Марина Ясинская - Сказка на ночь
Переселенцы всех принимали. Они тоже считали, что чем больше народа, тем безопаснее. Да и лишние рабочие руки не помешают.
Новые переселенцы споро засыпали прорытые плавунами каналы, осушали залитые водой луга и огораживали поля. У озера, откуда брали воду на разные нужды, выставляли круглосуточную охрану. Отыскав на новой земле запасы полезных минералов и металлов, пополняли запасы пороха, отливали пули. Обучались, кто как мог, объезжать диких лошадей, изобилующих в этих местах, и стрелять из револьверов и ружей. Последнее умение в этом краю было просто-таки жизненно необходимо.
Возможность применить новоприобретенные навыки стрельбы на практике выпадала куда чаще, чем многим хотелось бы. Не проходило и недели без того, чтобы вышедшие за предела форта люди не возвращались побелевшими, зажимающими раны, нанесенные ударами острых раковин.
В иные дни, случалось, и не возвращались.
* * *
— Прошло время, и жизнь в маленьком королевстве принцессы наладилась и даже стала похожа чем-то на жизнь в ее прежнем дворце. Она гуляла вокруг своего нового дворца, рассматривала радуги в небе, а по ночам сидела под звездным дождем, загадывая желания…
* * *
На новом месте и для Эльзы нашлось дело — вместе с другими девушками она ходила в лес, на охоту, за грибами или за хворостом. Походы в лес — с любой целью — считались наиболее безопасным занятием. Это на рыбалку, как на войну, отправлялись самые крепкие мужчины, непременно в сопровождении вооруженных до зубов наемников на быстрых лошадях. Но даже под их охраной, на лодках выходить никогда не рисковали, рыбачили больше на берегу моря или озер. Работа на некогда залитых водой, а теперь осушенных переселенцами полях, также считалась опасной. Как и ловля диких лошадей на открытых просторах.
Лес был как-то надежнее. Чтобы набрать ягод или вырыть кореньев, чтобы подстрелить оленя или расставить капканы на зайцев, требовалось уходить в самую чащу. То есть — дальше от берега моря. Дальше от плавунов. Дальше от опасности.
Постоянному притоку пришлого народа Эльза радовалась. Чужаки не знали, кто такой Эд, не видели зверств, чинимых в дороге его головорезами. И потому, даже зная, что она — сестра Эда, не избегали ее, не косились с опаской, как переселенцы из каравана торговцев. Эльза больше не чувствовала себя так одиноко и так обособленно ото всех, как прежде.
И даже торговцы "ее" каравана, хотя по-прежнему боялись Эда и его головорезов, со временем перестали избегать Эльзу. Привыкли.
Привыкнуть можно ко всему на свете.
Даже к страху.
* * *
Странствующий рыцарь, брат принцессы, теперь никуда не уезжал, жил во дворце.
— Почему? Ему расхотелось совершать подвиги?
— Подвиги?… Да нет, не расхотелось. Просто теперь не надо было далеко уезжать, чтобы их совершать.
* * *
Вручение своих жизней в руки другого человека неизменно извлекает на свет из последнего все то, что частенько лежит, никем не виденное, на самом дне души. И добровольно отдающим себя в его власть остается только уповать, что там, на дне — не порок, а добродетель…
Впрочем, торговцы не уповали. Просто им не из чего было выбирать.
Но чем больше народу приходило под защиту форта, тем крепче держал дисциплину среди своих головорезов Эд. Переселенцы полностью зависели от него. Они это знали. Он это знал. Их жизни Эду со своим отрядом было в равной степени легко и растоптать, и оградить.
Пока что он выбирал последнее.
* * *
— Жаль только, с соседями, сказочным народом волшебной страны, помириться все никак не удавалось. Как ни старались жители маленького королевства, как ни пыталась сама принцесса — сказочные люди не хотели ничего и слышать. Шло время, и многим стало казаться, что так и не суждено им с волшебным народом помириться, что так и будут они всегда… ссориться со своими соседями…
— Ну, а дальше-то что? Чего молчишь?
— Дальше?… А дальше наша принцесса однажды познакомилась с… принцем. Да, принцем. Из сказочного народа.
— И они полюбили друг друга с первого взгляда?
