E.Allard - E Allard Esli zamerznet ad
Здесь располагались столы, на которых были разложены кучами детали. Все рабочие разбрелись по своим местам. Только Фрэнк остался стоять без дела.
— Жди здесь, — буркнул Дональд.
Через пару минут рядом с Фрэнком оказался пожилой мужчина в очках в чёрной, пластиковой оправе.
— Пошли, Фолькленд, я тебе покажу, что ты будешь делать, — произнёс он тихо.
Они прошли в угол, где стоял стол с разложенными промасленными деталями.
— Я мастер цеха, зовут меня Томас Беннет. Если что не будет получаться, будешь у меня спрашивать. Понимаю, трудно тебе придётся поначалу, — вздохнул он. — Привыкнешь, надеюсь. Ты парень молодой. Освоишь. Вот смотри, этот узел попроще, чем в первый раз я показывал. Попробуй собрать его, ну хотя бы минут за пять что ли.
Он медленно начал складывать детали, одну за другой, брал медленно то одну отвёртку, то другую, показывая, для какого винта она нужна. Потом повторил чуть быстрее. На пятый раз Фрэнк начал терять терпение.
— Ну, попробуй, — предложил Беннет мягко. — Не торопись, не сразу получится.
Фрэнк бросил на него снисходительный взгляд, его пальцы ловко засновали в кучке деталей и через пару секунд он выложил готовый узел перед Томасом. Тот сдавлено пробормотал:
— Ты кем раньше работал?
— Автомехаником, — ответил Фрэнк коротко, расслабленно откидываясь на спинку стула.
— Саммерс говорил, ты — инженер-конструктор. Это, правда, может?
Фрэнк промолчал, только пристально вглядывался в лицо собеседника, наклонив чуть набок голову, словно изучая.
— Ладно, если я тебе посложней работу дам. Не будешь возражать? — поинтересовался через паузу Беннет. — Ты постарайся не нарываться. Тогда проще тебе будет. Ты, я вижу, сильно гордый. Но раз сюда попал, уже деться тебе некуда. Такая уж, понимаешь, загогулина.
Беннет провёл Фрэнка к полусобранному агрегату и спросил:
— Знаешь, что это такое?
Фрэнк лишь презрительно усмехнулся.
— Ну, отлично. Попробуй собрать, а узлы тебе будут другие подвозить. Чем больше сделаешь…
— Тем что? Больше зарплату получу? — поинтересовался с издёвкой Фрэнк. — И в чем у вас тут платят? В баксах или евро? Или может золотом? Я как-то не совсем понял. Или я выбрать могу? Я бы тогда золото выбрал. Всемирный эквивалент денег. Где угодно принимают, в любой точке мира.
Беннет удивлено воззрился на него, поморгал глазами. Потом коротко рассмеялся, хотя это звучало совсем невесело.
— Ладно, — похлопав его по плечу, проронил он и ушёл, опустив голову.
Потянулись серые будни. Каждое утро — вой сирены, одна и та же каменная коробка с грязными стенами, с агрегатом и узлами, которые подвозили Фрэнку на тележке. Нельзя сказать, что работа кипела. Кто-то работал быстрей, кто-то более медленно. Между тем, как ему подвозили собранные узлы, проходило много времени. В конце концов, это до смерти надоело.
Пытливый ум требовал пищи больше, чем голодный желудок. Чтобы хоть как-то отвлечься от пустоты бытия, Фрэнк начал замерять, сколько в среднем нужно каждому сборщику на узел, который потом подвезут ему, и сколько пройдёт времени, когда будет готов следующий. Быстро подсчитал в уме время. Довольно усмехнувшись выводам, уселся на подножку ещё не собранного агрегата и сложил руки на груди.
— Ты, сука, чего расселся?! — услышал он злобный вопль охранника. — Работай давай! Или сейчас по рёбрам получишь!
Фрэнк слез с подножки, мгновенно установил уже готовые узлы в агрегат. И вновь демонстративно уселся перед носом разъярённого орангутанга.
— Все. Я все собрал. Понял? — сузив зло глаза, выпалил Фрэнк.
Верзила задохнулся от злобы, но оглядевшись, понял, что Фрэнк прав. Тележка с готовыми узлами была пуста.
— Ну, ты, это самое… — Фрэнк будто услышал, как скрипят шестерёнки в мозгах детины, который никак не мог решить проблему — бить или не бить строптивого работника.
Он постоял пару минут, тяжело дыша. Резко развернулся, куда-то ушёл.
— Ты уже все сделал? — услышал Фрэнк растерянный голос Беннета. — Когда же ты успел?
— Ну, у вас тут и организация производства. Какой-то прямо пещерный век, — проворчал нахально Фрэнк. — Вы б хоть конвейер что ли ввели.
— Конвейер? А это как? — поинтересовался Беннет. В его голосе Фрэнк услышал явные отзвуки уважения.
