Марина Ясинская - Пересечь границу
— А разве еще не все?
Саша уже заполнила бесчисленное количество форм. Сдала отпечатки пальцев, сетчатки и ДНК. Прошла медосмотр. Пришли положительные результаты исследования слепка ее психологического состояния.
— Нет, не все. Мне необходимо знать, что Вы будете делать — стерилизацию или генетическую коррекцию?
— Извини, я не понимаю.
— Новая демографическая политика России не приветствует увеличение числа темнокожих граждан. А Вы — носительница гена темной кожи, и он непременно проявится в одном из последующих поколений.
Носительница гена темной кожи? Как это?
Саша недоуменно наморщила лоб. Потом в памяти всплыли те немногие фотографии отца, которые сохранились от матери. Ах вот, значит, почему он такой смуглый! Только ей никогда и не приходило в голову, что он — цветной; у нее-то кожа светлая.
Андрей, кажется, понял, что не дождется ответа, и продолжил:
— После стерилизации Вы не сможете иметь детей и, соответственно, не передадите этот ген по наследству. Генетическая коррекция сохранит вашу репродуктивную способность, направленно уничтожив только этот ген. Разумеется, если Вас не устраивает ни один из вариантов, вы можете остаться жить в буферной зоне.
— Нет уж, спасибо, — ответила Саша, поёжившись. — Я за генетическую коррекцию.
— Очень хорошо, — кивнул Степанов. — Но есть одна проблема. Стерилизацию вам сделают за счет государства. А вот генетическая коррекция — процедура новая и дорогостоящая, и проводится она исключительно на личные средства.
— И сколько стоит эта процедура? — спросила Саша, заранее зная, что таких денег у нее не будет.
Андрей ответил.
Лучше бы не отвечал.
Саша помолчала, а потом тихо спросила:
— Андрей, скажи мне — а зачем вообще давать на выбор два варианта, если заранее известно, что один из них — невозможен? Ну откуда у беженца такие деньги?
На лице участкового появилась понимающая улыбка, та самая, за которой — Саша точно знала! — нет понимания:
— По закону я обязан уведомить вас обо всех вариантах, чтобы вы могли свободно сделать выбор.
«Робот! Самый настоящий робот!»
— Так что Вы будете делать?
Свободный выбор, ничего не скажешь! Всю жизнь — в буферной зоне? Нет уж! Вот только цена…
— Стерилизацию, — выдавила из себя Саша.
— Хорошо, — кивнул Степанов, — Будете сейчас делать, или подождете до рождения ребенка? Учтите, ребенку тоже придется делать или стерилизацию, или коррекцию. Причем, не ранее, чем по достижении им двухлетнего возраста.
Так в детстве она падала вниз на американских горках, и небо с землей менялись местами…
— Какого ребенка?
Голос участкового доносился откуда-то издалека и казался несколько удивленным.
— Вы не знали? Вы ждете ребенка. Девятая неделя.
* * *— А нельзя разрешить мне переселиться в Россию, а я, как только накоплю денег, сделаю генетическую коррекцию?
— Нет.
— А нельзя ее сделать в кредит?
— Нет.
А нельзя?… А нельзя?.. А нельзя?..
Нет. Нет. Нет.
Тупик.
— Андрей?
Участковый сидел напротив и ждал. Да как он может быть так спокоен, когда вся ее жизнь, того и гляди, разобьется на мелкие осколки?
— Андрей, ну подскажи мне что-нибудь! Хоть что-нибудь!
Степанов смотрел на нее участливым и понимающим взглядом, за которым нет ни участия, ни понимания.
— Саша, в Вашем случае единственный вариант — стерилизация. Если не хотите делать аборт, рожайте ребенка и отказывайтесь от него. Оставите в соцприемнике в буферной зоне.
«Робот! Самый настоящий робот!»
— Да как же я могу отказаться от своего ребенка?
— Значит, рожайте, делайте стерилизацию, переселяйтесь в Россию. А как накопите денег, сделаете ребенку коррекцию и заберете его отсюда. Если, конечно, его не усыновят до Вас.
«Ненавижу!» — подумала она, глядя в серые серьезные глаза.
— Андрей, ну не могу я так! Ну должен же быть хоть какой-то выход! Неужели ты совсем ничем не можешь мне помочь? После всего…
Саша замолчала, не договорив — словно споткнувшись о хорошо знакомый участливый взгляд.
— Нет, — покачал головой он. — Или стерилизация, или же Вы найдете деньги, чтобы заплатить за генетическую коррекцию.
