Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране
Нет уж, теорию «просто случилось» ему не прожевать, хотя она и пользовалась популярностью среди тех, кто называл себя «учеными». Слепой случай — недостаточное объяснение для существования Вселенной; слепой случайностью нельзя объяснить даже саму слепую случайность. Концы с концами не сходятся.
Что дальше? Не следовало отдавать предпочтение и гипотезе «наименьшего предпочтения». «Бритва Оккама» не могла разрезать основную проблему: природу Разума Господня (можешь и так его называть, ты, старый негодяй! Старое доброе англосаксонское слово, ничего ругательного в нем нет, сгодится в качестве ярлычка для того, в чем ты ничего не понимаешь).
А есть ли у него основания предпочитать одну приемлемую гипотезу другой? Если ничего не понимаешь — НЕТ! И Джубал признал: вся его долгая жизнь не поможет ему осмыслить основные проблемы Вселенной.
Может, фостериты и правы.
Но, напомнил он себе сурово, остаются еще два фактора: его вкус и его гордость. Если фостериты захватят монополию на Истину, и окажется, что Небеса открыты только для фостеритов, тогда он, Джубал Хэршо, джентльмен, предпочтет, чтобы его поглотила вечность наполненного болью проклятия, которое обещано грешникам, отвергнувшим «новое откровение». Лика Господня ему не рассмотреть, но Джубал Хэршо еще ничего себе, чтобы отличить тех, кто равен Господу, а эти фостериты ни на что не годятся.
Однако он понимал, почему запутался Майк. «Восхождение на Небеса» по фостеритам, в указанное время, действительно звучало как добровольный отказ от телесной оболочки — Джубал не сомневался, что именно так дело обстоит на Марсе. Но он подозревал, что деяния фостеритов в данном случае скорее всего можно было обозначить термином «убийство», однако никому еще не удалось доказать, что убийства имели место, и даже намеки на то были очень редки. Фостер первым удостоился чести «вознестись на Небо» по графику; с тех пор среди фостеритов такие «вознесения» считались особым знаком отличия… давненько уж ни одни коронер не пытался проникнуть в тайну подобных смертей.
Впрочем, это Джубала не особенно волновало: лучший фостерит — мертвый фостерит.
Но объяснить-то сложно.
Однако нечего оттягивать, лишняя чашка кофе задачи не облегчит.
— Майк, кто сотворил мир?
— Не понял?
— Оглядись вокруг. Все это, Марс, звезды, все. Тебя, меня, всех. Старейшины не объясняли тебе, кто все сделал?
— Нет, Джубал, — озадаченно отвечал Майк.
— Ну, а сам ты задумывался? Откуда взялось Солнце? Кто поместил звезды на небо? Кто все начал? Все, все подряд, весь мир, всю Вселенную… тебя, меня, вот мы тут говорим… — Джубал помолчал, удивленный. Он собирался подойти к делу, как настоящий агностик, а сам заговорил языком адвоката. Он же был честным юристом. И невзирая на собственные убеждения, он пытался защитить верования, которых сам не придерживался. Он сам в это не верил, но верили многие люди, и вот невольно он выступил за ортодоксальные верования своей расы против… Против чего? Возможно, против нечеловеческой точки зрения.
— Как на подобные вопросы отвечают твои Старейшины, а?
— Джубал, не грокаю, что ты задаешь «вопросы». Извини.
— Что? А я не грокаю твой ответ.
Майк поколебался.
— Попробую… но слова… они не есть… неверно. Не «поместение». Не «делание». Сейчасдеяние. Мир есть. Мир был. Мир будет. Сейчас.
— И как было в начале, так будет ныне, и присно, и во веки веков. Мир бесконечен…
— Ты грокаешь! — радостно улыбнулся Майк.
— Вовсе нет, — ворчливо отозвался Джубал. — Я процитировал то, что сказал, э-э, ну, одни из наших Старейшин. — Он решил подойти к делу иначе. Господь-Создатель не годился в качестве отправной точки — Майк не понимал саму идею «Создания». Ладно, Джубал и сам не очень-то в этом разбирался… давным-давно он решил объяснять себе Вселенную, «созданную» кем-то, по четным дням, а вечную, «несозданную», замкнутую Вселенную — по нечетным, потому что и та и другая гипотезы, хотя и парадоксальны сами по себе, оставляли в стороне парадоксы противоположной точки зрения. А в каждый високосный год у него оставался целый день для того, чтобы предаваться солипсистскому разгулу. Задав себе вопрос, на который невозможно ответить, он не возвращался к нему в течение жизни целого поколения.
