Юрий Никитин - Alouette, little Alouette…
Городок тихий, за все время мимо прошли всего двое, потом кто-то пробежал вдалеке, но не Максим, слишком приземистый и толстый, таким только бегать, если не хотят корректировать фигуру у хирурга.
В какой-то момент ее сердце застучало чаще. Она всмотрелась в человека, что идет быстро от главного корпуса по дорожке из ограненного булыжника к выходу из научного городка.
Максим прошел через калитку, а из припаркованной у бордюра автомашины вышла женщина в ярком и весьма вызывающем платье, рослая, эффектная, таких он иногда видел мельком на плакатах, рекламирующих дорогие вещи, шикарные коттеджи или драгоценности.
Не успел сообразить, где ее видел, если видел, все-таки это не его круг, как она широко улыбнулась во весь рот, полный ослепительных зубов, сверкнувших, как солнце.
– Здравствуй, Макс!
Он остановился, чуточку ошалелый, не спутала ли она его с кем-то, но в следующее мгновение в затуманенном графиками и формулами мозгу вспыхнуло: это же та самоуверенная светская львица, что тогда… гм, хоть они и не в стенах научного городка, но даже рядом с ним такое даже выговорить стыдно.
– Простите, – выговорил он наконец, – вы та… что в отеле Кэпитэл Гранд… тогда… ну да, помню…
– Меня зовут Аллуэтта, – сказала она. – Разве я не говорила?
– Нет, – ответил он со старомодной вежливостью. – Этого вы не сказали.
– Да? А о чем же я говорила?
Он развел руками.
– Простите, не помню. Но не думаю, что это касалось воздействия ингибиторов апилазетигинга с бетаквазиньюслитерингом. Тогда бы я запомнил, уверяю вас.
– Тогда почему? – спросила она в упор. – Почему ты прикинулся жиголо?
– Разве? – поинтересовался он. – А мне кажется, вы просто подошли, взяли меня так это по-хозяйски и повели в свои роскошные покои. Как выяснилось, на вязку. Я и пикнуть не успел.
Она спросила задиристо:
– А что? Тебе было плохо?
Он сдвинул плечами.
– Да не скажу, но… знаете ли, барышня, приличные люди такие вопросы не обсуждают на улице.
– Зайдем в кафе, – предложила она и указала на гостеприимно распахнутые двери всего в сотне шагов дальше по улице.
– Простите, – ответил он церемонно, – однако мне весьма нужно идти. Даже надобно. Работы много. Работа – это такое занятие, как бы вам объяснить подоступнее… Нет, пусть кто-нибудь другой объяснит, я не сумею. До свидания.
Она сказала уже с нарастающим гневом:
– Как это? Здесь же я!
Он окинул ее внимательным взглядом и проговорил с некоторой задержкой:
– Ну да, вы… красивая и богатая, верно?
– Еще как, – ответила она гордо. – Я единственная дочь Фирестоуна Бретонского!
Его лицо не изменилось, он сказал только:
– Наверное, дочь чего-то очень важного? Извините, из всех шишек я запомнил только фамилию президента, да и то с трудом. Они же временные, а ученые – всегда ученые. Будьте здоровы, леди..
Он повернулся уходить, она ухватила его за рукав.
– Мой отец, да будет тебе известно, владеет капиталом в семьсот миллиардов!
Он спросил едко:
– А что такое бозон Хиса, он знает? Нет?.. А докторская у него по нейрохирургии или физиологии простейших? Нет? Ну тогда простите, леди.
Она вцепилась в рукав крепче, удержала.
– Ладно, но мы с тобой должны встретиться снова!.. Мы так хорошо потрахались!
Он поморщился, даже украдкой посмотрел по сторонам, да и она заметила, что вот там прошел кто-то и посмотрел на нее с осуждением на лице.
– Извините, – сказал он снова, – мне надо идти.
– Да что с тобой? – вскричала она. – У вас тут что, никто даже не трахается?
Он даже голову чуть втянул в плечи, сказал совсем тихо:
– У нас тихий университетский городок. Вам это не понять… Все, мне надо идти!
Он резким движением выдернул рукав из ее пальцев. Она не успела ухватить снова, как он пошел настолько быстрыми шагами, что, если бы захотела догнать, пришлось бы бежать, а такое на шпильках не просто трудно, это не так важно, но еще и некрасиво.
Вне себя от ярости она едва не разнесла изнутри автомобиль, но тот постоянно и тупо восстанавливал повреждения, не роптал, и в конце концов она велела отвезти себя в местную гостиницу, где сразу заказала самый роскошный номер.
Его номер отыскать удалось удивительно просто, никакой шифровки, что значит, никому не нужен и ни от кого не скрывается. Она сразу же сделала видеозвонок, ответа нет, она проверила, что там случилось, ответ пришел лаконичный: «Абонент не отвечает».
