Наталья Точильникова - Иные
Она не всем выпадала, эта последняя поездка. Большинство убивали прямо в тюрьме без всяких церемоний. Мне выпала. Сомнительная привилегия! Никто не знал, по какому принципу Иные отбирают жертв для сего дополнительного издевательства.
И почему они всегда приставляют к приговоренному его бывшего друга или родственника, ставшего Иным? Официально считается, что из милосердия. Так сказать, для моральной поддержки. Странное милосердие! Мне казалось, что есть еще какая-то причина. Но я не стал спрашивать Яна. Не слишком большое удовольствие за несколько минут до смерти услышать в сотый раз один и тот же официальный ответ: «Так вам психологически комфортнее».
Мы сели в машину: белые стены, наглухо запертые двери, окон нет. Сиденье довольно мягкое. Преддверье морга. Я посмотрел на моих палачей. Мне всегда хотелось понять, что же отличает Иных от людей. Сдержанные жесты, внимательный взгляд. Всего-то! В остальном люди как люди…
Меня даже рассмешила эта мысль. Назвать Иных людьми! Вот уж кто не люди! Да нет, есть еще что-то неуловимое, невыразимое словами. Внимательный человек не спутает. И сами они всегда узнают друг друга. Хотя в принципе Иной, если постарается, вполне может прикинуться человеком.
Машина тронулась с места. «Боже! О чем только я думаю в последний момент!»
— Ян, ты не ответил на мой вопрос.
— Какой? Насчет вида смерти? Я ответил на тот вопрос, который ты подумал, а не на тот, который произнес.
— Ян, я хочу знать.
— А как бы ты хотел?
— Никак!
— Тогда инъекция в вену. Это практически безболезненно.
— Усыпите, значит, как старого пса.
— Ты можешь предложить что-нибудь другое?
— Зачем вам это? Шприц! Яд! Вам же достаточно просто мысленно приказать мне умереть!
— Значит, так надо.
Я возвел очи горе. Больше всего меня раздражало то, что Иные совершенно искренне не испытывали ко мне никаких враждебных чувств. Они просто производили необходимую операцию. Я не уверен, что Иные вообще способны испытывать ненависть. Скорее всего нет. Может быть, это даже хорошо. Да только взывать к милосердию тоже бесполезно.
— Когда? — обреченно спросил я.
— Минут через пятнадцать.
— Зачем? Почему не сразу?
— В машине трясет. Здесь есть специальное место. Мы там остановимся. И потом, я обещал, что у тебя впереди еще дорога.
— Что может измениться за пятнадцать минут?!
Ян таинственно улыбнулся. Я уже не думал о том, настоящая это улыбка или моя болезненная галлюцинация: страх не способствует критическому мышлению.
— Многое.
Я откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза.
— Артур, ты пока достань, — услышал я голос Яна и снова открыл глаза. Любопытство победило.
В руках Артура, Иного, сидевшего слева от Яна, появились шприц и ампула с какой-то бесцветной гадостью. И я почувствовал, что внутри меня образовалась мерзкая пустота, черная пропасть. Я сжал руку в кулак, ногти больно вонзились в ладонь. И я подумал: «Поскорее бы все кончилось!»
Ян положил мне руку на плечо.
— Отцепись! — дернулся я и свирепо взглянул на бывшего друга.
Казалось, я ему больше не интересен. Он выглядел озабоченным и многозначительно переглядывался с Артуром и вторым Иным, кажется, его звали Лев.
— Их слишком много, — тихо сказал Ян.
Лев кивнул.
— Там завал. Придется остановить машину, — проговорил Артур.
Автомобиль остановился. Я услышал автоматную очередь и звон разбитого стекла: наверное, кабина водителя. Трое Иных пристально посмотрели на дверь. Она дергалась и скрежетала. Кто-то пытался прорваться к нам. Послышался глухой звук, возможно, от падающего тела, и скрежет ненадолго прекратился. Раздалась еще одна очередь, очень близко. Думаю, стреляли по замку. Я попытался вжаться в стену. Артур согнулся и медленно сполз на пол. Но дверь распахнулась.
Возле двери стоял парень, рослый и широкоплечий, с довольно грубо сработанной физиономией, не обремененной особенным интеллектом, и держал автомат наперевес. Я вжался в стену еще глубже. Хреново оказаться между двумя смертями. Иные спокойно смотрели на широкоплечего.
— Осторожней, Ким! Не смотри им в глаза! — кричал кто-то невидимый справа от машины. — Стреляй быстрее, а то они тебя убьют!
— Я так их не отличу, — протянул Ким. — Один нормальный.
И он выстрелил. Два трупа, прошитых автоматными пулями, справа и слева от меня. Я не двигался.
