Константин Уткин - Песий бунт
Дог смотрел на всех сверху и молчал. Он знал, что все будет именно так, и знал, что будет дальше.
– Так что ты предлагаешь? На что ты нас подбиваешь? – выступил вперед тщедушный, рыже – палевый, в расчесанных болячках пес. – Ты забыл, кем дело имеешь? Легко тебе говорить – будем главенствовать, будем главенствовать!! А ты видел, какие штуки у них катаются!! А шмели! кусачие шмели!! особенно когда на солнышке греешься…Тут как шмель в тебя впивается. И – грохот. Что от них ждать – ты знаешь? Вот и никто не знает. А что произошло? Грохот и боль. И многие умирают… что от них ждать – непонятно.
– Именно про это я и говорю – они опасны только тем, что непонятны. Только этим они и сильны. Если научиться читать их намерения – не мысли, мысли у большинства примитивные и неинтересные – а напрямую намерения… тогда мы будем непобедимы. Они тебе хотят тебе петлю на шею накинуть или шмеля в бок всадить – а ты это уже знаешь…
– Как? Как? Как? – раздалось разнобойное тявканье.
– Потом. А сейчас постарайтесь понять, что они вовсе не так страшны, как кажутся. Они трусливы, изнежены. И они вас бояться!! Просто дело в том, что вы контактируете с теми, кто вас не боится. Но таких меньшинство. Стоит им увидеть оскаленные зубы – и они мурашками от страха покрываются. Они боятся дождей, бояться морозов. Боятся ветра, боятся голода, бояться движения. Они способны только ездить на своих вонючих ящиках или ползать вповалку по тротуарам. У них очень плохая реакция – любая дворняга, вот даже ты – может вывести из строя любого двуногого за считанные секунды. Они грузны, мягки и неповоротливы. Но – надеюсь, что нам не придется с ними воевать. Они должны сами понять, что перевес не на их стороне и принять наши условия. Но для начала разработаем план действий…
* * *«Обратите внимание – выламывался перед камерой ведущий пятнадцатиминутной утренней передачи – обратите внимание на собак, вон на тех собак… я не кинолог, но стая весьма и весьма разнородная – это ясно даже непрофессионалу. Там, если мне не изменяет зрение, есть… вон бойцовая порода, два ротвейлера, овчарка… я не понимаю – люди, если вы не можете кормить свою собаку, то, ради всего святого, не выбрасывайте ее на улицу…»
Выдав этот душещипательный призыв, ведущий исчез с экрана, картинка поплыла в сторону и потом увеличилась – а посмотреть, действительно, было на что.
Собаки сидели в ряд возле дверей закрытого пока что магазина – крутолобые и широкогрудые ротвейлеры по краям, гладкошерстный и безухий пес с пестрыми от шрамов мордой в середине, две беспородные шавки пригибались к земле перед ними – а возглавлял стаю здоровенный ухоженный кобель восточноевропейской овчарки.
Наведенная на них издалека кинокамера не обратила на себя внимания – впрочем, казалось, что ничто в этом мире разноплеменную свору не волнует вообще – с таким спокойным достоинством они себя вели. Даже суетливые шавки выпрямили спины и подняли головы…
Время шло – и возле магазина, известного в районе своей дешевизной, постепенно начала собираться толпа. Народ ждал открытия – а странный караул вызывал пока что только приглушенный ропот.
– Какие умненькие… – проговорила высохшая женщина в очках и свалявшейся, больше похожей на войлок искусственной шубе – Ждут хозяина… какие верные.
– Ну да – пробасил стоящий рядом ветеран с фанатичным взглядом. – развели тварей. Управы на них нет… вот в советское время, помню, ездили молодцы с ружьями… сделаешь только один звоночек – и никакой нечисти… эх, нет на вас батьки Сталина….
– Что вы говорите!! – стала робко возмущаться женщина в очках – как можно живое существо нечистью называть! Они все – создания господа…
– Нет никакого господа – рубанул ветеран. Вот батька Сталин был человек… сволочи… какую державу развалили… и псов развели…
– Точно, развели – натужно просипел кто-то и воздух наполнился утробным запахом перегара. Потом над плечом ветерана нависли могучая челюсть в рыжей щетине и кабаньи, заплывшие с перепоя глазки… – знаешь, сколько такая вот тварь стоит?
Палец с обгрызенным черным ногтем указал направление к гладкошерстному.
– Тебе дед, год жить хватит с твоей старухой. Это бойцовая собака… собака убийца… и называется бульбультерьер.
– Все равно – не унимался ветеран – в конвой такого и то не возьмешь – замерзнет, ядрена редиска…
В этот момент бойцовый, словно понимая, о чем идет речь, сделал явственное движение к толпе – и она и шиканьем и ропотом поджалась назад.
– Вот – обрадовался почему то похмельный детинушка – я ж говорю – собака убийца… бульбультерьер.
