Майк Мак-Кай - Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость
(c) при катастрофических авариях и других происшествиях, если таковые могут вызвать или уже вызвали недовольство местного населения деятельностью НХЭЛ.
Первичная эвакуация осуществляется коммерческими авиарейсами из аэропорта Ново-Холмск. При необходимости ускоренной эвакуации, задействуется чартерный рейс компании «JAL». Эвакуированным оплачивается гостиница в Токио и суточные, по установленным тарифам НХЭЛ для деловых поездок, не более 2 (двух) недель. По истечении 5 (пяти) дней с момента эвакуации, отдел Безопасности рассматривает возможность возвращения эвакуированных в Россию. При эскалации ситуации, эвакуированным оплачивается перелёт в их страну постоянного проживания.
С целью предотвращения негативных публикаций в российской прессе и Интернет, сотрудники отдела Безопасности принимают меры для обеспечения скрытности эвакуации. Информацию членам семей доводить только устно, избегая слов: «эвакуация», «политическая ситуация», «катастрофа», «недовольство» и т. п. С момента принятия решения об эвакуации, отдел Безопасности проводит мониторинг:
(a) местных и общероссийских печатных изданий — ежедневно,
(b) Интернет — каждые 2 (два) часа.
При необходимости, отдел PR публикует опровержения в прессе и/или дискредитирует публикации в блогах и новостных лентах Интернет.
Иностранные сотрудники, непосредственно занятые в добыче сырья, работают в обычном режиме. Для сотрудников тарифной сетки G4 и выше предусматривается одноразовая компенсация за неудобства и отрыв от семьи в размере 2 (двух) месячных окладов.
Из Инструкции НХЭЛ по Чрезвычайным Ситуациям. Четверг, 24 марта 2016 г.«Боинг-747» коснулся бетонной полосы аэропорта Нарита строго по расписанию. Иммиграционный контроль занял какие-то минуты. Вежливый офицер, в белых перчатках и уже ставшей традиционной в межсезонье противогриппозной маске — откровенно скучал. Ещё в аэропорту Джорджа Буша в Хьюстоне я заметил, эконом-класс нашего рейса заполнен от силы на пять процентов. Кризис крепко ударил по туризму.
Я взглянул на часы. До Ново-Холмского чартера ещё море времени: полтора часа на скоростном поезде «Кейсей» до Ханеды, дальше придётся часа три просидеть в бизнес-зале «JAL». На чартере НХЭЛ нет бизнес-класса. Зачем роскошь, если весь полёт занимает чуть больше двух часов? К тому же, на нашем чартере — сухой закон. Иностранные специалисты должны прибывать в Россию трезвенькие. Однако, для топ-менеджеров Директорат перевозок НХЭЛ выторговал у «Японских Авиалиний» платиновые карточки VIP-пассажиров.
Через двадцать минут я сидел в мягком кресле, а Синкансэн, слегка покачиваясь на редких стыках, летел по эстакаде над знаменитыми рисовыми чеками префектуры Чиба. В полях кое-где виднелись соломенные шляпы работниц, втыкавших в жидкую грязь рассаду.
Сельская местность резко кончилась, и за окном замелькали бесконечные пригороды Большого Токио. Поезд загрохотал по мосту Аракава и вдруг… засвистели, потом дико завыли тормозные колодки. У пассажирки через два кресла от меня грохнулся в проход планшетник. Не повезло девушке, подумал я отстранённо, заметив погасший экран и белую трещину из угла в угол.
Поезд встал.
— Сейчас тряхнёт! — ободряюще подмигнул японец-очкарик в деловом костюме, сидевший в соседнем кресле у окна. От самой Нариты, он всё порывался затеять со мной беседу, а я уклонялся, читая почту в «айфоне».
— Вы имеете в виду — землетрясение? — спросил я, — Разве это не опасно?
— Аварийное оповещение остановило поезд, — значит, далеко!
Но толчка всё не было.
— Либо вообще слабое землетрясение, либо кто-то прыгнул, — констатировал японец.
— Как: прыгнул?
— С платформы — бах! И под поезд. Почему-то самоубийцы любят Синкансэн. Наверное, под обычной электричкой помирать неинтересно.
Я поджал губы и слегка покрутил головой, показывая соседу, что не одобряю ни самоубийств, ни разговоров об оных.
— Простите, — сказал японец и отвернулся к окну.
Я тоже посмотрел. Чуть ниже железнодорожной эстакады проходила улица, а на ней — невероятное столпотворение автомобилей. Шустрые мотоциклисты лавировали между машин. На сленге токийских фанатов двухколёсного транспорта — «просачивались». Глазницы светофоров на ближайшем перекрёстке — слепо чернели. На следующем — то же самое. Там проезжую часть не поделили две легковушки. Для американца — ничего серьёзного, краска на бампере. Бампер — от слова «бам!» Но для среднего японца, царапина на сияющей машине — трагедия. Никакой косметический ремонт не вернёт счастья.
