Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Жертвоприношения
Возможно, она просто попытается исчезнуть, и завтра я никого не найду. И это будет самый лучший выход для неё.
Или она сдаст меня и уедет в свой санаторий, словно ничего и не было. Словно глаза, смотрящие на меня с любовью, привиделись мне. Словно губы, отвечающие на мой поцелуй, искусно сыграв свою роль и обманув меня, снова подчиняются разуму.
Я сижу и улыбаюсь, вспоминая проведенное с Марией время. Я знаю, что и ей и мне было хорошо, но это совсем ничего не значит. Когда приходит время выбирать, эмоции отступают на второй план.
Далеко не каждый решиться сделать шаг в бездну.
Услышав визг тормозов, я поворачиваю голову и вижу милицейский уазик.
Похоже, я был прав. Как только я вышел за дверь, она вызвала милицию. Притаившись за стволом дерева, я наблюдаю, как из автомобиля выходят люди в форме и быстрым шагом заходят в подъезд, в котором живет Мария. Двое — водитель и еще один человек — остаются в машине. Шансов на то, что это случайное совпадение и милиция приехала по другому поводу, один на миллион.
Ладно, я знал, что такое могло случиться.
Я терпеливо жду дальнейшего развития событий. Водитель в уазике закурил. Парень, сидящий в машине, сразу открыл дверцу и вышел. Потянувшись всем телом, он достал мобильный телефон и, набрав номер, поднес трубку к уху.
— Мама, я задержусь.
— Да, знаю. Но пока ничего не могу поделать.
— Помню. Как только так сразу.
— Ну, мама, я же говорю, что сильно занят. Как только освобожусь, так сразу приеду домой.
Парень недовольно помотал головой и спрятал телефон в карман.
Неторопливым шагом, чтобы не привлекать к себе внимание, я ухожу. Свернув за угол, я выхожу на улицу и запрыгиваю в подошедший автобус. Сев на свободное место, я задумчиво смотрю в окно.
Мария сделал то, что посчитала нужным сделать. И я не виню её. Это не предательство, потому что она мне не друг, и не любовница, и, тем более, не жена. Мария знает, кто я и что делал в прошедшие годы, поэтому её реакция понятна.
Я выхожу на своей остановке и, посмотрев по сторонам, иду в арендованную квартиру. Надеюсь, там меня никто не ждет. Закатное солнце скрывается за большой черной тучей. Быстро темнеет. Где-то далеко громыхает гром. Сейчас будет гроза. Я быстро прохожу по пустому двору и вхожу в подъезд. Закрыв за собой дверь, я снимаю обувь и иду к Богине. Сегодня я должен вернуть ей уединение.
Забравшись через отверстие внутрь склепа, я сажусь на край ванны и включаю фонарь.
Неподвижное лицо. Закрытые глаза. Богиня спокойно лежит в ванне, заполненной формалином. Она изменилась, — кожа сморщилась и приобрела коричневый оттенок, лицо вытянулось, превратившись в маску. Но в чем я уверен на сто процентов, — она никогда меня не оставит, пусть даже она сейчас пребывает в другом месте.
— Пусть тебе будет хорошо в Березовой Роще, — тихо говорю я, — да, я не смогу прийти к тебе, но разве это важно. Это твой мир, и моё присутствие будет лишним. Я это понимаю. Покой и умиротворение. Благодатная тишина и спокойствие.
Выключив фонарь, я сижу в темноте.
До меня доносится звук грома, но из такого далека, словно я нахожусь на краю реальности. Где-то бушует гроза, раскалывая небо молниями. Где-то ливень заливает землю. Где-то далеко и уже почти нереально у окна сидит женщина и смотрит на небесную воду, стекающую по стеклу.
Мне кажется, что ничего не было.
Вчерашние события медленно растворяются в памяти, оставляя после себя незначащие мелочи и приятные пустяки.
Слезы на глазах.
Прикосновения губ.
На сон похожие мечты.
И странная в сознании пустота.
26Ильюшенков смотрел на женщину, которая открыла дверь. Слегка покачиваясь, она держалась за дверь и улыбалась. На ней был домашний халат, открывающий ноги ниже колен и тапочки. На лице улыбка.
— О, моя милиция меня бережет! — сказала она.
Капитан понял, что она пьяна. По внешнему виду и дыханию.
— Добрый вечер, Мария Давидовна. Можно, мы войдем. У нас к вам есть вопросы.
— Пожалуйста, — кивнула она и отошла в сторону, махнув рукой, — заходите, люди добрые.
Она отпустила ручку двери и почти ровно по прямой линии пошла в комнату.