Джубал решил объяснить религию в широчайшем смысле слова, а уж позднее заняться понятиями «Божества» и его воплощений.
Майк согласился с тем, что «поучения» бывают разные, от маленьких «поучений», которые способен грокнуть и птенец, до больших «познаний», доступных лишь Старейшинам. Но попытка Джубала провести грань между «маленькими поучениями» и «большими», так чтобы «большие поучения» обрели значение «религиозных вопросов», кончилась неудачей. Были религиозные вопросы, которые Майку не казались вопросами, например, «Создание»; другие казались ему «маленькими поучениями», ответы на которые были очевидны даже для птенцов — например жизнь после смерти.
Оставив тему, Джубал перешел к обсуждению человеческих верований. Он объяснил, что у людей существует сотня способов, с помощью которых изучаются «большие поучения», и в каждом случае имеется свой ответ, и каждый утверждает, что именно его ответ — истина.
— А что есть «истина»? — спросил Майк.
(Что есть истина? — спросил один римский судья, умывая руки. Хотелось бы Джубалу сделать то же самое.)
— Ответ является истинным, если говоришь верно, Майк. Сколько у меня рук?
— Две, — ответил Майк, потом уточнил. — Я вижу у тебя две руки.
Энн подняла глаза от книжки.
— Я бы сделала из него Свидетеля месяца за полтора.
— Тише, Энн. И так невмоготу. Майк, ты говоришь верно: у меня две руки. Твой ответ — истина. А если бы ты ответил, что у меня семь рук?
— Не могу грокнуть себя говорю это, — с беспокойством отозвался Майк.
— Да уж, вряд ли. Если бы ты так сказал, ты бы ошибся. Твой ответ был бы не истиной. Но Майк, слушай меня внимательно: каждая религия претендует на истину, уверяет, что говорит верно. Но ответы они дают разные — как «две руки» и «семь рук». Фостериты говорят одно, буддисты — другое, мусульмане — еще что-то, все ответы разные.
Майк, похоже, изо всех сил пытался понять:
— Все говорят верно! Джубал, не могу грокнуть.
— Я тоже.
Человек с Марса заволновался, но внезапно улыбнулся:
— Попрошу фостеритов, чтобы они задали вопрос своим Старейшинам, вот мы и узнаем, брат мой. Как мне это сделать?
Спустя несколько минут Джубал с отвращением обнаружил, что обещает Майку устроить беседу с болтуном-фостеритом. И ему не удалось поколебать убеждение Майка в том, что фостериты контактируют с земными Старейшими. Беда Майка была в его незнании, определения «лжи» и «фальши» содержались у него в памяти без малейших намеков на гроканье. Можно было сказать «неверно» лишь по случайности. И он принял все происходящее во время богослужения у фостеритов за чистую монету.
Джубал попытался разъяснить: все человеческие религии претендуют на контакт со Старейшими, тем не менее все ответы разные.
Майк слушал с терпеливым, озабоченным видом.
— Джубал, брат мой, я попробую… но я не могу грокнуть, как это может быть верное говорение. Мой народ — Старейшины всегда говорят верно. Твой народ…
— Погоди, Майк.
— Не понял?
— Ты сказал: «мой народ», ты имел в виду марсиан. Но ты же не марсианин — ты человек.
— Что такое «человек»?
Джубал застонал. Он был уверен в том, что Майк может процитировать все словарные определения. Но парень никогда не задавал вопросов, чтобы кого-то рассердить, — он всегда хотел только одного — информации, и ожидал, что Джубал ответит на все.
— Я — человек, и ты, и Лэрри.
— Но Энн не «человек»?
— Энн — человек, женского рода, женщина.
(«Спасибо, Джубал». — «О, заткнись, Энн»).
— А младенец — человек? Я видел картинки — в проклятой тарах… в приемнике стереовидения. Младенец по форме не похож на Энн. Энн по форме не похожа на тебя… а ты на меня. Но ведь младенец — это птенец человека?
— Да, младенец — человек.
— Джубал… думаю, я грокаю: мои люди — марсиане — тоже человек. Не форма. Форма не есть человек. Человек есть гроканье. Верно?
Пора выходить из философского общества, решил Джубал, лучше заняться рукоделием. Что такое гроканье? Он сам пользовался словом уже неделю — и притом не сумел его «грокнуть». Но что есть «человек»? Двуногое без перьев? Образ и подобие Господа Бога? Или случайный результат «выживания сильнейших», по замкнутому определению? Наследник смерти и налогов? Марсиане, кажется, победили смерть, и, похоже, у них нет ни денег, ни собственности, ни правительства в земном смысле — откуда же там взяться налогам?
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
