Сьюзен Янг - Идентификация
– После Программы нелегко, – тихо сказала она. – Другие знают о нас больше, чем мы сами. Некому довериться. Одного этого хватит, чтобы… – Она замолчала и посмотрела на Кевина. – Ладно, пошли в класс.
Я пропустила Лейси вперед. Кевин занял свое место у дальней стены. Я оглядела класс: все казались довольными и расслабленными. Сегодня я снова не приняла таблетку, и туман в голове медленно рассеивался. Лейси оглянулась и сложила губы в улыбку. Она, в отличие от остальных, не накачана лекарствами. Неужели здесь только у нас с ней ясное сознание?
Заполняя анкету ежедневной самооценки, я солгала на первом же вопросе, потому что у меня было и чувство тревоги, и потрясение. Но я им никогда об этом не скажу.
На третьем уроке доска оказалась исписана математическими примерами. Присев, я вынула тетрадь и принялась строчить, надеясь разобраться хотя бы в одном. Математика превратилась для меня в огромный стресс. Я углубилась в вычисления, когда рядом скрипнул стул.
Я подняла голову и увидела Джеймса. При дневном свете он выглядел иначе – или это отсутствие лекарства позволяло четче воспринимать образы?
Светлый ежик волос, клетчатая рубашка с коротким рукавом и на пуговицах. Будто и не его рубашка. Она ему не подходит и не скрывает белых шрамов на бицепсе. Я видела, как Джеймс поглядывает на меня краем глаза, но он не повернул головы, а лег на парту и достал телефон – писать сообщения или играть, не знаю.
Во мне боролись странные, будоражащие эмоции. Мне хотелось прошептать «спасибо», но я уже благодарила его. Казалось, я должна что-то сказать, но тут вошла учительница и велела доставать учебники.
Я оставила пока примеры с доски и открыла учебник на нужной странице. Покосившись на Джеймса, я увидела, что он увлеченно набирает что-то в телефоне.
– Мистер Мерфи, – сказала учительница. – Вы не возражаете? – Она приподняла бровь.
Джеймс подчинился не сразу, и я испуганно обернулась к Кевину, ожидая, что парня сейчас выгонят из класса. Но Джеймс, ничего не сказав, опустил телефон в карман и открыл учебник на названной странице.
Миссис Кавалиер начала объяснять материал. Я старалась не глядеть вправо. Когда урок закончился, Джеймс первым оказался у дверей.
В столовой мне помахала Лейси, приглашая за свой столик. Кевин разрешил. Он больше не предлагал мне белых таблеток, и во мне зарождалась робкая уверенность, что больше они мне не понадобятся. Может, достаточно просто моего послушания? Дома таблетки регулярно отправлялись в измельчитель.
Сев напротив Лейси, я открыла бумажный пакет со своим завтраком. В отсутствие лекарств ко мне вернулся аппетит. Я стала есть сандвич, а Лейси достала свои кексы и пододвинула один мне.
– Эван сегодня со мной расстался, – непринужденно сообщила она. – Дескать, мои бунтарские замашки его пугают. Смехота, да и только, – сам-то дружит с Лиэмом, который вообще не побывал в Программе! Это называется нарываться на неприятности – они же все опасные параноики, эпидемию самоубийств распространяют! Лиэм с чего-то нас боится до обморока. Готова спорить, именно он посоветовал Эвану со мной порвать.
– Лиэм не нас боится, – вынимая кекс из пластиковой обертки и разламывая пополам, сказала я. – Его один парень малость припугнул. – Я вылизывала крем под вопросительным взглядом Лейси.
– Какой парень?
Я огляделась, ища его. Увидев Джеймса за столиком, я не сразу сказала Лейси. Он красив монументальной красотой, а глаза светло-голубые. Он пил молоко из пакета, глядя в окно. Интересно, почему он вчера меня выручил, а сегодня даже не смотрит в мою сторону? В эту секунду он повернул голову и перехватил мой взгляд, отчего я замерла.
Лейси засмеялась:
– Джеймс Мерфи.
– Что? – вздрогнула я.
– Ты пожираешь взглядом Джеймса Мерфи, мы с ним сидим на физике. Он немногословен, а если и открывает рот, то изрекает что-нибудь надменное или агрессивное.
Моим щекам стало жарко.
– Я не… – и я засмеялась. – Ладно, проехали. Ты с ним дружишь?
– Нет. – Лейси откусила от кекса. – По-моему, он здесь всех ненавидит. После перевода его то и дело таскали в кабинет врача. Я бы взяла его в свой план «Лейси против мира», да вот беда – непредсказуем, подлец. В конце концов к нему приставили аж двух хендлеров – от одного он все время смывался. Непонятно, почему его не отправят в стационар. Честь мундира… в смысле, честь халата берегут, что ли?
