Сергей Лукьяненко - КВАZИ
– Она не бывшая!
– Выманить жену к себе, – не стал спорить Михаил. – Роман, что же вы делаете? Вы понимаете всю опасность ситуации, которую создали?
– Она не опасна, не опасна! – горячо сказал Роман. – Я её контролирую! Она хорошо себя ведёт. Я забочусь. Только мыши… а иногда я куриц живых покупаю… Ей становится лучше, она возвысится.
– Здесь она у вас никогда не возвысится, Роман, – сказал Михаил. – Никогда. Её надо вернуть в резервацию.
– Почему не возвысится? Она возвысится! Она умнеет!
– Она не умнеет, вы обманываете самого себя. – Михаил достал из кармана пластиковые хомутики, отстранил Романа и начал спокойно стягивать Юле руки. Та не сопротивлялась – воля кваzи держала её крепче стали. – Как долго она у вас?
– Полтора года, – зачарованно глядя за действиями Михаила, ответил Роман.
– Удивительно. Как вы её удерживали? Вам ведь тоже надо спать.
– Мы спим вместе. Я её обнимаю, я просыпаюсь, если она пытается встать.
У меня по спине озноб прошёл, когда я представил себе эту картину.
– Мыши, наверное, ещё и для того, чтобы отбить запах? – спросил Михаил. – Я-то всё равно чувствую. Запах мёртвого, запах восставшего…
– Она не мертвее нас с вами! – закричал Роман. – Она только в беспамятстве!
– Её метаболизм не завершён, – рассудительно произнёс Михаил. Присел и стал стягивать Юле ноги. – Она уже не человек, но ещё не кваzи. Она хищный зверь, и вы должны это понимать.
– Нет! – закричал Роман и вскинул руки, явно нацеливаясь ударить Михаила по затылку.
Убить так, конечно, кваzи не убьёшь. Но на время вырубить можно.
Что я и продемонстрировал, со всей силы ударив Романа по голове рукоятью мачете. Я ни на секунду не сомневался, что он не позволит Михаилу вот так вот просто увезти восставшую, и был наготове.
Роман рухнул на пол.
– Вы идиот, Чаленко! – крикнул Михаил. – Денис, арестуй его!
Роман слабо шевелился, пытаясь встать.
– Будете сопротивляться, я вас лично порву на клочки! – угрожающе рявкнул Михаил. – Вы позор всех кваzи!
– Я не могу… не могу без неё… – бормотал Роман, пока я стягивал ему руки и ноги – руки спецнаручниками, а ноги пластиковыми хомутиками. Сразу тремя, на всякий случай.
– Не можете – идите работать в резервацию! Там нужны кваzи с таким потенциалом влияния, как у вас! Идиот!
Роман рыдал. Слёзы у кваzи не текут, у них гораздо слабее развиты слёзные железы. Но он именно рыдал, пусть щеки и оставались сухими.
Юля начала тихо поскуливать, глядя на Романа.
– Она что, и впрямь что-то понимает? – поразился я.
– Нет, она индуцирована его реакцией, – сказал Михаил. – Вызывай перевозку. Отправим её обратно в резервацию. А его… его в наше консульство. Пусть у консула голова болит.
Надёжно упаковав сидящего на полу Романа, пусть тот и перестал сопротивляться, я встал, посмотрел на дикую комнату, в которой мы находились.
Мыши для еды.
Змеи… змеи, очевидно, чтобы оправдать покупку мышей. Жрала восставшая от пуза, как энергично ни плодились несчастные грызуны, ей этого явно не хватало.
Надо же – безумная соседка оказалась проницательной, будто мисс Марпл. Придётся писать ей благодарственное письмо.
– Михаил, – сказал я, доставая телефон.
– Что, Денис?
– Сейчас, когда мы их отправим… Мы сядем где-нибудь тет-а-тет. И ты мне расскажешь.
– Что ещё?
– Почему она «никогда не возвысилась бы» здесь. И как вообще возвышаются восставшие.
Михаил посмотрел на меня. Покачал головой:
– Ты не хочешь этого знать.
– Не хочу. Но должен. И ты мне всё расскажешь.
Уехали обе машины – обшарпанный фургончик-перевозка с восставшей, и консульский седан с дипломатическими номерами.
Мы с Михаилом остались у нашей полицейской машины.
– Денис, я прошу тебя не требовать от меня ответа, – сказал Михаил.
– Ты же понимаешь, что я буду требовать, – ответил я. – Хватит. Ты и так всё время темнишь. Но этот секрет ты мне раскроешь… напарник.
Михаил вздохнул.
– Я очень боюсь, что наши отношения после этого уже никогда не будут прежними.
– Да-да. Так сказал Холмсу доктор Ватсон, застёгивая брюки… Не тяни.
Михаил закрыл глаза. Постоял немного так, слегка раскачиваясь. Спросил:
– У тебя-то самого какие-то версии есть?
