Никита Аверин - Революция
Где все началось, там и должно закончиться. Вытащив из специального переносного держателя бомбу, Кейт установила на Машину заряд, наблюдая, как, продолжая обратный отсчет, медленно меняются цифры.
Давай же, Стивен, мысленно взмолилась девушка. Поторопись.
Неожиданно она услышала чей-то голос у себя за спиной.
— Рад вас снова видеть, Кейт Либби. Или вы предпочитаете, чтобы вас назвали Кейт Гринвуд?..
* * *Хокс, словно загипнотизированный, не мигая, смотрел на жидкокристаллический таймер бомбы, которую держал в руках. Времени до взрыва — одна минута. Так почему же он мешкает, чего еще ждет? Одно движение рук, и все навсегда будет кончено.
— Не так быстро, Стив! — заревел внезапно возникший позади него Альбинос. — Думал, так просто от меня избавиться?! Не-е-ет, старина. Мы еще с тобой не закончили!
В руках блондина сверкнул ствол пистолета. Хокс быстро среагировал и нырнул за ближайший металлический ящик, заставив соперника потратить два выстрела впустую.
— Зачем ты прячешься от меня, старина Хокс! Выходи и сражайся как мужчина, — сквозь зубы цедил Альбинос, неспешно шагая к укрывшемуся за ящиком Стивену. Глаза светились потусторонним безумием, а каждое слово давалось блондину с трудом. Похоже, что он еще не до конца оправился от последствий их рукопашного поединка. — Я отправлю тебя в Ад.
— Куда? Ад уже здесь, Альби, или ты до сих пор еще его не увидел? — откликнулся задыхавшийся Стивен, готовясь к финальному рывку. — Мы сами его для себя создали, что ты надеешься еще изменить? Не выйдет. Мы упали. Упали на самое дно. И подняться теперь не получится, как бы мы ни хотели этого. Тебе ведь нечего терять, правда. Так же как и мне.
Следующие мгновения растянулись в сознании Стивена подобно сладкой патоке. Хокс словно покинул свое физическое тело и наблюдал за собой со стороны.
Вот он встает в полный рост и направляет дуло автомата в живот Альбиносу. Вот его плечо обагрилось, извергнув из раны брызги крови и мяса. Затем он открывает ответный огонь и буквально нашпиговывает блондина стальными пулями. Но тот и не думает останавливаться, словно робот он продолжает идти навстречу смерти, стреляя в ответ. Агонизируя, он навалился на Стивена, пытаясь задушить его. Сбитый с ног агент рухнул на пол, сопротивляясь, противники вцепились друг в друга. Кто-то из них задел ногой бомбу, которую Стив предусмотрительно оставил на полу, и та со звоном откатилась в сторону. Наконец хватка Альбиноса ослабла, глаза его закатились. Издав предсмертный хрип, он замер, придавив своим телом задыхающегося под ним Стивена.
В этот момент астральный Хокс вернулся в свое физическое тело и почувствовал, как адская боль разрывает его тело. Альбинос всадил в него пять или шесть пуль, пробившие плечо, легкие и живот.
В последний миг, чувствуя, как его поглощает тяжелая, ватная темнота, слабеющий Стив невероятным усилием приподнялся и столкнул с себя мертвое тело бывшего напарника. Хрипя и сплевывая сгустки крови, Стивен на ощупь едва отыскал и успел закрепить взрывчатку на покатом боку Машины.
«Вот и все, — с облегчением заваливаясь на липкий от крови пол, успел подумать специальный агент Хокс. — Джилл, я иду к тебе».
Обратный отсчет обнулился, и бомбы синхронно сдетонировали.
* * *Произошедшую следом за одновременным разрушением обеих Машин «Хроноса» метаморфозу трудно было описать словами. Из-за одновременного взрыва, как и предсказывал Паташик, Вселенная, словно змея, уцепившаяся за свой хвост и изогнувшаяся лентой Мебиуса, начала сворачиваться, возвращаясь в свое первоначальное состояние.
Жаль, что некому было насладиться этим великолепным зрелищем.
* * *— …Или вы предпочитаете, чтобы вас назвали Кейт Гринвуд?
Кейт обернулась и увидела того самого старика, кто первым встретил ее в Шамбале. В руках трость, одет в дорогое пальто и старомодный сюртук, от застегнутой на латунные пуговицы жилетки которого к нагрудному карману франтовато протянулась золотая цепь.
— У нас мало времени, так что буду краток. Я не собираюсь мешать вашим планам и отговаривать вас уничтожать Машину времени. Даже несмотря на то что именно я ее создал.
— Вы? — признание незнакомца окончательно ввело Кейт в состояние ступора.
