Александр Кашанский - Антихрист
Наконец картошка сварилась, Иван слил воду и едва дождался, когда она остынет. Он ел медленно, тщательно разминая во рту картофельную мякоть. «Эх, плохо, что соли нет», — сожалел Иван. Он съел всю картошку, вымыл котелок и положил его в мешок.
— Ну что, — сказал Иван, — пора в путь.
Посмотрев на другую сторону реки, он увидел стоящего на берегу знакомого ангела, который был, как и вчера, прозрачен. Ангел помахал ему рукой, подавая знак, призывающий Ивана следовать за ним. Иван вскинул мешок с картошкой на плечо и пошел вброд через речку. Ангел развернулся к нему спиной, приподнялся над землей и полетел, показывая Ивану дорогу. Иван шел по довольно широкой, правда, местами заросшей травой и кустарником дороге. Видимо, когда-то это и была настоящая дорога, но после того, как люди покинули деревню, она была заброшена и заросла. Идти было легко и приятно. После вчерашнего марш-броска Иван за ночь восстановил силы, а после того, как поел — вообще чувствовал себя хорошо. Ангел вел себя интересно: пока Ивану было ясно, куда идти, его не было видно, но стоило ему засомневаться, правильно ли он идет, как тот сразу появлялся и показывал дорогу. «С таким проводником не пропадешь, — подумал Иван. — Как бы я без него нашел дорогу?» Иван шел в среднем темпе, одинаково, что в гору, что под гору. Хотя под гору идти почти и не приходилось, дорога сначала очень медленно, а потом все круче поднималась в гору. Несколько раз дорогу пересекали другие дороги и тропинки, очевидно, места, по которым шел Иван, были не такими уж и глухими. Вокруг рос смешанный лес: сосны, березы, осины, попадались и кедры, в общем — знакомый Ивану с детства лес, подобный тому, в котором ему мальчишкой так нравилось играть или просто бесцельно слоняться. Мешок с картошкой приятной тяжестью давил на плечо, вселяя в Ивана уверенность, что он может идти долго и просто так не пропадет. Когда высохли промокшие при переходе через речку кроссовки, идти стало вообще одно удовольствие. Иван шел без остановок. Когда захотелось есть, Иван сначала было собрался сделать длинный привал, но, подумав, решил, что есть лучше утром и вечером, а в обед устраивать привал минут на тридцать. Так он и сделал. Дойдя до небольшой поляны, поросшей высохшей травой, Иван остановился и лег на траву отдохнуть.
Небо сквозь березовую листву казалось синим-синим. Листья, в основном уже пожелтевшие, чуть дрожали, отражая солнечные зайчики. В траве стрекотали кузнечики. Пахло сухой травой, и была тишина. «Хорошо-то как. Как хорошо! Ничего не надо делать, никуда не надо спешить, ни перед кем не надо отвечать. Если бы это состояние могло продлиться бесконечно. Я понимаю теперь, почему люди уходили в отшельники. Быть отшельником после того, как изрядно намучаешься над не дающими покоя проблемами, — красота. Хочу быть отшельником. Может, в этом и состоит мое призвание». Где-то далеко закаркала ворона, прервав Ивановы мысли. «Ладно, пора идти», — подумал Иван и тут же увидел своего проводника. Иван встал, взвалил на плечо мешок с картошкой и пошел вслед за летящим прозрачным ангелом.
Дорога становилась все уже и вскоре превратилась в узенькую тропку, петляющую между деревьев. Все чаще стали попадаться торчащие из земли огромные валуны, поросшие мхом. Идти стало труднее, но Иван без устали шагал, лишь изредка останавливаясь, чтобы переложить мешок на другое плечо. Тропинка брала вверх все круче, и, наконец, Иван вышел на водораздел. Теперь подъем был пологий. Лес стал редким. Здесь росли почти одни сосны, высокие и стройные, подлеска почти не было. Тропинка совсем затерялась где-то между камней, которые всюду выступали из-под тонкого слоя почвы, и Иван шел теперь без всякой тропинки, ориентируясь только на гриву водораздела.
Так он шел до самого вечера. Когда стало смеркаться, Иван остановился и развел костер. Сварив ужин и поев, он подкинул в костер дров и, улегшись на кучу хвороста, уснул. Аллеин сел рядом и стал наблюдать за снами Ивана. Ивану снилось, как он мальчишкой запускал воздушного змея. На самом деле Иван никогда в детстве не делал и не запускал воздушных змеев, но ему этого очень хотелось. Теперь его мечта сбылась.
2
Вчера была прекрасная осенняя погода — настоящее бабье лето, а сегодня все небо затянуло тучами, задул холодный северо-западный ветер, начал время от времени брызгать мелкий дождь. «Вот и кончилась золотая осень», — подумала Наташа, посмотрев в окно на гнущиеся под порывистым ветром тополя. Ветер срывал с деревьев желтые листья и гнал их по дорогам и тротуарам, как бы стараясь произвести у растений как можно больше разрушений и наверстать упущенное им за бабье лето время.