— Интересно, где же это я их найду? — вздохнула Саша и закрыла лицо руками.
Степанов поднялся, пошел к выходу. В дверях остановился. Обернулся. Ровно и бесстрастно сказал:
— У меня дежурство заканчивается в семь. Подходите ко мне домой полвосьмого — как обычно.
* * *Саша поджидала Степанова у подъезда его дома, хотя тем утром решила, что больше ни за что на свете к нему не придет.
А привела ее сюда последняя, отчаянная надежда. Вдруг ей сможет помочь Герман? Вдруг она все-таки не была ему уж совсем безразлична? Ну а если и так, может, его не оставит равнодушным судьба собственного ребенка?
Хотя не проходило и дня, чтобы Саша не вспоминала Германа, и хотя она сильно по нему скучала, ей не хотелось быть навязчивой и самой искать встречи с ним. Особенно при таких обстоятельствах.
Но других вариантов у нее не было.
— Андрей, — начала она, едва они переступили порог его квартиры, — мне нужна твоя помощь.
— Конечно, — любезно ответил он.
Саша скривилась — ах, как она ненавидела его фальшивое участие!
— Мне нужно разыскать отца моего ребенка. Думаю, он может мне помочь.
Участковый покачал головой и открыл было рот, но Саша перебила его:
— Слушай, ну имей совесть! Это ведь не противоречит твоим драгоценным инструкциям! Хоть в этом-то ты можешь мне помочь. За все, что я соглашаюсь терп… делать.
Кажется, впервые ей удалось задеть его за живое. Одним-единственным словом. Тем самым, которое она не договорила.
* * *Андрей разрешил ей воспользоваться компьютером и даже ввел свой пароль доступа в программу поиска.
Саша выяснила, что судно, на котором служит Герман, находится на стоянке в Калининградском порту. Отыскала его электронный адрес. Долго, очень долго мучилась над письмом. Еще дольше не решалась отправить.
Отправив, металась из угла в угол, мучаясь ожиданием.
В ответ пришла короткая записка: «Не имею права покидать территорию порта. Попробуй приехать сюда сама».
Рванула к Андрею.
— К сожалению, по правилам покидать территорию буферной зоны запрещено, — ответил он. Как обычно — сочувственно. Как обычно — с отказом.
На этот раз его слова Сашу не остановили. Она направилась на прием к начальнику соцнадзора. Терпеливо стояла в очереди под дверью. Готовая на все.
И не могла отделаться от ощущения, будто она снова в консульстве.
Впрочем, за двери приемной Саша не попала. Степанов вытащил ее из толпы и сообщил:
— Начальник соцнадзора получил ходатайство от командира корабля, на котором проходит службу отец вашего ребенка, и дал разрешение на кратковременный выезд с сопровождением. Завтра мы с вами едем в Калининград.
Саша почувствовала, как больно ударило о ребра сердце и вдруг стала медленно сползать по стене вниз.
Степанов подхватил ее, довел до своего кабинета, дал воды. Молча смотрел, как прыгает пластиковый стаканчик в ее дрожащих руках, как выплескивается вода через край. Потом неожиданно спросил:
— Вы его любите?
Саша долго молчала, глядя в серьезные серые глаза. Потом опустила голову и глухо ответила:
— Не знаю.
* * *В порту монорельс делал только одну остановку — у Вольной гавани.
Выйдя из вагона под мелкую серую морось, Андрей сразу предупредил, что идти придется далеко, и уверенно повел Сашу сквозь грузовые терминалы, мимо огромных цилиндров-резервуаров и длинных причалов, у которых размытыми призраками высились громады кораблей.
Саша с бьющимся сердцем вглядывалась в каждое судно.
Шли и правда долго. Сердце устало биться от ожидания, ботинки промокли, ноги замерзли, а сырость, забравшись под одежду, ледяными пальцами водила по спине.
Наконец участковый остановился у очередного причала, ничем не отличающегося от всех тех, мимо которых они уже прошли.
— Кажется, здесь, — сказал он, кивком указывая на корабль. Отстегнул от предплечья мобильный компьютер: — Сейчас уточню.
Саша пристально смотрела на высокий трап и дрожала — от промозглой сырости, от волнения, от нервного напряжения.
Размытая фигура появилась на верхних ступенях и стала торопливо спускаться вниз.
Когда Андрей оторвался от экрана, чтобы сообщить Саше о том, что они на месте, к ним уже подходил человек в черной морской форме.
Саша отчаянно хотела броситься ему навстречу, и удержалась лишь невероятным усилием воли.