— Конечно…
* * *
На останки древнего города, когда-то, видимо, неприступного, а теперь превратившегося в каменные развалины и почти поглощенного лесом, Эльза набрела случайно. Но, однажды обнаружив старые руины, во время последующих отлучек в лес она стала частенько приходить туда. Бродила среди величественных обломков, гладила нагретую солнцем цветную облицовку разрушенных стен, проводила пальцами по следам истертых временем рисунков на поваленных колоннах. И думала — что за город здесь когда-то стоял? Что за люди здесь жили? Кто разрушил их город? За что?
Именно там, пригревшись как-то у пологой плиты с полустертыми загадочными письменами, она задумалась так глубоко, что расслышала подозрительный шум слишком поздно. Не успела даже схватить лежавшее совсем рядом, под рукой, предусмотрительно заряженное ружье, обращаться с которым ее научил Эд. На ее шее затянулась ловко наброшенная петля, и она увидела, как ее окружили серебристые лица с прозрачными глазами без ресниц и тонкогубыми рыбьими ртами.
Плавуны обменялись между собой несколькими короткими квакающими фразами. Затем один из них, с зеленоватыми плавниками на предплечьях, довольно захохотал, и в следующий миг ее рывком подняли на ноги и повели сквозь лес.
Первый испуг прошел, и, хотя по-прежнему трясущаяся от страха, Эльза сообразила, что, во-первых, ее спутники — не верхом, значит, у нее есть шанс от них убежать, а, во-вторых, она не связана, и даже от плотно затянутой у нее на шее петле к рукам захвативших ее плавунов не тянется веревки. И, наконец, идут они прямо к недавно осушенному переселенцами лугу за западе от форта. Быть может, плавуны еще не знают, что там уже хозяйничают люди. Быть может, она успеет закричать или даже добежать до своих…
Закричать она успела. Добежать — нет. Хотя плавуны даже не торопились преследовали ее, пустившуюся бегом, прямо со склона лесистого холма, вперед, вниз, к людям. Чем дальше от плавунов отбегала Эльза, тем туже стягивалась на шее петля. Попробовав ее ослабить, девушка почувствовала под пальцами упругую скользкую поверхность, и, вскрикнув, отдернула руку — петля была живой, словно щупальце какого-то морского чудища.
Правда, ее крики донеслись-таки до охранявших поле наемников, и те немедленно вскочили на лошадей. Всадники помчались прямо к лесу, бесполезно паля из ружей, ворвались в заросли и вынуждены были замедлить ход.
Плавунов с Эльзой и след простыл…
* * *
— И что? Принцесса и принц жили долго и счастливо?
— Гм-м… Вроде того.
* * *
Хоть и плохо, плавуны все-таки говорили на языке людей. По крайней мере, некоторые. Только мало кто давал себе труд обмениваться с Эльзой хотя бы парой фраз. Разве что когда надо было объяснить пленнице, какую работу та должна выполнять. Да еще однажды плавун с зеленоватыми плавниками на предплечьях, тот самый, что был среди захвативших ее, проквакал:
— Челове-эки, вы плохо усвоили прошлый уро-о-ок… Мы разрушили все ваши ка-аменные города-а-а… Вы забы-ыли, мы-то по-омним.
Эльза почему-то ожидала, что, захватив ее в плен, плавуны станут расспрашивать о форте, о том, сколько людей его охраняет, какое у них оружие…
Плавунам, похоже, до всего этого не было дела. Никто ее ни о чем ни спрашивал. Не держал в клетке, не привязывал. А зачем? Петля живого щупальца на шее была надежнее любой привязи. Она задушила бы ее прежде, чем Эльза успела убежать от прибрежного поселка плавунов. И прежде, чем успела бы перерезать щупальце чем-то острым.
Вот работать заставляли. Собирать на залитых водой лугах водоросли, а потом сушить их и толочь. Чистить острые ракушки. Кормить ядовитых летучих рыб. Чистить за огромными существами с черной лоснящейся кожей, двумя плавникам и хвостом и с дружелюбными мордами, смахивающими чем-то на короткошерстых котов. Эти чудища заменяли планунам скаковых лошадей.
Зачем плавунам была нужна человеческая пленница, Эльза не понимала. Не ради же работы ее захватили? Ведь наравне с ней занимались точно таким же трудом и другие плавуны, и было не похоже, что они не справляются без помощи пленников.
Убивать, кажется, тоже не собирались. По крайней мере, пока.
Но пришло время, когда Эльза от души пожелала, чтобы ее лучше убили. Случилось это, как только она поняла, что плавуны привели ее к себе лишь по прихоти одного из них, с зеленоватыми плавниками на предплечьях.
