Ярослав Кузьминов - Пиратские делишки
Далеко не все ученики рвались на Остров Пиратов, как из-за отрыва от родины, так и по причине самого настоящего ужаса перед зеленым мором. Что до Михаила, то в зеленый мор он не верил и не сомневался в выборе ни минуты.
«Страх зеленого мора, — наставляли Михаила и других выпускников, решивших (более или менее добровольно) плыть на Остров Пиратов, — живет в сердцах поколений наших учеников, несмотря на то, что за всю историю Острова не было ни одного заражения. Самые страшные вещи на острове — это сифилис, дизентерия и беснующиеся наркоманы. Не нужно бояться и изоляции. Не забывайте, что входящий поток грузов на остров ничем не ограничен. Поэтому посольство регулярно получает все, кроме политических газет: лучшие продукты, посуду, мебель, новейшие настольные игры, а также новые романы-фантазии всех самых известных серий. А в случае смерти жены, Конфедерация обязуется прислать новую».
На корабль выпускники Обучилища входили уже не бесправными рядовыми, а полными достоинства офицерами, имеющими все для нормальной жизни, в том числе жен. Жен они выбирали в течение «медового» месяца между выпуском и отплытием. Происходило это в «доме отдыха» на берегу залива, куда сводили равное число выпускников и молодых женщин. Судя по выдержке и манере беседы, женщины эти были обучены мастерству разведки не хуже мужчин. Но как и мужчины, они не говорили о своем образовании ни слова.
Когда корабль проплывал ворота залива, у Михаила затряслись руки так сильно, как никогда, и он не запел даже, а заорал во все горло: «Слава Денису Решительному!» Его поддержали другие выпускники. Некоторые из них рыдали. Женщины восприняли этот порыв скептически.
Михаил не знал мотивов своих товарищей, но отлично понимал собственные. Попав на Остров Пиратов, он обретал возможность раскрывать заговор дальше и обретал возможность к бегству. Михаил планировал проработать в посольстве ровно столько, сколько потребуется, чтобы собрать все зацепки, доступные на Острове Пиратов. Для этого, бесспорно, необходимо было стать руководителем дипломатической миссии. Поэтому он видел свою жизнь так: пятнадцать лет работы на Острове, руководство миссией, вступление в сговор с дипломатом другой нации и бегство на Архипелаг (если он существует).
Их корабль относился к классу «экспресс». На таких кораблях, в добавление к парусам, использовался исправительный труд идеологически провинившихся матросов. Благодаря весельному ходу, они двигались быстро, и за полтора месяца плавания добрались до острова. В начале путешествия Михаил сожалел по поводу весельного хода. Ему хотелось, чтобы наслаждение длилось дольше. Ликование от красоты жизни захлестнуло его, и он даже почти забыл про свои подозрения. Все способствовало этому. Неограниченное обладание женой после стольких лет вынужденной угрюмой групповой педерастии в общежитии. Праздность ума после стольких лет зубрежки. Обслуживание по первому классу, доступ к погребу с ромом в любое время, и море, бескрайнее, сильное, свежее, — все это заглушило внутренний голос, нашептывающий про обманы и заговоры. Недели две Михаил каждый день простаивал по шесть часов кряду на корме, занимаясь рыбной ловлей, бок о бок с тремя однокурсниками. И за эти часы у них не иссякали темы для разговора.
Однако ближе к концу путешествия он уже радовался скорому прибытию, потому что больше видеть не мог сине-зеленые волны до горизонта и сходил с ума от скрипа мачты. Общение с однокурсниками свелось к угрюмым приветствиям. Целые дни он просиживал в корабельной библиотеке (молясь про себя, чтобы жена не приходила как можно дольше). В библиотеке он читал фантазия-серию «Портал в другой мир», делая вид, что не замечает своих приятелей, сидящих по другим углам библиотеки и читающих другие фантазия-серии. Подспудно он думал о возможных подвохах и профанациях, которые ждут его на Острове так называемых Пиратов.
На Острове Пиратов: первые впечатления
После высадки на остров ему потребовались недели, чтобы привыкнуть к многоголосице межнациональных комитетов, советов, сессий и ассамблей, коих проходило по дюжине в день, к необходимости носить при себе оружие и опасаться одиноких прогулок по берегу, к получению зарплаты и к возможности покупать, что ему вздумается, в особенности, женщин и овец особой породы, выведенной специально, чтобы дарить мужчине невиданное наслаждение. Наконец, привыкнуть к повсеместности наркоманов, в частности, к руководителю дипмиссии, обчумленному каждый вечер экстрактом рыжего морского ежа, бегающему с топором по коридорам посольства и запугивающему до судорог несчастную дворняжку, которую однажды приютили, чтобы направлять его охотничий азарт в приемлемое русло.
Но привыкнув, Михаил полностью сосредоточился на отыскании симптомов заговора. И первыми, кто вызвал у него подозрения, стали, разумеется, пираты. Хотя бы потому, что не было известно еще ни одного случая, когда бы в их среду удалось внедрить агента или подкупить кого-то для слива информации. Собственно, повод для беспокойства можно было найти еще в учебниках истории. Уж больно пираты получались хитрожопые: речь, конечно, идет об их фантастической смене специальности.