– Никакая она не убийца. И перестаньте глупости говорить… У вас, я вижу, одно на уме – буль-буль. Обычная собачка. я ее домой возьму… у меня уже четыре собаки живут. Ничего, и пятая будет.
– Ты бы лучше детей завела!! – оценив высохшую фигуру старой девы и войлочную шерсть шубы, посоветовал детинушка и, икнув, окутал ее перегаром – собачек спасает.
– Что вы хамите, молодой человек!! – запунцовела тетенька. – Кто вам позволил так явственно хамить!!
– Явственно хамить! – скривил брыли алкаш – интеллигентка вшивая. Ты только подойди нему он тебе сразу ногу отгрызет. От такой кости не откажется.
У тетеньки от волнения запотели очки. Не понимая, что делает, и чувствуя себя дурой под прицелом глаз зевак, она на ватных ногах вышла вперед, присела возле бойцового пса и стала гладить его башку. А похмельный мужик вдруг попятился – до него дошло, что собака сфокусировала на нем взгляд и, пожалуй, только ласковые руки тетеньки удерживают убийцу от атаки. Только скрывшись за чужими спинами, ханыга смог воздохнуть спокойно.
Меж тем за железными дверьми изнутри залязгали засовы – и люди, уже порядком напуганные собачьи караулом, заволновались и стали медленно приближаться. При этом все уговаривали собак на разные голоса – и уговоры возымели действие. Псы не просто пропустили людей к заветным прилавкам, но и сами, возглавляя отряд покупателей, вошли в зал.
Пробрался и ханыга, с высоты своего роста отлично видевший, с каким вниманием питбуль, избавившийся от опеки старой девы, изучает мельтешащую перед ним толпу….
Алкаш надеялся, что все обойдется, и он сможет, купив драгоценную емкость, осушить ее возле кирпичного здания пункта приема стеклотары – а после полулитры на грудь он не испугается и крокодила.
Отоваривавшиеся люди, спешащие к выходу, замирали в нерешительности – возле дверей их встречали все те же собаки, но уже без былого добродушия – ротвейлеры стояли, широко расставив передние лапы и пригнув головы к земле, а между ним прохаживался, подергивая напряженным хвостом, питбультерьер.
Попытки прорваться на волю уже были – но любой шаг к дверям вызывал такой рев и клацанье ощеренных челюстей, что смельчаков как ветром сдувало под защиту толпы. Самое удивительное, что с улицы продолжали прибывать люди за покупками – удивленно поглядывая на толпу и на собак, пожав плечами и бросив что нибудь вроде «…и что встали, как будто одни тут, весь проход загородили» – они спешили за покупками. Собаки никак не препятствовали.
Противостояние уже готово было вылиться в штурм дверей, но ситуацию спас ухоженный кобель восточноевропейской овчарки – прижав уши, виляя не просто хвостом. а всем телом, он подошел и обмершей от испуга тетеньке и аккуратно вынул из сумки палку сырокопченой колбасы.
Тетенька охнула – колбаса перекочевала за спины ротвейлеров, а кобель сомкнул зубы на пухлой руке и, не причиняя никакой боли, отконвоировал покупательницу к дверям…
– Ага – радостно сказал импозантный мужчина с профессорской эспаньолкой – так это рэкет!! Как здорово!! Значит, нас собаки рэкетировать теперь будут!! Как замечательно!! Собаки лучше людей – может, и олигархов к ногтю прижмут? Ешьте, песики, ешьте, дорогие!!
С этими словами он выудил из сумки гирлянду сосисек, бросил их на пол к колбасе, и потрепав опешивших ротвейлеров за ушами, бодро вышел.
Народ заволновался – было ясно, что происходит нечто из ряда вон выходящее, но что прикажете предпринимать? На помощь милиции никто и не надеялся, время всех поджимало… в конце концов – действительно – чем собаки хуже отморозков с бритыми затылками или безликой армии чиновников, которая гораздо хуже всяких бандитов? Смирившись с новым видом поборов, люди лезли в сумки.
Возле собак росла гора припасов, движение оживилось. Продавщицы, заинтересовавшись было странным скоплением покупателей у дверей, вернулись к своей работе. Вновь входящие люди, бросив беглый взгляд на зверей, охраняющих съестные припасы и недоуменно пожав плечами, спешили за покупками – а на выходе, следуя примеру, кидали в выросшую кучу свой вклад.
Какой-то старик в изношенной до последней стадии костюмной паре долго стоял, внимательно глядя на собак и проходящих мимо покупателей. Понял, что просто так пройти еще никому не удавалось. Вздохнул. Распрямил плечи. Достал кошелек и пересчитал деньги. Вздохнул еще раз. После чего он гордо водрузил на кучу съестного прозрачный пакетик с двумя сосисками. На эти сосиски он экономил неделю…
