Александр Сапаров - Назад в юность
И сейчас снова в моей голове звучал его слегка хрипловатый картавый голос: «Молодой человек, у вас незаурядный талант гипнотизера, только узнаете вы об этом в другой жизни».
Я снова лег. Сна не было ни в одном глазу. Так что же, мое появление в этом мире – не случайность, так предопределено судьбой? Может, это судьба направила мой топорик, сказав этим, что я иду неправильным путем?
Наверное, и Чазов, сказав, что хотел бы видеть меня кардиологом, следовал предначертанному свыше? Вот только кем предначертанному? Увы, ответа на этот вопрос у меня нет. Покрутившись в постели еще два часа, я встал и начал собираться на учебу.
Весь день я обдумывал свои воспоминания, был очень рассеян и даже получил несколько замечаний от преподавателей. Девочки были озабочены моим состояниям. Они пришли к выводу, что у меня безответная любовь, и перебирали фамилии тех, в кого, по их мнению, я мог влюбиться.
Я же в это время размышлял по поводу своих же способностей, якобы выявленных Мессингом, и, проверяя себя, начал сомневаться: «А может, это просто был сон. В прошлой жизни я ведь так и не услышал, что он мне сказал».
Но все равно, похоже, мне придется вновь менять свои планы. Пожалуй, надо начать читать литературу по гипнозу. В прошлой жизни хоть я и был врачом, но всегда считал эту тему чем-то вроде шарлатанства. И сейчас мне было трудно решиться начать изучение этого раздела медицины. К тому же я пришел к выводу, что лучше будет, если никто ничего об этом не узнает, поэтому книги по гипнозу необходимо брать в единичных экземплярах и вместе с массой других, чтобы «друзья» из комитета не поняли, какая тема меня интересует больше всего. Значит, придется начать читать труды кардиологов, думать о смене приоритетов и становиться хорошим специалистом-терапевтом.
Очевидно, этим сном мой мозг отреагировал на мои раздумья, как быть и чем влиять на руководство страны. И как когда-то Менделееву приснилась таблица элементов, так мне, возможно, интуиция также подсказала во сне решение проблемы. Если я с великолепным знанием психологии, гипноза и внушения смогу попасть в Кремлевку, то вполне удастся воздействовать на руководителей страны, с тем чтобы не допустить развала нашей великой страны.
Учеба на втором курсе меня тяготила. Хотелось поскорее добраться до третьего курса, когда начнутся клинические дисциплины и можно будет уже заниматься настоящим делом. Хотя учился я по-прежнему на одни пятерки. У меня была еще одна проблема – моя мама. В прошлой жизни она умерла, когда я учился на втором курсе ВМА. То есть до этого события оставалось всего два года, и мне необходимо уговорить ее пройти обследование в конце этого или в начале следующего года. Но странное дело. Я помнил, что в той жизни маму, когда я еще учился в школе, беспокоили боли в желудке, она постоянно соблюдала диету и пила кучу таблеток. А сейчас она не жаловалась, не соблюдала никакой диеты и ела все, что хотела. Но все равно для себя я решил, что хоть как, но уговорю ее пройти хотя бы рентгеноскопию желудка.
Лешка тоже хорошо учился и начал таскать домой одни пятерки, не то что в прошлой жизни. Я относил это на счет своей работы с ним, потому что в прошлой жизни мне было до лампочки, какие оценки получает мой брат, и я только пару раз разбирался с его обидчиками, и то лишь потому, что лупили они Лешку втроем. А так я всегда говорил ему: «Решай свои проблемы сам».
Лешка иногда приходил домой злой и кричал, что он совсем не хочет быть таким отличником, но все учителя ждут от него, что он все знает, как его старший брат, и это я во всем виноват. Он, кстати, рассказал мне, захлебываясь от удовольствия, что в моем бывшем классе появился новый ученик, симпатичный парень, который начал ухаживать за Аней и увязался провожать ее в Уреку. Но там ему не повезло, его встретила команда Федьки Сорокина и так отмолотила, что ему пришлось сидеть несколько дней дома.
– А ведь парни ему говорили: не связывайся с Богдановой, у нее парень – кандидат в мастера спорта по боксу и отметелит тебя только так. Но его и без тебя побили хорошо, – доложил Лешка.
Вот это да! А ведь в прошлой моей жизни никакой симпатичный парень в наш класс не приходил. И мы с Аней просидели вместе за партой до конца десятого класса. И я так и не понял, что, возможно, со мной рядом сидела моя судьба. А я как дурак вздыхал без всякой надежды по Светке Ильиной, при моей тогдашней нерешительности это было совершенно бесполезно. Через два года после школы Аня вышла замуж за Федьку Сорокина, который через какое-то время сел в тюрьму за убийство. И что дальше было с Аней, я так и не узнал.
