Алексей Притуляк - Пепельные цветы
- Х-хэ-э-хватит минимум на месяц, - одобрительно кивнул Деллахи. - П-потом можно б-бэ-э-будет приплыть е-ещё раз.
- Вы твёрдо решили вернуться? - спросил Липси, любуясь большой бутылкой джина, прихваченной напоследок: «На дорожку», - пояснил он.
- А вы? - Деллахи остановился у машины, заглянул спутнику в глаза.
Тот пожал плечами.
- Не знаю... Вообще, с таким запасом, - он кивнул на «Опель», - жить можно.
- М-мэ-э-можно, - кивнул Деллахи. - Н-но не здесь... Д-даже на острове, далеко от м-ма-атерика мы д-долго не протянем. А здесь, н-на большой з-зе-е-земле, один... В-возвращайтесь.
- Пожалуй, - задумчиво произнёс Липси.
- Угу... С-садитесь в м-мэ-э-машину, Л-лэ-э... Л-лэ-э...
- Липси.
- Да.
Деллахи наклонился, забросил в багажник последнюю коробку с макаронами. Захлопнул дверь.
- П-по-о-ехали...
В затылке вдруг взорвалось что-то с громким хлопком, и холодный тугой мячик боли ударился в мозги, выбивая из них сознание.
32. День двадцать пятый. Ллойд
Женщинам хорошо: они выносливей, здоровей и мудрей мужчин. В критической ситуации, в опасных условиях их организм способен быстро мобилизоваться и подпитываться из скрытых резервов, отмеряя строго необходимую дозу. В то время как организм мужчины, подобно пороховому заряду патрона, даёт огромную, но быстро угасающую мощь.
Сегодня они исходили всю юго-западную сторону острова в поисках брошенной деревни, о которой говорил Маклахен. Но ничего не нашли. Ни одной доски, которая могла бы послужить им дровами. Все оставшиеся стулья и столы были сожжены, несмотря на бурные протесты Ллойда. Беатрис предлагала выломать дверь коровника и разобрать тот сарай, в котором стояла лодка, и причал, но разве мог Ллойд позволить! Ведь это его отель, его будущий доход, его надежда на обеспеченную жизнь. Это его сарай и его дверь, которые потом нужно будет восстанавливать, если сейчас разобрать ради нескольких часов тепла. Нет, это слишком дорогая плата. Они каждый раз чуть не дрались, когда Беатрис заводила об этом речь. В конце концов милая смирилась.
На улице было холодно, промозгло и зловонно. Потом поднялся ледяной ветер, посыпал снег. Дышать стало немного легче, но летний тонкий пиджак совершенно не защищал от холода, так что Ллойд совсем окоченел.
Хотя ходили они не долго, не больше часа, однако вернулись в гостиницу совершенно разбитые, измождённые и задыхающиеся. Не раздеваясь, легли в кровать, накрылись двумя одеялами. Беатрис уснула, кажется, моментально, едва её голова коснулась подушки. А Ллойд всё никак не мог согреться. Его лихорадило, потряхивало, живот пел свою заунывную песнь голода, а сердце, которое он раньше почти не слышал, бухало так, что оставалось только удивляться, как оно не разбудило Беатрис.
Он не мог бы сказать, сколько прошло времени в бесплодных попытках заснуть. Комната давно уже погрузилась во мрак, когда в коридоре послышались чьи-то шаги. Слабые блики света, проникшие под дверь и в щели, говорили о том, что кто-то идёт по коридору со свечой или керосинкой.
Но кто бы это мог быть? Ведь в отеле нет никого, кроме них с Беатрис. Быть может, это Джайя? Но откуда бы ей взяться... Наверное, вернулись Липси и Деллахи. Конечно!
Он хотел разбудить Беатрис, но в последний момент передумал. Осторожно, чтобы не потревожить её, опустил ноги на пол, нащупал ступнями ботинки, натянул их. Тихонько поднялся и, неслышно ступая, направился к двери.
Он ещё не успел взяться за ручку, когда снаружи в дверь постучали — тихонько, ногтем.
Мысленно чертыхнувшись, он оглянулся на Беатрис — не разбудил ли её нежданный гость. Любимая спала, свернувшись калачиком, спиной к нему.
Тогда, не дыша, он медленно-медленно нажал на ручку и приоткрыл дверь. Выглянул наружу. Тот, кто стучал, уже уходил по коридору дальше. В руке он держал тусклую керосиновую лампу, не позволявшую разглядеть ничего, кроме спины то ли в длинном плаще, то ли с накинутым поверх куском брезента. Быть может, прибыло спасение? Деллахи рассказал про них там, на большой земле, и теперь за ними пришёл катер.
Ллойд ступил в коридор, аккуратно, чтобы не стукнуть, прикрыл за собой дверь.
- Эй! - позвал он шёпотом. - Кто здесь? Липси, это вы?
Человек не ответил, но остановился и вполоборота посмотрел на Ллойда. Лица его видно не было, но по росту Ллойд мог бы сказать, что это не Липси. Липси был, кажется, ниже. Впрочем, в темноте определить точнее было невозможно.
Человек махнул рукой, словно приглашая следовать за собой, и пошёл дальше.
