Мери Каммингс - Дорога домой
Эми стояла, застыв, как соляной столб, и, вытянув перед собой руки с накрытым полотняной салфеткой подносом, оглашала окружающее пространство все тем же мерзким звуком.
Лесли взглянула в ту сторону, куда выпученными глазами уставилась девчонка, и, не обнаружив там ничего, кроме Джедая, резко спросила:
— Что случилось?!
Это заставило «соляной столб» отмереть — руки Эми затряслись, и с подноса на пол посыпались булочки.
Лесли ловко подхватила поднос, не дав ему полностью растерять содержимое, и снова спросила:
— Так что стряслось-то?!
— Он… он… — пискнула Эми и дрожащей рукой указала на Джедая, — сидит!!!
— Да, сидит. А что ему — плясать? — беспечно отозвалась Лесли (еще не хватало, чтобы и тут истерика на пустом месте началась!) — Я забыла тебе сказать — это Джедай. Он безобидный, просто у него была травма головы, с тех пор он мало что соображает и говорить не может, — усмехнулась: — Вот уж не думала, что ты такая трусиха!
Последнее замечание оскорбило девчонку чрезвычайно.
— И вовсе я не трусиха! — гневно вскинулась она, нежный розовый ротик сжался «куриной гузкой». Простояла так несколько секунд, не дождавшись извинений и утешений, добавила: — Но… предупреждать надо! — и с тем вылетела из комнаты.
Лесли пожала плечами и откинула салфетку — на подносе, помимо булочек, обнаружилась пара посыпанных жареным луком ломтей хлеба, несколько пирожков и пригоршня печенья. Джедай покамест дотянулся до упавшей булочки, обтер ее об штаны и сунул в рот, с набитым ртом заметил невнятно:
— На самом деле это мне впору от испуга кричать было. Я как раз задремал, когда она вдруг заверещала над самым ухом!
— Тише! — цыкнула Лесли. — Бери вот кофе, пей! Только смотри не обожгись!
— Слушай, дорогая, — ухмыльнулся он, — по-моему, ты забываешь, что на самом деле я все-таки не слабоумный!
На прием, кроме тех двух пареньков, так больше никто и не пришел, поэтому Лесли сочла возможным уйти из лазарета пораньше; перед уходом постучалась в дверь Эми, но оттуда никто не ответил. До гаражей они с Джедаем добрались за каких-нибудь десять минут, и она вздохнула с облегчением: после сегодняшней утренней сцены категорически не хотелось, чтобы он попадался на глаза Джерико.
В ангаре, как всегда, было темновато и воняло бензином. Сержант Калвер, который, сидя на освещенном пятачке, ковырялся в очередном мотоцикле, на сей раз изменил своему обыкновению и обернулся. При виде Джедая он не особо удивился, лишь смерил его внимательным взглядом и перевел глаза на Лесли.
— Это Джедай, я хочу, чтобы, пока я с бойцами занимаюсь, он у вас посидел, — без экивоков объяснила она.
— Тот самый, из-за которого Хефе на тебя сегодня взъелся?
— Откуда вы знаете?! — удивилась Лесли.
— Да уж знаю, — ухмыльнулся сержант. — Ладно, отведи его ко мне, — кивнул на перегородку, где находилось его клетушка. — Туда уж точно никто не сунется.
Когда, усадив Джедая на кровать — больше в жилище у сержанта сесть было некуда — Лесли собралась уходить, он вдруг ухватил ее за руку:
— Погоди!
— Что? — обернулась она.
Он притянул ее к себе, прижался лбом к боку.
— Побудь со мной еще минутку, — действительно, с минуту просидел так, потом поднял голову. — В этом змеюшнике, когда ты уходишь, я никогда не знаю, вернешься ли ты. Пожалуйста… — он сглотнул, будто горло перехватило.
— Я вернусь, — она улыбнулась и поерошила ему волосы. — Не бойся, все будет в порядке. Еще несколько дней потерпеть осталось, — Джедай молча кивнул, отпустил ее руку, и Лесли двинулась к выходу — как ни хотелось обернуться, делать этого не стала.
Проходя мимо согнувшегося над мотоциклом сержанта Калвера, похлопала его по плечу:
— Спасибо.
Шагнула дальше.
— Кто он тебе? — раздалось вслед.
Она обернулась, готовая привычно сказать: «Травма головы… ничего не понимает и не говорит…», — но что-то во взгляде сержанта не позволило ей соврать.
Мгновенное колебание: довериться? Отмолчаться?
— Ну, он… — Лесли пожала плечами, — он мой муж.