Наташа оделась потеплее и поехала на кладбище. Сначала она посидела у могилы отца, потом сходила к могиле матери. Наташа прошла по аллеям кладбища, разглядывая портреты и читая фамилии, и нашла немало знакомых. Были тут и ее ровесники, были и младше, были и дети. В этот день, наверное, из-за плохой погоды, на кладбище никого не было. Кладбищенский сторож, увидев выходящую из ограды стройную девушку, невольно присмотрелся к ней. Это был семидесятилетний старик, находивший успокоение от своих несчастливых воспоминаний и многочисленных болезней в мысли, что он скоро умрет и все это кончится. Наташа посмотрела на него, старик увидел ее лицо и подумал, что бывают же на свете такие красавицы, вздохнул и вспомнил свою первую, несостоявшуюся и почти забытую любовь. Ему почему-то стало так горько, что он отвернулся и чуть не заплакал: «Как прошла жизнь?! Ай, как прошла жизнь». Он повернулся и, сгорбившись еще сильнее, побрел к своей избушке. Наташа подождала автобус на остановке и поехала домой.
Выпив чаю с малиновым вареньем и согревшись, Наташа позвонила Сергею:
— Сережа, здравствуй.
— Здравствуй, Наташа. Ну как?
— Иван, как я и чувствовала, не объявился. Но ты знаешь, я почему-то думаю, что с ним все должно быть в порядке.
— Я тоже так думаю.
— Я тебе вот что звоню. Если я финансовый директор или, во всяком случае, послезавтра мне предстоит сыграть такую роль, то я должна иметь более-менее полное: представление о планах фирмы и ее положении. Так ведь?
— Да, конечно. Ты хочешь, чтобы я тебе об этом рассказал?
— Я тебя прошу об этом, если ты хочешь, чтобы я держала себя подобающим образом.
— Ты сейчас свободна?
— Да.
— Я приеду, все, что могу, тебе расскажу и покажу документы.
— Договорились, — закончила Наташа разговор.
Вскоре Сергей приехал. Он думал, что Наташа просто не хочет оставаться одна и будет разговаривать с ним о чем угодно, только не о деле, но ошибся. Наташа устроила ему настоящий допрос, как совет директоров в одном лице. Сергей даже вспотел, отвечая на ее вопросы. «Ничего себе финансовый директор! Никак не представлю, что такое возможно. Закрою глаза — вроде ничего, может быть такое. Открою, посмотрю на нее, глазам своим не верю: Наташа, да — это она. Такая женщина и такие вопросы…» — думал Сергей, пока Наташа готовила на кухне кофе.
— Наташа, я сейчас задам тебе вопрос, на который ты можешь не отвечать. Вот мой вопрос: зачем тебе это надо? Поясняю: ты можешь и так все иметь. Неужели ты не хочешь найти занятие для души, так сказать, и тебе действительно хочется заниматься всей этой работой и тратить на нее время? Какая это работа, как я понял, ты неплохо себе представляешь.
Наташа была серьезной и ответила сразу.
— Я хочу быть зависимой только от того, кого люблю, и все. Ты понял?
— Ты хочешь сказать, что работа дает тебе независимость?
— Именно это я и хочу сказать.
— М-да. Вот, оказывается, чем отличается королева красоты от королевы бензоколонки. А я всегда считал, что независимость дает не работа, а деньги. Я что, ошибался?
— А мне не надо много денег. И скажу я тебе, Сереженька, уж если я возьмусь за дело, то обязательно заработаю на нем достаточно.
— Наташа, мы же договорились, что ты не будешь обижаться, — примирительным тоном сказал Сергей. — Просто я совсем не знал тебя с этой стороны, и ты меня очень удивила.
— Нет, я не обижаюсь, что ты. Все это мне, действительно, не очень надо. Но надо же чем-нибудь заниматься, когда можешь и есть время.
Сергей засмеялся.
— Конечно, конечно! Когда есть время и можешь — надо. Ну ладно, Наташа, ты меня отпускаешь?
— Отпускаю.
— Тогда я пойду проверю, как идет подготовка. Завтра созвонимся.
Наташа проводила Сергея и пошла гулять. Она долго ходила по пустынным из-за непогоды улицам города, думая об Иване, об отце, о себе, о том, что жить в одиночестве — это даже неплохо, надо только привыкнуть к одиночеству и смириться с ним. Ветер развевал ее волосы, заставляя то и дело прятать их под воротник. «И все-таки — плохо быть совсем одной. Очень плохо. Жить одному человеку нельзя, — в конце концов заключила Наташа, когда заходила в подъезд, — холодно, скучно и опасно».