Ллойд пожал плечами и двинулся за ним. Он старался не топать, но всё же идти побыстрей. И тем не менее, не успел догнать идущего впереди прежде, чем тот стукнув дверью, скрылся в какой-то из комнат.
«Это сон, - внезапно подумал Ллойд. - Всё это мне снится. Конечно».
Однако, едва уловимый запах сожжённого керосина, оставшийся в коридоре и холод, после тёплого сна рядом с Беатрис проникавший до костей, не оставляли сомнений: он не спит.
Ллойд дошёл до двери, за которой скрылся Липси, тихонько приоткрыл её и проскользнул внутрь. Комната была большая, больше даже прачечной, в которой он жил поначалу. И чем-то неуловимо напоминала её: тут и там были свалены кучи тряпья, пахло мылом и немного плесенью.
Едва Ллойд прикрыл за собой дверь, человек, остановившийся посреди комнаты, повернулся и отбросил с головы капюшон.
Лампу он вынес на вытянутой руке вперёд, словно хотел получше осветить и рассмотреть Ллойда, поэтому лица его тот видеть не мог.
- Ну, здравствуй, сынок, - произнёс человек голосом Маклахена.
По жилам Ллойда томящей слабостью растёкся страх.
- Хозяин?! - выдохнул он. - Но как же?..
- Я, - подтвердил Маклахен. - А хорошо мы с тобой их провели!
- Мы с вами?
- Это ты здорово придумал, сынок. С верёвкой-то.
- Но я ничего...
- И очень хорошо, что сохранил деньги, - продолжал Маклахен, не слушая. Он подошёл к столу, поставил на него свечу и задёрнул шторы на окне. - Только зря ты пустил этих в комнаты, зря. Но ничего, сынок, мама сказала, что профессор Локк.
- Что? - не понял Ллойд, почему-то испугавшись за профессора. - Что — профессор?
- А вот и мама, - произнёс Маклахен, прислушиваясь.
Ллойд тоже услышал, как сзади тихонько скрипнула дверь. Он повернулся и едва не закричал, потому что в комнату, со свечой в руке, вошла Меган Маклахен.
- Не ори, насекомое! - прорычал сзади Маклахен.
- Тише! - взмолился Ллойд.- Тише! Вы же разбудите Беатрис.
- А ты всё такой же, - рассмеялся хозяин.
- Меган, - Ллойд потянулся к хозяйке, но тут же обжёгся о свечу и отдёрнул руку.
- Что, милый? - спросила Беатрис.
Она положила свою тёплую ладонь на его щёку.
- Это ты хорошо придумала про верёвку, - пропыхтел сзади Маклахен. - Сам бы он ни за что не додумался, этот сморчок.
- Тише, - отозвалась Беатрис. - Тише, он услышит! - И Ллойду, гладя его щёку: - Ми-илый... Ми-илый...
Остро запахло химией. Ллойд хотел оттолкнуть руку Беатрис и броситься к двери, но ноги почему-то перестали слушаться его... Он хотел закричать и не смог.
А тёплые пальцы Беатрис лёгкими, едва ощутимыми касаниями бегали по его лицу — разглаживали морщины на лбу, тревожили щетину на подбородке, щекотали веки. От пальцев слабо, почти неуловимо, пахло её духами, которые так невзлюбил Маклахен. В комнате было абсолютно темно, из чего он заключил, что уже наступила ночь.
- Ми-илый, мой ми-илый, - шептала Беатрис. - Исхуда-ал... заро-ос...
Она лежала рядом, приподнявшись на локте, склонившись над Ллойдом. Голос подрагивал нежностью, жалостью и ещё чем-то, идущим изнутри её естества — глубоким, невнятным и тревожным.
Взглянув на её улыбку, он снова закрыл глаза.
- Тебе снилось что-то плохое? - спросила она.
Он пожал плечами и только теперь согласился, что это уже не сон.
Беатрис улыбнулась поцеловала его в кончик носа. Потом в щёку. Коснулась губами губ. Она вдруг стала задумчивой и серьёзной. С минуту разглядывала лицо Ллойда непонятным и как будто строгим взглядом. Потом её губы снова приблизились к его губам. Поцелуй был странным, неудобным и не очень приятным. Губы Беатрис с такой силой прижались к его губам, будто хотели пробраться к нему в рот. Что-то твёрдое и влажное — наверное, её язык — скользило и щекотало. Это продолжалось так долго, что рот его наполнился слюной, а он не мог её сглотнуть — это было бы слишком громко и неудобно. И наверняка помешало бы Беатрис.
- Ты что как деревянный? - прошептала она, отрываясь от него.
Не очень-то приятно услышать такое в минуту ласки. Могла бы спросить и как-нибудь понежней.
Он пожал плечами:
- Нормальный, - и наконец-то сглотнул слюну.
Она погладила его волосы, любуясь. Потом снова припала к губам. Он попытался дышать носом, но сопение было слишком громким, так что пришлось задержать дыхание. А рука Беатрис вдруг скользнула под пиджак, быстро расстегнула пуговицу на рубашке. Тёплая ладонь коснулась его кожи, устремилась куда-то под мышку. Это было приятно и неприятно одновременно. В том, как Беатрис целовала его, в её торопливой ласке, в участившемся дыхании было что-то... что-то неприличное, животное, слишком откровенное.