Ильюшенков кивнул оперативникам. Сержант показал жестами, куда идти напарнику, и милиционеры начали быстро осматривать квартиру. Ильюшенков пошел за хозяйкой. Когда он вошел в гостиную, она уже сидела на диване и держала бутылку коньяка в руке, намереваясь пить из горлышка.
Капитан решительно отнял у женщины коньяк, поставил бутылку на стол и спросил:
— Мария Давидовна, по какому случаю праздник?
Женщина вздохнула и ничего не сказала.
— Вы можете отвечать на мои вопросы? — сразу же задал капитан следующий вопрос.
Она пожала плечами и кивнула.
— Я бы хотел услышать ответ.
— Да, я могу отвечать, — сказала Мария Давидовна, — я немного пьяна, но я могу говорить и отвечать на вопросы.
— Отлично. Сегодня мы выяснили, где всё это время скрывался Парашистай. Не поверите, он практически не прятался. Спокойно работал врачом в поликлинике на окраине города и жил в общежитии. Мы обнаружили труп парня с выдавленными глазами и у него дома нашли ученическую справку с подписью и печатью Ахтина.
— Вы уже поймали его? — спросила Мария Давидовна и посмотрела на капитана.
— Нет, — покачал головой следователь, — он с этого понедельника ушел в отпуск и снова исчез. В общежитии его не видели около двух-трех дней, а в комнате мы ничего не нашли, кроме этого.
Он вынул из папки карандашный рисунок и показал его сидящей на диване женщине.
Мария Давидовна посмотрела на изображение. Ильюшенкову даже показалось, что он видит, как из её глаз уходит муть опьянения. Стремительно трезвея, лицо женщины изменилось от расслабленно-пьяного через удивление к осознанному пониманию того, что видят глаза. Он ждал, что женщина сейчас как-нибудь эмоционально среагирует, но доктор Гринберг перевела трезвый взгляд на него и спокойно сказала:
— Похоже, что это я.
— Да. Это ваш портрет. Как вы думаете, почему он вас нарисовал?
— Не знаю, — пожала она плечами.
Сбоку появился сержант Барболин и покачал головой, дескать, никого нет. Кивнув, капитан снова посмотрел на Марию Давидовну и решил подойти с другой стороны:
— Вы знаете, что майор Вилентьев, после того, как Парашистай сбежал, следил за вами? Как вы думаете, зачем он это делал?
— Я не всегда понимаю мужскую логику, в адекватности которой сомневаюсь, — ответила она спокойным голосом, — возможно, он считал, что мы как-то связаны, хотя, я никак не пойму, какая может быть связь между маньяком-убийцей и врачом-психотерапевтом, кроме сугубо профессиональной. Да, я узнала об этом, когда Киноцефал напал на меня, убив перед этим милиционера, который шел за мной.
— И когда Парашистай спас вас, — продолжил капитан, — появившись вдруг откуда не возьмись. И вы мне говорите, что между вами нет никакой связи?!
— Никакой, — помотала головой Мария Давидовна, прямо глядя в глаза собеседника.
Капитан поморщился. Он смотрел в глаза женщине и понимал, что ничего не может сделать.
— Ладно. Пусть будет так.
Он повернулся и пошел к выходу.
— Капитан, — окликнула его женщина, и когда он обернулся, продолжила, — я знаю, что вы тоже станете следить за мной, поэтому сообщаю, что завтра с утра я уезжаю в санаторий «Сокол» на двадцать четыре дня. У меня отпуск и я имею право на отдых.
Она улыбнулась.
Капитан кивнул и попрощался. Они спустились вниз и, только забравшись в машину, Ильюшенков сказал:
— Нутром чую, что они как-то связаны. Когда она увидела свой портрет, то моментально протрезвела. Но — она крепкий орешек, практически сразу взяла себя в руки и успокоилась. Я думаю, что Вилентьев был прав. Там, где эта женщина, там и Парашистай. Надо за ней присматривать.
27Мария Давидовна снова смотрела на дерматиновую поверхность двери. И снова не видела её. Пятнадцать минут назад она была уверена в том, что надо бежать со всех ног от Ахтина. Но когда она увидела свой карандашный портрет, то в сознании снова всё перевернулось с ног на голову.
Он рисовал её.
И рисунок был выполнен с любовью. Она это поняла сразу, как только увидела изображение.
Он думал о ней. Потому что ничем другим это не объяснить. А, значит, его слова и губы были правдивы. Она просто испугалась что-то менять в своей жизни и стала слушать голос разума. И чуть было не совершила непоправимую ошибку, отвергнув любовь единственного человека, ради которого стоит жить.
Подняв обе руки, Мария Давидовна показала дерматиновой поверхности две фигуры из пальцев, мысленно дважды послав милиционеров так далеко, насколько хватило её фантазии. Она вернулась в комнату, посмотрела на бутылку и решительно убрала её на место.
