Сергей Кузнецов - Живые и взрослые
Ребята кивают, и Марина добавляет про себя: а я пытаюсь что-нибудь придумать, чтобы мы в самом деле здесь не сгинули.
Два дня назад пейзаж поменялся. Вместо леса — бесконечная равнина, поросшая редкими карликовыми березами и кустами черники. Мхи под ногами сменились лишайниками: огромные замкнутые кривые, опоясывающие валуны и скалы. Тоже — красные, белые, бурые. А еще — зеленые, всех оттенков зелени, от тускло-елового до ярко-изумрудного. Издалека лишайники напоминали пятна плесени, но под ногой опять превращались в доисторический лес.
Гигантские камни громоздятся террасами, налезают друг на друга, внезапно обрываются под ногой — и вот вместо упругого равномерного шага приходится прыгать, словно по ступеням инопланетной лестницы, не приспособленной к человеческой анатомии. Да, идти стало трудней, но Лева говорит, что помнит — только так можно выйти к берегу моря. А ближайшая бифуркационная точка, отмеченная в файле Гошиной мамы, как раз и находится на берегу.
— А озеро? — спросила Зиночка.
— Озеро тоже где-то здесь, — сказал Лева, но как-то неуверенно.
Марина не очень верит, что они могут дойти до озера без карты. Хорошо еще, если выйдут к берегу моря и там наткнутся на рыбацкий поселок или посигналят проходящим лодкам. Опять же — рыбы можно будет наловить.
От голода у Марины сосет под ложечкой. Хорошо еще, черника кругом — но одной черникой не наешься, тем более что они и собирать ее не могут как следует: только на привале. А на привале больше всего хочется упасть и не вставать. Черт с ней, с черникой.
«Вот ведь как все получилось, — думает Марина. — Еще год назад была я обычная домашняя девочка. Мама, папа, мертвые джинсы, школьные друзья. Спешила после школы домой, играла с Люси, читала книжки — и знать не знала, что случится со мной, с нами всеми. Сейчас даже не верится, что это была я: точно, другая какая-то девочка. Хорошая, наверное, — но не я.
Эта девочка любила свою квартиру, доверяла своим родителям. Ей никогда в голову бы не пришло уехать на край света, даже не объяснив им — зачем.
А теперь это не моя квартира, — думает Марина. — Папина, мамина — но не моя. А у меня нет своего дома. Место, где я встретила Майка, было моим секретным пристанищем — но и то ненадолго».
Марина часто вспоминает Майка: прилипшие ко лбу светлые волосы, худые руки. Хорошо бы увидеться с ним снова — может, второй поцелуй в самом деле окажется таким, как пишут в книгах?
Уже третий день они идут двумя группами: впереди — Гоша, рядом с ним — Ника и Зиночка в своей красной куртке, а сзади, чуть отстав, — Лева с дэдоскопом и Марина. Где-то она читала, что в походе командир должен быть не впереди, а сзади — чтобы подбадривать отстающих. Да кроме того — Лева действует на Марину успокаивающе: с дэдоскопом в руке и большим рюкзаком за плечами, он все равно не замолкает ни на минуту и все равно несет примерно то же самое, что по дороге домой из школы: как будто они не идут без всякой карты в совершенно незнакомой местности, на ходу решая, с какой задачи начать — не сдохнуть с голоду или разрушить Границу?
— Я вот думаю: когда Границу откроют, то мертвых фильмов столько будет — вовек все не пересмотреть!
— И книжки еще, — говорит Марина.
— С книжками совсем плохо, — соглашается Лева, — их ведь переводить труднее. С фильмом-то все понятно: бах, трах, бултых, — а кто что говорит, не так уж и важно. Всегда догадаться можно. А вот с книжками…
— А вдруг окажется, — говорит Марина, — что большинство мертвых фильмов — страшная лажа. Вот будет обидно!
— Ну, это вряд ли, — возражает Лева, — вот смотри: мертвых товаров у нас ведь довольно много последнее время — и все качественные, красивые. Почему с фильмами должно быть иначе?
— Наверно, — уклончиво соглашается Марина. Честно говоря, сейчас ее меньше всего беспокоит — много ли в Заграничье хороших мертвых фильмов. Но все равно — разговаривать про мертвое кино с Левой куда приятней, чем слушать нытье Зиночки и утешения Ники.
— А ты когда-нибудь думала, что с тобой может случиться настоящее приключение? — говорит Лева.
— Какое приключение? — не понимает Марина.
— Ну, как сейчас, — поясняет Лева, — одни, среди диких лесов в поисках таинственного прохода…
Марина чуть не рассмеялась: вот, оказывается, почему Лева так спокоен — для него все, что происходит с ними, просто приключение, как в какой-нибудь книжке или фильме. Он знает: такие приключения всегда кончаются хорошо — так что чего волноваться?