К задней двери автобусика подходили люди. Обтрепанные, плохо одетые и вооруженные кто во что горазд. В нос мне ударил запах давно немытых тел.
— Выходи! — скомандовал красивый черноволосый парень, чуть ниже Кима, зато с куда более умным взглядом.
Я неуклюже выбрался из-под мертвецов и спрыгнул на дорогу. У ног я почувствовал что-то мягкое и отпрянул. Еще один труп. Наверное, тот парень, что вначале пытался открыть дверь.
Черноволосый, приказавший мне выходить, тепло улыбнулся:
— Теперь я вижу, что ты не из этих. Иные не боятся трупов. Дмитрий! — и он протянул мне правую руку, переложив автомат в левую и водрузив его на плечо.
— Сергей!
Моих спасителей было человек двадцать, мужчин и женщин. Очень разношерстная компания. Не было только очень молодых. Да и не могло быть.
— В лес! Не мешкайте! — приказал Дмитрий своей обтрепанной армии.
Мы спустились с насыпи и вошли в заросли боярышника. Здесь, уже в лесу, начиналась еле заметная тропинка. Тело погибшего парня погрузили на плащ и несли за нами. Я смотрел на голубое небо сквозь желтую листву и щурился, как кот на последнем осеннем солнышке.
— Извини, что отрываю, — улыбнулся Дмитрий. — А ты-то как попал в белый автомобиль?
— Да как все! Мне тридцать лет, и этим все сказано.
— Мне тридцать три, и я там никогда не был.
— Как это тебе удалось?
— Сбежал в лес из города три года назад, в свой день рождения.
— Умный человек, — вздохнул я, — а меня мой школьный друг Ян все убеждал, что у меня наверняка есть этот чертов ген. Что у всех по-разному проявляется, бывает и позже тридцати. День рождения я пережил спокойно. Через полгода арестовали. И Ян был со мной в белом автомобиле.
— Они ко всем приставляют таких увещевателей. Слушать надо меньше.
— Ты думаешь, он с самого начала знал, что ведет меня на смерть?
Дмитрий пожал плечами.
— Сколько ему было лет, когда он изменился?
— Двадцать два.
— То-то же.
Я вспомнил, как это было. Восемь лет назад Ян заболел. Больше недели не появлялся в институте. Мы учились вместе. После школы пошли в один институт, на один факультет и даже попали в одну группу. Наконец Ян снова появился на семинарах. Я сразу понял: что-то случилось. Другие манеры, другой взгляд и эта странная полуулыбка. «Что с тобой?» — прямо спросил я. «Все прекрасно. Я изменился». Мне стало как-то не по себе. Старый друг перестал быть человеком. «У тебя еще все впереди», — успокоил он. Через пару недель он досрочно сдал сессию, а через месяц — защитил диплом. И сделал нам ручкой. Но от меня не отставал. Упорно, словно по долгу службы, поддерживал дружеские отношения. Даже диплом помогал писать. А я что? Мне льстила дружба с Иным. Идиот чертов!
Вечерело. Сквозь листья деревьев просвечивало алое закатное небо. Впереди мы увидели дым костра и вскоре вошли в лагерь моих освободителей.
У костра сидел долговязый парень и лениво перебирал гитарные струны.
— Знакомься, Женька, еще одного пленника освободили! — крикнул ему Дмитрий и кивнул в мою сторону. Я сел на поваленное бревно напротив гитариста.
— Евгений! — еще раз представился тот.
— Сергей.
— Из белого автомобиля?
— Да.
— Уймись лихачить, — обратился он к Дмитрию, который плюхнулся на бревно рядом с ним. — Сам голову сломаешь и нас сдашь.
— Где бы ты был, если бы я не лихачил?
— Мирно лежал бы под серым камушком на глубине двух с половиной метров, а не с тобой по лесам шастал.
— Ну, дело вкуса.
— Простите, — вежливо поинтересовался я. — А вас тоже Дмитрий освободил из белого автомобиля?
— «Тебя», здесь без церемоний. Из него, родимого. Только год назад. — И он снова начал перебирать струны, а потом вдруг спросил: — Долго мучили?
Я вопросительно посмотрел на него.
— Стресс и медитация в состоянии стресса очень способствуют пробуждению латентного мутантного гена, — процитировал он.
Я кивнул.
— Три дня.
— По-божески. Меня дольше. Кто в последний путь провожал, брат? Отец?
— Друг.
— А меня возлюбленная.
Я с ужасом посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Дмитрия. Тот склонил голову.
— Рыжая такая девица. Да, убили.
— Но я не в обиде, — пожал плечами Евгений и посмотрел на звезды, медленно и размеренно, по одной, загоравшиеся на вечернем небе.