– Есть одна, но она неправильная. Я думаю, что восставший возвышается и становится кваzи, когда он сжирает человека.
– Почему неправильная? – спросил Михаил.
– В первые недели катастрофы люди гибли в огромном количестве, но никаких толп кваzи не появлялось. Да и вообще… покойный профессор погрыз своего убийцу, но не поумнел.
– Всё верно, – сказал Михаил. – Просто погрызть недостаточно. Восставший должен сожрать мозг. Живой человеческий мозг… хотя бы небольшую часть. Восставшие редко добираются до мозга, они же не понимают, что им на самом деле требуется. Как правило, жертвы умирают с целым черепом, после этого восставшие утрачивают к ним интерес… и убитые восстают. Но иногда восставшие добираются до мозга. Тогда… насколько мы понимаем, одного человека достаточно для возвышения нескольких восставших. В церковной лечебнице в кваzи превратились девять восставших. Это, вероятно, близко к пределу.
Я смотрел на кваzи, с которым несколько дней работал рука об руку. Который воспитывал ребёнка, которого считал моим сыном. Который…
– Вы всё это знаете, – сказал я. – И скрываете…
– Не только мы, но и люди. Ваши власти знают. Учёные, которые занимаются восставшими и кваzи, знают. Но если эта информация станет общеизвестна, то люди и кваzи сойдутся в драке насмерть. Ты же понимаешь.
– Ты монстр, – сказал я. – Ты людоед… чудовище. Все вы чудовища.
– Мы были чудовищами. Восставшие не имеют разума, ими движет только стремление убивать и пожирать…
– Замолчи! – выкрикнул я. – Хватит!
Михаил замолчал.
– Нам не стоит больше вместе работать, – сказал я. – Ищи Викторию. Занимайся своими кваzи-делами, Драный Лис. А я тебя видеть не хочу. У меня своя работа и своя жизнь, ясно?
Михаил молчал.
Я развернулся и пошёл по переулку к метро.
Как всё странно. Тайна кваzи оказалась такой жуткой и… и такой банальной. Как в старых ужастиках, как в фильмах категории «Б», как в нестрашных мультиках, где живые мертвецы гнусаво бормочут: «Мозги! Мозги!»
Всё равно как обнаружить, что вампиры и впрямь существуют и что они боятся чеснока, святой воды и солнечного света.
Мы же привыкли, что всё не так, как считали раньше. О, мы готовы поверить в привидений, вампиров, живых мертвецов. В любые прабабушкины сказки. Но мы хотим, чтобы эти сказки были современными. Чтобы они были вывернуты наизнанку. Наши вампиры будут гулять при свете дня, есть чесночный багет и ковырять в зубах осиновой зубочисткой. Наши мертвецы станут ходячими из-за ужасного вируса, но даже если они и кровожадны, то их вовсе не интересуют чужие мозги.
Может быть, это уже случалось? Может быть, в памяти поколений хранится искажённое страшное знание, что мертвецам нужен живой мозг?
А мы ведь и никакого вируса, что так внезапно обратил наших мёртвых в восставших, не нашли. Вот вирус ветрянки, с которым возился обезумевший профессор, – существует. Вирус какой-нибудь страшной Эболы – тоже. И всегда их прекрасно находили, изучали, даже если справиться не могли. А вирус, поднимающий мёртвых, – не обнаружен! Понятное дело, большинству населения всё равно. Для них и так всё понятно, динозавров убил астероид, нефть образовалась из дохлых динозавров, мертвецов поднял вирус. Не нашли? Ещё найдут!
Но если разобраться, так почему его до сих пор не нашли? Мы же не одичали. Полно научных институтов, крупные города большей частью уцелели. У нас, у американцев, в Европе…
Может быть, нет никакого вируса?
А восставшие – результат проклятия. Заклинания. Гнева Божьего. Пока вирус не обнаружен – можно с полным правом отстаивать любую гипотезу, самую безумную.
…Я вдруг обнаружил, что уже дошагал от метро до подъезда. Сама поездка в метро, кстати, почти не запомнилась. Хотя нет. Точно помню, что люди передо мной расступались, видимо, выражение лица было недружелюбное.
Вирусы. Восставшие. Мозги.
…А ведь это всё значит, что если радикалы-кваzи выпустят свой вирус, уничтожат взрослое население и начнут строить чудесный новый мир, то это будет очень нехороший мир. Вовсе не вся молодёжь, отучившись и размножившись, отдав таким образом «долг обществу», сможет дружной толпой перейти в чудесное состояние кваzи, быстренько миновав неприятное состояние восставшего.
Частью придётся жертвовать.
Часть съедят.
Живьём.
Меня вдруг замутило, так, что я остановился и прижал ладонь к губам.
Не просто живьём – ещё и мозги будут жрать заживо…