Выговорить это само собой возникшее в голове слово было трудно и неловко — до сих она ни разу, даже про себя не называла Джедая так. Но произнесла, и сразу стало легче. Все правильно — как еще назвать человека, с которым она месяцами делила и последний кусок, и тропу, и постель; человека, который сказал «Я люблю тебя больше жизни!» — и который когда-то на руках перенес ее через порог их жилища, пусть даже жилищем этим был всего лишь шалаш в заснеженном лесу…
— Мы вместе уже полтора года. И сейчас он пришел за мной, — добавила, словно это что-то объясняло: — Он бывший морпех.
— Ясно, — протянул сержант. — И он не…
Не договорив, обернулся на донесшееся снаружи брямканье репродуктора, но Лесли уже поняла вопрос и помотала головой; на ходу бросила:
— Все, мне пора! — и выскочила из ангара.
За Джедаем она собиралась вернуться сразу после занятия, но не вышло — под самый конец, когда, поддавшись на уговоры бойцов: «А теперь вы покажите!», она с обеих рук кидала ножи в уже изрядно изрезанную деревяшку, наверху трибуны появился запыхавшийся паренек, крикнул:
— Миссис Лесли, там… Фрэнк упал с мотоцикла… у него нога!..
— Что — оторвалась? — мрачно пошутила Лесли.
— Нет, ожег! Сильно!
На этом тренировка закончилось.
Как выяснилось, Фрэнк упал не с мотоцикла, а вместе с этим мотоциклом, и ногу не только ожег о выхлопную трубу, но еще и вывихнул. Пока его несли в лазарет, пока Лесли вправляла эту самую ногу, накладывала шину и обрабатывала ожог, прошло добрых два часа, так что до ангара она добралась уже на закате.
Сержант Калвер по-прежнему корпел над мотоциклом. Оглянувшись и убедившись, что это она, сказал негромко:
— Все в порядке, вылезай.
Из-за ближайшего заваленного железками стола высунулся Джедай.
— Давай-ка, сынок, напоследок — подтащи мне еще тот зеленый байк, — распорядился сержант.
— Угу, — кивнул мнимый слабоумный и пошел к куче ржавых мотоциклов-инвалидов.
Сержант обернулся к Лесли:
— Когда вы бежите?
Она промедлила секунду перед тем, как неопределенно пожать плечами.
— Не доверяешь? — морщинистое лицо застыло камнем.
— Да нет, — покачала головой Лесли. — Действительно не знаю. Хотелось бы поскорей, но у него нога стерта, — кивнула на Джедая, который, по непонятным критериям выбрав одну из развалюх (ничего зеленого в ней не было), волок ее к ним. — И ослабел он очень — кожа да кости.
— Я в порядке! — приблизившись настолько, что услышал последние слова, заявил Джедай. Прислонил развалюху к столу: — Вот, сардж![15]
— Да не в порядке ты! — огрызнулась Лесли. — Сам же знаешь! Вон, сюда шел — и то хромал, куда тебе бежать сейчас! — кивнула сержанту: — Ладно, пойдем мы. Спасибо, что приютили!
— Ты правда сказала ему, что я твой муж? — спросил Джедай, когда они вышли из ангара.
Лесли покосилась на него — ишь, в улыбке расплылся! — и сердито дернула поводок:
— Тебе что — выдать нас не терпится?! Дома поговорим!
Лишь после этого он принял подобающе-тупой и понурый вид.
Пару минут она колебалась: по кружной, проходящей за домами дорожке отвести его в комнату, а потом отдельно сходить за обедом — или пройти по главной улице, мимо столовой, и заодно взять там еды. Наконец, сделав выбор в пользу столовой — едва ли у нее есть шанс там столкнуться с Джерико, ему и завтраки, и обеды Лео готовит — потянула поводок в сторону главной улицы.
Так что в комнату они пришли не с пустыми руками: Лесли несла кофейник, краюшку хлеба и кусок сладкого пирога на тарелочке, Джедай же, ладони которого были обмотаны ее курткой, тащил две миски с жареной картошкой.
Едва войдя в комнату, он поставил миски на стол, дождался, пока она тоже разгрузится, и обнял ее:
— Так ты правда сказала ему, что я твой муж?
Ну а орать-то об этом зачем?! Она придавила ему пальцами рот, потащила за собой в ванную и уже там шепотом ответила:
— Ну правда, правда! Только говори потише!
Но Джедай говорить больше ничего и не стал — зажал ее обеими ручищами и принялся целовать; она мотала головой и выкручивалась, больше в шутку, чем всерьез. Наконец, угомонившись, он сообщил:
— Мне мистер Калвер рассказывал про Лоридейл. Сказал, что там церковь есть. Ты не против будешь?
— Что — не против? — не поняла Лесли.
— Когда мы придем туда, обвенчаться со мной!
Она удивленно взглянула: по нынешним временам, когда священника далеко не в каждом поселке встретишь и большинство пар живут невенчанные — что это еще за внезапный приступ религиозности? Может, он просто шутит? Но дымчато-серые глаза смотрели серьезно.