Нет, на этот раз я не должен упустить этот шанс! Повинуясь какому-то порыву, я собрался и пошел к Ане домой.
А по пути думал: «Андреев, тебе с учетом года, уже прожитого здесь, через два месяца будет шестьдесят семь лет. Зачем тебе это? У тебя другие задачи». Но ноги упрямо несли меня в Уреку.
Лангеты на моей руке уже не было, но небольшая повязка еще оставалась. Аня, увидев ее на моей руке, сразу принялась расспрашивать, что случилось. Мне не хотелось особо распространяться о своей глупости, и я коротко сказал, что нечаянно поранился, но уже все хорошо.
Наталья Ивановна заулыбалась, увидев меня, но тем не менее упрекнула:
– Сережа, ты у нас теперь редкий гость.
– Наталья Ивановна, совсем нет времени. Все лето работал, даже дома практически не бывал. А сейчас учеба навалилась. С чем-то придется расставаться – или с работой, или с тренировками, но скорее всего с тренировками. Вы не против, если я Аню на сегодняшний вечер у вас украду? Мы пойдем погуляем, может, в кино сходим.
Естественно, разрешение было тут же дано. И пока Аня переодевалась в другой комнате, мы с Натальей Ивановной пили чай и я рассказывал ей о своем житье-бытье.
Когда Аня вышла к нам, бабушка высоко подняла брови. Аня была одета не для кино, пожалуй, в таком наряде можно и в ресторан пойти.
Ресторан?.. А что, это идея!
Мы вышли на улицу, я решительно подхватил Аню под руку, и мы двинулись к центральному проспекту, естественно носящему гордое имя Ленина, где располагался один из трех ресторанов, имевшихся на весь наш трехсоттысячный город.
Поняв, куда мы прибыли, Аня занервничала:
– Сережа! Ты куда меня привел! Это же ресторан, нам сюда нельзя, там, наверное, очень дорого, а у меня всего пятьдесят копеек.
У меня в кармане лежало тридцать рублей, но Ане я говорить об этом не стал. Просто взял ее за руку, и мы вошли в ресторан мимо вышибалы, для которого пока не было работы, направившись прямо в гардероб.
В зале оркестр еще только усаживался на эстраду и готовил инструменты. За столами, покрытыми белыми скатертями, сидело немного посетителей, у них в основном стояли графинчики с водкой и закуска.
Мы сели в уголок, подальше от оркестра. Вскоре к нам подошла улыбающаяся официантка и подала меню. Аня взирала на все округлившимися глазами. Заказывал я все сам, и через какое-то время официантка принесла и открыла нам бутылку вина «Алабашлы», затем на столе появились конфеты и апельсины. Я разлил немного вина по бокалам и с удовольствием выпил эту сладкую тягучую жидкость, которой не пробовал лет сорок. Скоро заиграл оркестр, и мы с Аней пошли танцевать. Танцы в ресторане отличались от школьных, как небо от земли. Там на нас смотрели десятки любопытных глаз и мы были словно под прицелом, здесь же никому до нас не было никакого дела. Во время танца Аня тревожно спросила:
– Сережа, а у тебя хватит денег расплатиться? Вон нам еще мясо принесли, ты очень много всего заказал.
– Аня, ни о чем не думай, все будет хорошо, давай лучше танцевать.
И мы танцевали, пили сладкое вино, ели эскалопы.
Все удовольствие обошлось мне в девять рублей с полтиной. Правда, Аня, услышав такую сумму, побледнела и снова с тревогой посмотрела на меня.
Мы вышли из ресторана около девяти часов и медленно пошли по уже почти пустой улице. Аня шла, держа меня за руку. Я посмотрел на нее при свете фонаря и увидел на ее лице слезы.
– Аня, почему ты плачешь? Ведь все хорошо.
– Сережа, это я от радости плачу. – И девочка снова захлюпала носом.
Но пока мы прогуливались до ее дома, слезы высохли, и мы, договорившись о следующей встрече, расстались.
Я возвращался домой, на душе было спокойно, и мне казалось, что я сегодня сделал то, что нужно.
Постепенно я вошел в ритм, и второй курс проходил незаметно; учеба, работа в больнице, корпение над учебниками, а также над книгами по психиатрии и психологии занимали большую часть времени. Я втянулся в работу старосты курса и уже быстро снимал все вопросы. Звание старосты имело и другие преимущества: меня знали все руководители кафедр и преподаватели, поэтому при решении каких-то проблем охотно шли навстречу. В общем, свободного времени почти не оставалось.
Но, несмотря на это, с Аней мы стали встречаться гораздо чаще. Да и сама она частенько заходила к нам и часами болтала с моими родными, что им очень нравилось.
