и закончил: — Я старался этого избегать. Но теперь понимаю, что это нелегко.
— Ты имеешь в виду?.. — Дан открыл было рот, но тут же закрыл его.
— Глеллы! — выдохнул Патрик. — Всюду глеллы! Это их почерк! Точно!
— Вы хотите сказать, что глеллы, осуществив переселение homo sapiens на другие планеты, генетически изменили и некоторые из тамошних видов? — спросила Наи, удивленно подняв брови, отчего ее большие глаза стали совсем огромными.
— Иногда истина глаголет и устами женщины, — заметил Патрик.
— Вот лишу тебя кофе, тогда будешь знать, иногда ли, — сказала Наи, поднимаясь с места и начиная перекладывать тарелки на сервировочный столик.
— А зачем? — полюбопытствовала Ника.
— Что зачем?
— Изменять животных.
— А затем, чтоб их можно было есть, — объяснил Патрик. — Ням-ням.
— А почему на Безымянной этого не сделали? — продолжала допрашивать его Ника. — Вернее, недоделали. Они же там полусъедобны.
— Наверно, задача была сложнее. Исходный материал другой… К несчастью, я тамошних животных не ел, о вкусовых качествах доложить не могу… Как все-таки жаль, что астролет ближнего радиуса берет только двух пассажиров.
— А ты научись пилотировать, — посоветовала Ника иронично. — Тогда у тебя появится шанс не пропустить очередную катастрофу.
— Думаешь, будут еще аварии? — спросила Наи, нахмурившись.
— Естественно! А ты сомневаешься? Если подойти к делу математически, до пенсии они еще успеют совершить пять-шесть аварийных посадок.
— Не знаю, как пять-шесть, — заметил Маран хладнокровно, — но одна будет точно.
— Ну вот, — сказала Ника, — у всех мужья как мужья, а у нас пара психов.
Наи только улыбнулась и мимоходом погладила Марана по плечу, а Дан сурово заметил:
— Займись лучше десертом, — и когда Ника, махнув на него рукой, ушла вслед за Наи на кухню, обратился к Марану: — Расскажи наконец! Я не знал, что ты собираешься в ВОКИ сегодня.
— Я сам не знал, — отозвался Маран рассеянно. — А, кстати, все ведь может быть значительно проще.
— Что все? — спросил Дан.
— С животными. На Перицене. Почему бы, переселяясь на неизвестную или малознакомую планету, не прихватить с собой и несколько зверушек?
— Ноев ковчег, — сказал Дан.
— Элементарно. И никакой генетики. Кстати, такое предположение у нас уже как-то возникало. Не в отношении Перицены, но в принципе.
— Ну вот, — сказал Патрик. — Приехали!
— Ты не согласен?
— Да нет, почему? — Голос Патрика звучал разочарованно, Дан отлично понимал его настроение, Маран не раз загонял его самого в подобную ловушку, подбрасывал идею, и когда Дан, уже уверовав, что все случилось именно так, а не иначе, начинал ее вдохновенно развивать, Маран вдруг опровергал себя, и возведенный Даном воздушный замок оборачивался карточным домиком.
Дабы дать Патрику время перестроиться, Дан счел за лучшее вернуться к визиту в ВОКИ.
— Ну и что они тебе сказали?
— Много лишнего.
— Лишнего?
— Дифирамбы и панегирики, — пояснил Маран. — По делу почти ничего.
— Странно. Я думал, тебя попросят обосновать проект.
— Я же все написал. Читать они, кажется, умеют.
— Ну и?
— В сущности, их интересовали два пункта. Во-первых, ручаюсь ли я, что несчастным дикарям не будет причинено вреда, и во-вторых, гарантирую ли я, что Земля останется в стороне в случае, если аборигены вдруг окажутся более цивилизованными, чем все полагают. Словом, никаких неожиданностей. Я ответил «да» на первое и на второе, и мне пожелали счастливого пути.
— Я же говорю, Юпитер, — заметил Патрик. — И как же ты себе представляешь эту экспедицию, громовержец?
— Очень просто. Я уже говорил Дану. После того, как возможности станции будут исчерпаны, мы возьмем большой орбитолет и высадимся на планете. А если аборигены паче чаяния додумаются до того, что мы явились из космоса, доведем до их сведения, что совершили аварийную посадку, не можем взлететь, не имеем связи и тому подобное. Кстати, ты не знаешь, вести орбитолет сложно? Я хотел бы обойтись без пилота.
— Ненамного сложнее, чем флайер, — сказал Патрик пренебрежительно. — В сущности, с пилотами летают для того только, чтоб было кому увести машину после высадки. Собственно, и это мог бы делать автопилот, да и дистанционное управление уже давно не новинка, но летать без человека как-то не принято.
— Отлично. Тогда проблем нет.
— А кто полетит? — спросил Патрик. — Ты, я, Дан, это ясно.
— Поэт, — сказал Маран. — Я тебе, по-моему, говорил.
— Четыре. Кто еще? Санта, как я понимаю, отпадает?
Маран кивнул.
Санта отпадал, поскольку отсутствовал. Когда он попросил у Марана разрешения остаться на Глелле с прилетевшим на смену составом, Дан весьма удивился. Он отлично знал об отношении Санты к Марану, еще в давние времена в Бакнии, когда Санте было неполных шестнадцать лет, он не раз с улыбкой отмечал обожание, с которым мальчишка глядел на Марана, собственно, Маран принадлежал к той породе людей, которые становятся кумирами отнюдь не только для подростков. Теперь Санте шел двадцать третий год, но преклонения перед Мараном у него ничуть не убавилось, он был вне себя от счастья, когда тот взял его в Разведку, и Дан думал, что для парня нет на свете места лучше, чем рядом с Мараном. И однако… Как ни странно, Марана просьба Санты ничуть не огорчила, казалось, он был, напротив, рад, что его питомец становится самостоятельным, и дал разрешение с охотой, тем более, что это шло на пользу делу. Глеллы привечали Санту почти так же, как самого Марана, он стал у них общим любимцем, наверно, благодаря своему характеру, открытому и отзывчивому, либо тому, что волей случая оказался тем, кто в критический момент наткнулся на воду, а может, просто из-за своего возраста, глеллы жили долго, около полутора-двухсот земных лет, и зрелости достигали годам к семидесяти, двадцатидвухлетний разведчик должен был казаться им преждевременно повзрослевшим ребенком, а отношение к детям на Глелле было особое…