Марина улыбается и говорит:
— Нет, я даже мечтать никогда не могла о такой удаче.
— А я, — говорит Лева, — всегда мечтал быть героем книжки, а не ее читателем!
Вот о них и напишут книжки, почему-то вспоминает Марина, и ей становится не по себе.
«Если мы погибнем, — думает она, — то надо будет в Заграничье разыскать Майка. — Она вспоминает прощальный поцелуй и думает: — Главное — узнать Майка. Да и вообще — не забыть все, что здесь было».
А что? У Алурина ведь получилось — почему бы и Марине не попробовать?
— А вот я еще все время думаю, — говорит Лева, — если у мертвых нет времени — откуда у них всякие изобретения? Они же не должны меняться, правильно? И значит, ничего нового придумать не могут. Так почему у них все — и ай-по, и видики, движки всякие?
— Не знаю, — говорит Марина, — вот попадем в Заграничье — там и узнаем.
Этим вечером костер развели в расщелине, чтобы не задувал ветер. С трудом укрепили палатку и приготовили ужин — еще более скудный, чем последние три дня.
— Ты уверен, что мы идем правильной дорогой? — спрашивает Марина Гошу.
— Нет, не уверен, — отвечает Гоша, — а у нас что, есть другой вариант? Залезть на высокое дерево, чтобы увидеть, где здесь море? Собрать из веточек и камешков радиоприемник и вызвать спасателей?
— Вообще-то нам не нужно собирать радиоприемник, — сказал Лева, — у нас же есть интердвижок.
— И что мы с ним будем делать? — спрашивает Марина. — У нас ведь ник-коды только Майка и Гошиной мамы.
— Вот хотя бы Майка и наберем, — предлагает Лева, — по крайней мере еды нам принесет.
— А может быть, — говорит Ника, — и до Гошиной мамы удастся: чего не бывает.
— Ну что, Марин, попробуем блюдце покрутить? — спрашивает Лева.
Марина молчит. Все-таки они толком никогда не пользовались этим интердвижком. С другой стороны — прошло уже четыре дня, и, похоже, это их последний шанс.
— Доставай, — говорит она, — давай попробуем, хуже не будет.
— Ура-а! — кричит Лева и лезет в рюкзак.
«А вот насчет „хуже не будет“ я зря сказала», — думает Марина.
Они стоят кругом, как учил их Майк. Матовый диск держат в руках, пальцы просунули в привязанные к нему кольца.
— А мне обязательно участвовать? — спрашивает Зиночка.
— Чем больше народу, тем лучше прием, — поясняет Лева.
— Ты думаешь, у нас все получится? — спрашивает Ника. — Вдруг выйдет как в первый раз с Майком — хотели вызвать привидение, а вызвали мертвого.
— Вызвали мертвого! — вскрикивает Зиночка и пытается выпустить кольцо.
— В первый раз еще ничего, — замечает Лева, придерживая ее руку, — а вот во второй, когда пытались вызвать мертвого, а вызвали зомби-команду, — вот тогда была потеха!
— Ну и шутки у вас, — облегченно вздыхает Зиночка.
Лева пробегает пальцами по экрану, диск начинает слабо светиться.
— С кого начнем? — спрашивает он.
— С Гошиной мамы, конечно, — говорит Ника.
Лева пробует один ник-код, потом другой — диск слабо вращается, но больше ничего не происходит.
— Наверное, слабый прием, — неуверенно говорит Лева, — может, надо на какую-нибудь гору забраться? С радиоприемниками обычно помогает.
— Нет уж, — говорит Марина, — на гору мы на ночь глядя не полезем. Давайте уж сегодня спать — а завтра еще раз попробуем.
«Какая глупость этот интердвижок, — думает она со злостью. — Неудивительно, что ничего не получилось!»
Марина просыпается посреди ночи от какого-то тревожного предчувствия. Рядом мирно спят Ника и Зиночка, но ей чудится — что-то не так.
Может, дурной сон?
Да нет, последние дни так находишься, что падаешь и спишь без снов — разве что лишайники да камни приснятся, но это не считается.
Или она что-то услышала? Ветер подул сильней? Камень со скалы упал?
Нет, не то. Марина прислушивается: в самом деле… какие-то звуки… будто кто-то ходит снаружи.
Сон как рукой сняло: медведь? Зиночка говорила, что ДэДэ рассказывал: здесь водятся медведи.
Марина осторожно вылезает из спальника, лезет в рюкзак. Хорошо, что сквозь стены палатки просачивается ночной свет, а то в темноте искать — замучаешься.
