Леонид Каганов - Коммутация (сборник)
— Но уверяю вас, имелось в виду другое. — сказал наконец человек.
И тут я понял второе правило игры — НИКТО НЕ ХОЧЕТ ВЕРИТЬ В ИСТИНУ.
— Раз вы сами не хотите — я не могу вас заставить. — сказал я.
— Как вы относитесь к тому, чтобы отдохнуть у нас несколько дней?
— У меня очень много дел. — ответил я.
— И все-таки вам придется остаться. — ответил человек, поднял трубку телефона и кликнул девятку.
— Вы хотите меня оставить против моего желания? — удивился я.
— Поверьте, я хочу вам только добра.
Я перевел взгляд на него и кликнул левым глазом. Появилась рамочка с надписью «Хочет добра». Я удивился.
— Уточните пожалуйста, это очень интересный вопрос. Как же это можно делать добро против желания того, кому оно делается? Здесь противоречие!
— Пал Петрович, зайдите пожалуйста в семнадцатую. — человек положил трубку, — Здесь нет противоречия. Поверьте мне, то, что я делаю для вас, пусть даже оно сейчас кажется вам странным и неправильным, это продиктовано только идеей добра. Вы понимаете?
— Нет, не понимаю. Вы считаете добром одно, а я другое.
— В этой ситуации положитесь на меня, я сейчас знаю намного больше чем вы. Когда вы тоже узнаете это, вы со мной согласитесь. Понимаете?
— Понимаю. Третье правило: ДОБРО МОЖНО ДЕЛАТЬ НАСИЛЬНО ЕСЛИ ТЫ ЗНАЕШЬ ЧТО ЭТО ПРАВИЛЬНО. Спасибо вам, теперь я разобрался с этим вопросом полностью.
Дверь раскрылась и в комнату влетел Толстяк. В голове у него был моторчик и Толстяк гудел, летя над терпким линолеумом:
— Что такое?
Человек сразу вскочил и тоже повис над линолеумом перед Толстяком.
— Пал Петрович, нужно одно место.
— Мест нет! — взревел моторчик в голове у Толстяка.
Я навел на него взгляд и кликнул — появилась рамка с кучей текста и я погрузился в чтение.
Любит коньяк и селедку, дочка учится в третьем классе английской гимназии…
— Пал Петрович, это серьезный случай, первая манифестация, мы его не можем выкинуть на улицу!
В возрасте четырех лет напугала во дворе собака, любимая книга «Трое в лодке не считая…
— А кого мы должны выкинуть на улицу? Вы все тут с ума посходили!
— Но можно поставить лишнюю кровать…
…собаки». Любимые конфеты — помидоры. Любимая музыка — квартет. Лю…
— Где я вам возьму кровать? Свою принесу из дома?
— А если позвонить в пятую градскую?
— Да они нам сами нам только вчера оттуда двоих перевели!
…бимое животное — кошка.
— И что делать прикажете, пал Петрович?
— А может он подождет? Подойдите сюда, как вас зовут?
— Глеб.
— Где вы находитесь?
— В больнице номер пятнадцать, Каширское шоссе.
— Какое сегодня число?
— Третье мая одна тысяча девятьсот…
— Достаточно. Вполне адекватен. Вы можете прийти еще раз в понедельник?
Суетлив, категоричен в выводах, плохой администратор. Для продолжения нажмите любую клавишу.
Я кликнул правым глазом. Рамка исчезла.
— Могу, если это так важно.
— Идите.
— Могу идти?
— Идите!
Я вышел в молочный коридор, отворил дверь на улицу и попил свежего весеннего воздуха. Затем поводил взглядом по окружающим предметам — жизнь была прекрасна. Вокруг было буквально разлито несделанное добро. Добро было в каждой точке, оно ждало своего момента, чтобы кто-нибудь подошел и сделал его. С чего же начать? Ответ пришел сам собой — начинать надо с Детского мира.
В Детском мире толпился глазастый народ, и каждому не хватало добра. Кликая поочередно на проплывющие мимо майки и рубашки на горячих телах я узнавал много нового, порой даже интимного. Все были несчастны. Одни шорты были озабочены выбором подарка своему ребенку от первого брака, другая кофта страдала от желания обменять взятого тут вчера электронного китайского несъедобного медвежонка и пробивалась к мутно-бульонному прилавку. Кассирша страдала от недостачи, грузчик — от сексуальных чувств к кассирше, покупатели отдела обуви — от отсутствия грузчика. Надо было осчастливить их всех вместе. Но как? Около часа (хотя по моим часам прошло всего три минуты) я кликал на все предметы, но выхода не было. И вот мне повезло — малозаметная дверь сообщила мне о тайнике. Пока продавщица ближнего отдела отвернула свою клыкастую морду чтобы завернуть ботинки, я проник в лаз. Стены давили на меня со всех сторон, но я сжимал зубы и полз вперед. И мои старания были вознаграждены — я нашел еще одну дверь в конце коридора и попал в комнату, уставленную коробками. Я навелся на коробки, кликнул, и прочел в рамке о том, что там лежит концентрат счастья, который надо растворить в воздухе. В коробках оказались большие горькие бумажные трубки с надписью «Феерверк». Я долго кликал на эту надпись, но ничего не происходило. Пришлось поработать головой. Вскоре я догадался о значении этого слова — это было до неузнаваемости искаженное «веер вверх!», а значит по смыслу — что-то вроде салюта или феерверка. Собственно ведь и слово «феерверк» очень похоже на «Феерверк», лишь первая буква у того заглавная. Как я сразу не догадался? Я взял ровно 64 трубки, связал их длинные хвосты в узел и спрятал за пазухой. Затем вышел обратно тем же путем, заработав всего один белый минус за касание рукавом стены.