Она скомкала обертки, а я быстро доела ленч, не оглядываясь на Джеймса. Если даже Лейси его опасается, это о многом говорит. Надо потом спросить у Кевина.
– Погоди, – вспомнила Лейси. – Так это он напугал вчера Лиэма?
– Угу. – Мне почему-то не хотелось пускаться в подробности, словно что-то толкало защитить репутацию едва знакомого парня. В любом случае он меня выручил, и я не стала распространяться, что он угрожал Программой вполне здоровому Лиэму. За это и арестовать могут.
Глубоко в памяти что-то затеплилось, чего я не могла объяснить словами. Странное ощущение, без четкого смысла, не знаю, к чему его отнести. Секунду мне казалось, что я вот-вот вспомню, но в памяти отчего-то выскочила картинка, как мой брат сидит за столом и называет сочетания букв с дидактических карточек. Я заморгала.
– Ну, тогда я даже не знаю, – поразилась Лейси, ничего не заметив. – Может, он и не лошара. А ты вспомнила своего бойфренда? Эван был первым, кого я вспомнила, – прикинь, засада! Ну и наплевать, все равно он слишком активно совал язык мне в рот.
– Фу! – Я открыла банку диетической колы. – Мне это обязательно знать?
Лейси поставила локти на стол. Улыбка исчезла с ее губ.
– Не забывай, за тобой наблюдают. Нас мониторят постоянно, даже когда мы об этом не догадываемся.
По спине пробежала дрожь. Темные глаза Лейси были густо подведены синим карандашом. Стрелки получились те еще. Концы светлых волос аккуратно – почти комично – подвиты вверх. Мне вдруг пришло в голову, что раньше она одевалась не так, что это все напускное.
– И сейчас наблюдают? – прошептала я. Боже, паранойя у меня, что ли?
– Ну, жучков и камер здесь нет, но они следят, с кем мы общаемся, куда ходим. Выискивают признаки прежней болезни.
– А если найдут?
Лейси выпрямилась.
– Не знаю. Пока никто не сорвался.
Я опустила взгляд, подумав, что не хочу быть первой, кого отправят обратно в Программу. Вряд ли вынесу повторный курс лечения. Я чувствую себя прекрасно – немного растеряна, но не больна. У меня нет депрессии. Хотя, честно говоря, я не знаю, какова депрессия по ощущениям.
– Ладно. – Лейси вздохнула, возвращаясь к непринужденной болтовне. – Если хочешь, я могу познакомить тебя с Джеймсом.
Я покачала головой, борясь с напряжением, сковавшим плечи.
– Не стоит, он не мой тип.
– Откуда ты знаешь? – фыркнула Лейси. – Они ведь и тебе всю романтику стерли.
Она права, я ничего о себе не знаю. Даже был у меня бойфренд или нет.
– Может, тебе нравятся байкеры, – разошлась Лейси. – Или ботаники, – она хихикнула хриплым контральто. – Я тебе вот что скажу. Теперь, когда я могу встречаться с парнями, перепробую все тридцать три вкуса. Я ведь как чистый лист, будто заново родилась, причем снова девственницей.
– Что-нибудь из тридцати трех наверняка окажется невкусным, – сказала я. – Вдруг тебе попадется фисташковый крем?
– Этого я уже наелась, – улыбнулась Лейси.
Я снова засмеялась, качая головой.
– Ты расспрашивала кого-нибудь о своем прошлом? О том, с кем ты раньше встречалась?
При этих словах Лейси застыла.
– Расспрашивала. Родители чуть не умерли от моего вопроса, ни черта не сказали. А остальные не отвечают – боятся загреметь в Программу. Ты в курсе, что если кто-нибудь тебе скажет, кем ты была до Программы, им грозит арест или стационар за воздействие на вылеченного?
Новость меня встревожила. Получается, Программа полностью контролирует стороннее влияние?
– После напряженных переглядок родителей, – продолжала Лейси, – я пошарила в своей комнате в поисках фотографии или хоть поздравительной открытки. Ни клочка, ни обрывка. Может, оно и к лучшему. Что это были за отношения, если я пыталась покончить с собой?
Я не могла не признать ее справедливость.
– А мне бы все равно хотелось знать, – сказала я. – Странно: чужие о тебе знают, а ты сама – нет.
Лейси отодвинула пакет с ленчем и посмотрела на меня.
– Еще как странно, и, поверь, легче не становится. Но вокруг много больных. Мы с тобой уже не такие. Конечно, меня бесит, когда я чего-то не помню, зато я не пытаюсь резать себе вены. Программа эффективна, хорошо это или плохо.
На ее лице читались сожаление и грусть. Я покосилась на Кевина – не заметил ли он, как Лейси изменилась в лице. Он как раз наблюдал за нами и явно заметил.