Позвонила еще трижды, должен был получить, где бы ни находился, а раз так, то, выходит, он внес ее номер и аватару в черный список, что вообще-то представить немыслимо, никто и никогда не осмелился бы пойти на такую потерю для себя, а ей нанести такое неслыханное оскорбление.
Снова пометалась в ярости, разнося номер, как древний гунн Европу, кое-как заставила себя успокоиться, ярость всегда непродуктивна, села и начала думать, как поступить дальше.
На второй день она встретила его, когда он после рабочего дня вышел из ворот научного городка. Максим вздрогнул, когда из припаркованного у обочины лимузина вышла эффектная женщина и загородила ему дорогу.
– Я сняла самый роскошный номер в вашем центральном отеле, – сообщила она. – Давай поговорим там. Что с тобой творится, Макс?
– Максим Максимович, – сказал он мягко и, перехватив ее непонимающий взгляд, пояснил: – Вежливость снова в тренде. Максим – это для друзей и одноклассников. Даже для однокурсников. Макс… даже не знаю для кого.
– Для меня, – определила она твердо. – Макс, твой рабочий день закончен, давай завалимся ко мне. Тебе же понравилось со мной трахаться, я же видела!..
Он покачал головой.
– Э-э… барышня…
– Аллуэтта, – напомнила она.
– Красивое имя, – сказал он вежливо. – Весьма, да, весьма. Аллуэтта, вы же сторонница разового секса. А я как бы из другой секты…
– Какой?
– Традиционных семейных ценностей, – пояснил он. – Потому мы с вами очень даже разные.
– А в том отеле?
– В отеле я был на международном симпозиуме, – пояснил он. – Где после научных диспутов подразумевается нечто отдохновительное… В командировке у многих «синдром командированного». Даже у крепко женатых. А здесь я дома.
Она поморщилась.
– Макс, я не знаю, почему ты мне так запал, но я сейчас пока не готова тебя бросить. Думаю, у меня даже испортится настроение… Да вот сейчас только подумала о таком, и уже мне хреново! Так что не отбивайся, мы этой ночью оторвемся по полной.
Он усмехнулся.
– Простите, барышня…
– Аллуэтта!
– Простите, – повторил он, – барышня Аллуэтта…
Он обошел ее и, покинув асфальтовую дорожку, пошел быстрым шагом через плотно засаженный высокими деревьями сквер, где на лимузине точно не протиснуться.
Глава 4
Следующие три вечера она поджидала его у выхода напрасно. Пыталась снова пройти в лабораторию, но двери не открывались, а когда просила провести идущих в том направлении мужчин, те вздыхали и говорили, что на все для нее готовы, но в тот корпус нужно иметь специальный допуск.
Она с тревогой смотрела в зеркало, в спальне ее роскошного номера их полдюжины в полный рост, лицо подурнело, а в глазах что-то непонятное, как будто страх и неуверенность, это же невозможно, она всегда знала, что любое препятствие разнесет в щепки, все у нее получится, все будет по ее капризу и желанию.
Мать выходила на связь несколько раз, в отеле это на высшем уровне, вся стена напротив ложа превращается в экран, лицо матери такое грустное, понимающее, но в глазах печаль и страдание, что вот ничего не может сделать, спасти, уберечь, как будто она, Аллуэтта, нуждается в такой ерунде!..
Позвонил отец, долго всматривался в нее с экрана поменьше, не любит чересчур огромные, это комплекс выросших из бедности, дотошно расспрашивал, что случилось, что намерена делать.
– Не знаю, – огрызнулась она наконец. – Пока ничего не знаю, папа. Здесь все иначе, чем там у нас. И люди другие.
Он невесело усмехнулся.
– Люди науки везде одинаковые, как и люди рынка. Мир уже един… Но, знаешь, у меня есть вариант.
Она насторожилась.
– Какой?
– Ты уверена, – спросил он, – что у них такая уж бедная лаборатория? Или преувеличиваешь в своем азарте?
– Точно!
– Тогда он гений, – проговорил отец дразняще.
– Что?
– Если он на таком оборудовании, – проговорил отец, – и в таких условиях делал открытия…
– Отец, – спросила она, – а что за вариант?
– Ты могла бы устроиться к нему в лабораторию, – сказал он тем же тоном. – На работу. И была бы рядом на законном основании.
– Отец, – сказала она рассерженно, – у тебя и шуточки!
Он покачал головой.
– Я серьезно.
Она поджала губы.
– Я что, доктор наук?
– Пойди лаборанткой, – посоветовал он. – Тебе какая разница? Да хоть уборщицей. Или тебя зарплата волнует?.. Зато будешь все время в его лаборатории на законном основании. Сможешь дожимать, как ты умеешь.