Путь мой лежал на балкон второго этажа. Я одолжил у проходящей мимо дамы зажигалку, тут же при ней поджег хвост «веер вверха» и бросил его вниз. Зеленый пятнистый демон с воем попытался схватить меня, но я увернулся, подставил ему подножку и он полетел вниз с балкона, жутко махая всеми пятью руками. Я проводил его взглядом и видел как он упал в секцию игрушек на огромного полосатого жирафа, перекатился с него на бегемота и упал на пол, тут же вскочив с прежним воем.
И тут заработал веер вверх! О, сколько концентрированного счастья вылилось в воздух! Теряясь в общей радостной суматохе, уходя к дальней лестнице, я оглядывался и кликал — все было хорошо, кроме одной женщины, которая подвернула ногу. Впрочем у нее оставалась запасная. Другому человеку веер вверх прожег пиджак. Но разве это можно сравнить с той контрольной суммой общего счастья, которое будет расти как снежный ком — в завтрашней заметке «Московского комсомольца», в тысячах и тысячах рассказов очевидцев! Я воочию представил в рамке как сверкают глаза близких, слушающих рассказ о великом веер вверхе в здании Детского мира, как помогают впечатления о пережитом найти тему разговора с соседями и сослуживцами, наладить жизнь в семье и коллективе!
Но я уходил — меня ждали другие добрые дела.
Первым делом я конечно решил приобрести ядов и наркотиков, лучше конечно наркотиков — ведь не каждый яд является наркотиком, в то время как каждый наркотик — яд. Мне наверняка они понадобятся сегодня — есть многие люди, смерть которых большое благо для них самих. Я подошел к аптечному домику и остановился в нерешительности. Я кликал на все подряд препараты за стеклом, не зная что выбрать. Или я неправильно кликал — правым глазом — или так было надо, но ни названий, ни формул не выскакивало из них. Пришлось полагаться на здравый смысл. Я закрыл глаза, раскрутился на месте и ткнул пальцем в первое попавшееся. Палец попал в точку между «Аскорбиновой кислотой» и «Глюкозой». Я стал размышлять что из них выбрать. «Аскорбиновую кислоту» я естественно забраковал. Оскорбления, да еще едкой кислотой, отнюдь не соответствовали идеям добра. Но едва я прочел название «Глюкоза» — мое сердце забилось. Я понял, что это как раз то, что нужно — сильный наркотик-яд. Я наклонился к окошку и протянул продавщице деньги, попросив 32 упаковки глюкозы. Пока она собирала их в пленочный пакетик, я кликнул на нее — оказалось, что она транссексуал.
Отойдя немного от аптечного домика, я решил испытать яд на себе. Для этого через носовой платок (чтобы яд не попал на кожу рук) я отломил четверть одной таблетки «Глюкозы» и съел. Уже за миг до того, как я поднес снадобье ко рту и разжевал, начались глюки. Из окна соседнего дома высунулась гигантская ископаемая кукушка и прокуковала полдень, а чуть вдалеке из асфальта пробился росток стиха. Он набух, подтянулся и распустился кустиком строчек. Я первый раз в жизни видел как растет куст стиха и просто обомлел от изумления! Из асфальта торчал крючковатый ствол идеи, от него отходили во все стороны ветки строчек, и каждая кончалась гроздью веточек-слов с ярким бутоном рифмы на конце.
Теперь я вегетарианец я вчера пересмотрел свой взгляд, решил не надо мясо употреблять в пищу.
Мимо прошли две спинки минтая. Им было жарко и они обмахивались фуражками. На этом глюки кончились. Я решил, что препарат вполне подойдет для целей добра, высыпал таблетки из всех упаковок в карман и пошел искать нужного человека.
Нашел я его быстро — в маленькой забегаловке, где у прилавка наливали песочный кофе и выдавали поролоновое безе. Я тоже отстоял очередь, купил стакан кофе и встал за круглый высокий столик. Выбрал я столик не случайно — соседом моим был худой царь в галстуке. Он потягивал кофе, брезгливо держа стакан. У основания столика смирно сидел его «дипломат». Я кликнул на «дипломат», но там не было ничего интересного. Тогда я кликнул на царя. Текст в появившейся рамке говорил что-то о его работе, затем о роковом шиле. Жить ему оставалось минут десять, не больше. Вот сейчас он допьет кофе и пойдет в свой офис. По дороге он обязательно запрокинет голову чтобы посмотреть не появились ли вдруг в небе парашюты, и тут с карниза седьмого этажа сорвется шило, забытое штукатурами, и стремительно пойдет вниз, и вопьется ему в глаз. Он умрет в муках. Зачем в муках когда можно в глюках? И кто ему поможет в этом если не я? Я незаметно толкнул ногой «дипломат» и «дипломат» повалился, слепо стукнувшись лбом о водянистый кафель. Царь дернулся, корона сползла на лоб, и он согнулся под стол — помочь подняться своему верному «дипломату». В ту же секунду я одним незаметным движением высыпал ему в кофе китовую дозу яда — сразу 16 таблеток.