— Да, я, — незнакомец развел руками, словно извиняясь. — Но речь сейчас не об этом. Дело в том, что одновременный взрыв основных Машин времени действительно поможет вернуть вселенную в первоначальное состояние, но, к сожалению, одного взрыва для этого недостаточно. Вы обесточили МАШИНЫ-ретрансляторы, и агенты корпораций не смогут перемещаться во времени, но для них это всего лишь заминка. У них все еще есть возможность вновь заполучить в свои руки «Хронос», основную Машину времени.
— Но как? Почему? Каким образом?
— Для этого им достаточно лишь дождаться первого сентября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. В этот день я изобрету первую Машину времени. И если мне не помешать, то корпорации «Хронос» вновь смогут возродиться из пепла.
— Подождите, — взмолилась Кейт, — я ничего не понимаю. Кто вы и какое отношение имеете к корпорациям?
Незнакомец многозначительно посмотрел на цифры, неумолимо приближающие конец вселенной.
— Осталось всего несколько минут, так что предлагаю не тратить их понапрасну. Меня зовут профессор Нордлихт. Некоторым я также известен как Джон Бореарис. Если быть честным, у меня так много имен, что порою я забываю, какое из них настоящее.
— Кейт, я специально спрятал тебя от твоего отца, для того чтобы ты стала той, кем ты являешься сейчас. Не бездумной куклой, а оружием судьбы, которое раз и навсегда оборвет эту закольцованную историю. Только ты можешь помешать мне вновь создать Машину времени. Ты, та, кто ненавидит «Хронос» всем сердцем, должна отправиться в тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год и не дать мне создать Машину. Лучше всего — убей меня.
— Так это вы виноваты в том, что случилось с моим отцом? — Кейт бросилась на профессора, но тот успел остановить ее, выставив перед собой, словно шпагу, трость.
— Нет, Кейт. Послушай, тебе сложно сейчас в это поверить, но в появлении Иллинойского Могильщика виноват в первую очередь твой отец!
— Что? — опешила девушка.
— Ты не знала об этом, но Иллинойский Могильщик был не простым маньяком. Этот человек работал на корпорацию «Хронос Один» и звали его Ричард Годэ. Ричарда завербовали на службу, когда он медленно угасал в психиатрической клинике, в которую угодил по причине того, что не смог пережить потерю жены и маленькой дочери… Иллинойский Могильщик, Ричард Годэ, Ностарадамус, Дэниел Гринвуд — это все один и тот же человек.
— Неправда! Этого просто не может быть! — пораженная этой новостью девушка почувствовала, как силы покинули ее в один миг. Кейт опустилась прямо на холодный пол машинного отделения.
Профессор Нордлихт присел рядом с ней и надел ей на палец хроноперстень.
— К сожалению, это так. И если ты хочешь раз и навсегда покончить с этим, то отправляйся в пятьдесят седьмой год. Если ты этого не сделаешь, то я вновь создам машину, затем корпорации «Хронос» опять приведут мир на порог гибели, а я осознаю свои ошибки, попытаюсь исправить все сам, но буду бессилен противостоять целой корпорации. И все повторится сначала. Ибо парадокс заключается в том, что все, что знаю я, — знают и они. Но с твоей помощью я смог создать единственный шанс на спасение мира от этого проклятия.
Профессор ласково погладил девушку по щеке.
— Твое время пришло, Кейт Гринвуд. Настала пора сделать выбор.
Кейт посмотрела на таймер. Три нуля и девятка… восьмерка… семерка… цифры сменяли друг друга мучительно долго, утекая словно песчинки сквозь пальцы. Вот упала последняя песчинка, которая, как показалось девушке, провела в полете целую вечность. Отпущенное для разговора время, наконец, вышло и остановилось.
Кейт медленно выдохнула и закрыла глаза.
Эпилог
Польша, «Собибор», 1943
Когда эшелон с заключенными достиг района Люблина, среди узников впервые прозвучало страшное слово «Собибор».[43] Юный Яков Штейн не понимал, что послужило причиной для волнений. Все, что он видел сквозь узкие щели в дощатых стенах вагона, мало чем отличалось от виденного им ранее. Все та же лесистая местность, покосившиеся дома и заброшенные поля. Но стоило поезду сделать непродолжительную остановку на полустанке с указателем «Еврейский переселенческий лагерь», как запертые в вагонах люди заволновались.
— Мама, — Яков обратился к стоящей рядом женщине в коротком поношенном пальто, — что происходит?
— Ничего, Яшенька, все хорошо, — женщина крепко обняла сына, стараясь не выдать перед ним своего испуга. В отличие от детей, взрослые прекрасно понимали, что ждет их в конце этой поездки. Но они еще не знали, насколько страшнее окажется реальность по сравнению с их самыми мрачными ожиданиями.