— Светофоры не работают. От землетрясения? — указал я.
— Светофоры? Вряд ли, — ответил японец, — Чтобы выключились светофоры — землетрясение должно порвать провода! Мы бы толчок почувствовали.
— В вагоне становится душно, не находите?
Очкарик запустил палец за воротничок белой рубашки, поправил галстук, поглядел на вентиляционные решётки в потолке вагона, — По-моему, кондиционер выключился.
Цифровые табло на переборке — тоже мертвы, только над дверью светился зелёный индикатор «Выход». Я поглядел на экранчик «айфона». Иконка показывала отсутствие сигнала, правда, «AT&T» по дороге из Нариты в Ханеду ловит не везде.
— У вас японская СИМ-карта? — спросил я попутчика.
Японец полез во внутренний карман пиджака. Его телефон был размером с лопату, специально приспособленная для Интернета модель, — Смотрите-ка, обе карточки без сигнала! Что это? В Токио кончилось электричество? — вернул телефон в карман, достал платочек и принялся протирать очки.
Динамики в вагоне зашипели по-японски. Я разобрал «гомэн насай» — «покорнейше просим простить» и «денки» — электричество.
— Так и есть: электричество! Машинист говорит, вся линия отключилась, — перевёл сосед.
— Он не сказал, когда поедем?
— Нет, но над проблемой уже работают.
«Над проблемой работали» около трёх часов. Мой случайный попутчик сначала ударился в панику, что безнадёжно опаздывает на самолёт в Кумамото, сокрушался, лучше ехать поездом. Далековато, целых шесть часов, зато надёжнее. У него внезапно заработала одна из СИМ-карт, он вставил в ухо беспроводную гарнитуру и после бесконечных «хай» и «десу не!» — дела наладились. Школьный приятель, десять лет как не виделись, уже зовёт в ресторан, а потом — по барам! Очкарик повеселел и начал показывать мне на своей «лопате» бесконечные фото жены и дочки. Как у многих японцев, у парня бзик на фотографии. Возможно, я что-то пропустил, но создалось впечатление, абсолютно на каждом снимке дочка держит пальцы зайчиком.
Я стал поглядывать на часы. Возможно, стоило послушаться Директорат перевозок и заказать в Нариту машину? Однако, если светофоры отключились по всему городу, сидел бы сейчас в пробках, вероятно не ближе к цели моего путешествия.
«Работа над проблемами» у японцев поставлена неплохо. Не прошло и получаса, в вагоне заработала вентиляция, но без кондиционера. Появились две девушки с тележкой: раздавать бесплатные банки с подогретым кофе и бутылочки с охлаждёнными напитками. Затем, в вагон вошёл пожилой джентльмен в форменной куртке «Кейсей». Останавливаясь у каждого ряда кресел, отвешивал официальный, руки по швам, поклон и произносил «гомэн насай». Железнодорожная компания — потеряла лицо! Хорошо, в Японии больше не делают сэппуку.
Наконец, кондиционер загудел на полную мощность и поезд тронулся. С табло начали кланяться электронные девушки, на нескольких языках оповещая о времени прибытия в Международный Аэропорт Ханеда. С их слов выходило, на чартер я успеваю без проблем. Пробки несколько рассосались. На самых крупных перекрёстках, полицейские, в белых перчатках и масках против автомобильного выхлопа, довольно успешно подменяли неработающие светофоры.
Ожидаемо, отключение электричества создало столпотворение и в Ханеде. Нет, никаких авиакатастроф: у радаров и прочего оборудования есть источники аварийного питания. Однако, всё связанное с регистрацией пассажиров и перегрузкой багажа — остановилось. В душном зале под погасшими табло — топтались бесконечные очереди. Многие пассажиры уже уселись прямо на пол между нагруженных сумками и чемоданами тележек. На месте баров и кафе, там, где обычно стоят официантки, выкрикивая традиционное «Ирашаймасе!» и зазывая посетителей — тускло серебрились ночные жалюзи. В едва освещённом переносными фонарями помещении кондитерской-киссатэн три девушки в накрахмаленной униформе и белых носочках, но без туфель — протирали от крошек совсем пустые полки. Чернели обесточенные банкоматы и автоматы с напитками.
Я проследовал через весь аэропорт, к специальной стойке «JAL». Завидев приближающегося большого босса, японец за стойкой вскочил и поклонился. Я тоже поклонился: как и положено боссу, несколько менее глубокий поклон с более короткой паузой. Покончив таким образом с традиционными приветствиями, японец перешёл сразу на вполне деловой английский: — Добрый день, Сумайлсу-сама. Ваш паспорт, пожалуйста!