— Очень просто. Поставить ленту, чтобы она передвигалась, к другому сборщику, как только часть узла собрана. Производительность труда увеличивается раз в пять. Может больше. У Форда на заводах машина собиралась за 93 минуты, а на других — два-три дня.
Фрэнку казалось, что Беннет расхохочется от этого примитивного «рацпредложения», которому уже было сто лет в обед. Но тот лишь с большим уважением взглянул на него.
— А можешь схему нарисовать, как это сделать? Чертёж?
— Могу, конечно, — усмехнулся Фрэнк. — Но зачем?
— Фрэнк, — Беннет впервые назвал его по имени, доверительно и как-то по-дружески вглядываясь в лицо. — Сейчас все надрываются по шестнадцать часов в день. Мучаются. А если ты поможешь, то все смогут работать по двенадцать часов, может быть, даже по десять. Помоги. Пойдём в мой кабинет, я тебе все дам — чертежи, выкладки.
Они вошли в маленькую комнатушку, где за загородкой находился старый письменный стол, бюро. На стене висела старая грифельная доска с полустёртым чертежом, нарисованным мелом.
— Поработай здесь, — мягко предложил Беннет. — Все ж лучше, чем в цехе.
Он вытащил ворох бумаг, вывалил их перед Фрэнком на столе, услужливо отодвинув стул.
Фрэнк просидел до вечера, делая расчёты, наброски, чертежи. Беннет несколько раз навещал его, заглядывал через плечо, ронял с умилением:
— Молодец, Фрэнк. Ты талантливый.
Эта похвала, сказанная человеком, который совершено не знал о том, что Франклин Фолькленд — изобретатель уникального двигателя, почему-то радовала больше, чем все льстивые статьи в прессе, написанные в адрес «гениального инженера-конструктора, самого молодого в мире автомагната, нового Генри Форда».
Беннет вернулся к вечеру, взяв пачку бумаги, которую Фрэнк аккуратно сложил в папку, и пробормотал странным упавшим голосом, совершено без энтузиазма:
— Ну, пойдём теперь, покажем это мистеру Коннели.
— Беннет, сами ему покажите. Там все просто. Я все расчёты сделал. Все элементарно. Только цену рассчитать не могу точно. Я не бухгалтер.
Беннет покачал головой и, нахмурившись, подтолкнул Фрэнка к выходу.
Кабинет Коннели поражал богатством меблировки. Стены, отделанные панелями красного дерева. По всему периметру тянулись высокие шкафы, плотно заставленные фолиантами в кожаных переплётах с золотым тиснением. Хотя Фрэнк догадывался, что Коннели даже не прикасался ни к одной книге, которая стояла у него на полке.
Огромная хрустальная люстра, массивный стол с кожаной столешницей, несколько разнородных мраморных статуй, старинные бронзовые торшеры. На стенах — картины в очень широких, позолоченных рамах. Фрэнк не смог разобрать, что на них изображено. Какая-то безвкусная мазня. На полу — палас с ярким восточным орнаментом. И камин до потолка из красного гранита.
Джон Коннели, плотный мужчина с холёным лицом и мясистым носом, покрытый буграми, один из главных надсмотрщиков, сидел, переживая жвачку, с презрением осматривая вошедших.
— Ну и что ты там начирикал, Фолькленд? — грозно рыкнул он. — Ты вообще, подонок и негодяй. Почему ты не сообщил об этом сразу? И столько времени бездельничал?
— Мне не сразу в голову эта мысль пришла, — нагло ответил Фрэнк. — В холоде мозги хуже работают.
— Вот, Фолькленд, правильно, — не ощутив издёвки, изрёк надменно Коннели. — Потому что, не ты, а я стою на вершине интеллектуальной пирамиды, и вношу наибольший вклад в создание общественного блага. Без меня, ты бы сдох с голода в своей безнадёжной неприспособленности. Ты понял, ублюдок?
Это звучало анекдотично, но Беннет мгновенно сжал руку Фрэнку, который уже готовился открыть рот и сказать что-то ядовитое.
— Вот, мистер Коннели, — Беннет просеменил, вжав голову в плечи к столу, и выложил папку с бумагами. — Это то, что я вам говорил.
Коннели раскрыл папку, быстро пролистал и вновь смерил грозным взором Фрэнка.
— Слушай, меня внимательно, сукин сын. Если ты хоть где-нибудь ошибся и мистер Хаммерсмит из-за тебя потерпит убытки, мы тебя за яйца подвесим. Публично. Ты понял?
— Я проверил его расчёты, мистер Коннели. Там все правильно, — голос Беннета звучал, как мышиный писк.
— Ладно, идите, — приказал Коннели, откинувшись на спинку роскошного кожаного кресла с высокой спинкой, напоминающего трон.
Когда захлопнулась дверь, Фрэнк чуть не расхохотался. Зачем он потратил столько сил и времени? Этот тупой ублюдок Коннели ни черта не поймёт в расчётах.
— Фрэнк, ты это, иди, отдохни, — пробормотал Беннет. — Тебе сегодня двойной паёк выдадут. А то ты похудел очень.