История пиратства по учебникам
Из младучебников было известно, что Архипелаг имел чрезвычайно сильный флот, давал достойный отпор пиратам, а временами устраивал удары возмездия за похищенный корабль или затопленную флотилию, сравнивая с землей пару-тройку ближайших к Архипелагу пиратских колоний. За существенные вознаграждения со стороны двух других наций войска Архипелага порой нападали на указанные теми нациями «неприступные бастионы». Неприступные бастионы ничего не могли сделать против тяжелых бронированных транспортников с пехотой. Эти корабли шли к берегу, игнорируя плотные залпы катапульт и облака зажигательный стрел, причаливали, и из них высыпала на берег пехота, навязывая сухопутный бой. Стараниями Архипелага, морское пиратство умеряло аппетиты, так что морская торговля не блокировалась полностью.
В учебнике истории, доступном только на ветви международных отношений, говорилось о том, что происходило на международной арене после гибели Архипелага. Обнаружив, что морская активность Архипелага сошла на нет, другие нации послали экспедиции. Ни одна из экспедиций, имевшая целью высадиться на Архипелаг, не вернулась (и не возвращалась в последующие столетия); те, чьей задачей была рекогносцировка берега, если не уничтожались пиратами, по возвращении докладывали об отсутствии признаков активности. Пираты, узнав об исчезновении главного противника раньше всех, стали позволять себе неслыханные дерзости. Дошло до того, что пиратская эскадра блокировала бухту второй столицы Желтолицей нации, обстреливала город корабельными катапультами в течение двух недель, постоянно получая новые боеприпасы, и уплыла только тогда, когда подошла из столицы часть сухопутной тяжелой артиллерии желтолицых.
Началась эпоха отчаянной борьбы с пиратством. Нации, не сговариваясь, затянули пояса, вложившись во флот. Наступило время, когда хотя бы один сын из каждой крестьянской семьи был занят на вервях и еще один — во флоте. Пережив тяжелые годы с обстрелами верфей и морской блокадой, нации, благодаря огромным внутриконтинентальным резервам, поставили производство кораблей на поток и стали выдавливать пиратов с одного острова за другим. Истины ради нужно признать, что к концу войны с пиратами, почти раздавив общего врага, нации стали вступать в стычки одна с другой. Если бы главный остров пиратов остался неприступным бастионом и стал последним очагом сопротивления, то война между нациями началась бы, пожалуй, на следующий же день после разгрома пиратов. Однако, сломив сопротивление пиратов вокруг острова и ринувшись на последний штурм, нации обнаружили нечто совершенно неожиданное. На острове не было ни одной оборонительной башни (однако присутствовали груды битого камня на берегу и засыпанные песком круглые углубления в земле). Не было в его окрестностях и ни одного крупного корабля. Только тучи мелких рыболовных лодочек сновали туда-сюда с по-пиратски татуированными и наголо бритыми, но совершенно безоружными рыбаками. На самом острове не оказалось ни одного меча, копья или лука. Самое большое, что удалось найти, это остатки жестяной обивки катапульт в нескольких больших кострищах. Разумеется, были проведены обыски и допросы. Ни одного известного пирата, находившегося в розыске, найти не удалось, хотя предполагалось, что все три сотни таковых сидят на этом острове, вооруженные до зубов, верхом на катапультах и бочках с черным золотом. Военные стратеги наций ожидали града «золотых шутих», стеклянных шаров с горящим тряпьем снаружи и черным золотом внутри, чудовищного оружия, составлявшего ранее мощь Архипелага, и освоенного пиратами в последние годы войны. Другим ожиданием наций были тысячи пленников-рабов. Оба оказались полностью безосновательными. Несмотря на все это, население острова уничтожили бы, если бы не одна деталь. Каждый житель острова великолепно владел языком Краснолицых и Желтолицых, и жители сделали очень интересные предложения отрядам двух наций, высадившихся с разных концов острова. Они готовы были выступить посредниками в переговорах. Переговоры в то время часто заходили в тупик. Наращивание флота и борьба с пиратами велась каждой из наций практически без ведома другой. Торговля между континентами была уделом единичных авантюристов, и государственные флота, бывало, нападали на торговые корабли и грабили их. Причиной этого была, в первую очередь, плохая изученность языков. Отдельные торговцы владели иностранным очень прилично, однако все же на бытовом уровне. Государственных же органов, ведающих вопросом языка, ни у той, ни у другой нации не было. Эту проблему, разумеется, могли бы преодолеть давно, несмотря на большое расстояние между континентами двух наций и даже несмотря на смехотворно малый объем торговли, но имелось два препятствия. Первое и главное — специфический культ политической элиты Краснолицых. Один из историков отмечал даже, что народу этот культ совершенно не свойственен, но народ о нем знает и принимает его как должное, считая, что правят страной не простые люди, а могущественные создания, пришедшие из подземного мира и принявшие облик людей для маскировки. Как бы там ни было, культ утверждает, что съевший иноземца получает волшебную силу, а съевший много иноземцев, притом высокопоставленных, обретает бессмертие. По этой причине дипломатические миссии, направленные к Краснолицым, как правило, пропадали без вести. Вторым препятствием была одержимость Желтолицых идеей инфильтрации. Они совершенно не интересовались тем, чтобы сидеть в здании посольства в столице Краснолицых. Случалось не раз, что, под видом торговой эскадры, в порт входили корабли, напичканные вооруженными и экипированными для походной жизни людьми, которые, избегая столкновений, рассеивались по побережью и углублялись в земли Краснолицых, после чего становились предметом охоты, в меньшей степени из соображений национальной безопасности, в большей — по воле подверженной людоедскому культу элиты. Случалось и такое, что группы чужаков, одетых как Краснолицые, пробирались в порты и пытались захватить суда. Как правило, им это не удавалось, их убивали, и трупы за огромные деньги продавали. Поэтому, у красных бытовала даже присказка: «Хоть бы Желтолицые напали».
