Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая
«Всё».
В настоящий момент он сделал всё, что мог. Оставалось только ждать. Если же ему не откроют…
«Тогда отдохну и пойду дальше».
– Двадцать минут. Через двадцать минут мы встанем и пойдем дальше, – не столько себе, сколько Этьене громко пообещал Доре, – если нам не откроют здесь, мы пойдем дальше.
Глава 5
От яви остался желтоватый круг света на полу… горбатая уродливая тень на стене… медленно сгорающая на его руках женщина… темнота…
От сна…
Возможно, именно из сна выплыла чья-то рука с фонарем, круглые очки, плотно сидящие на круглом лице с носом-картошечкой и тоненькими, как ниточка, черными усиками.
– Вечно тебя где-то носит, – равнодушно сказал картошечке Доре, – и какого черта ты отпустил эти дурацкие усы?
– Это – Жан. Жан Доре, ты должна помнить…
– Я помню.
Сквозь сон прошла женщина, также наклонилась и внимательно рассмотрела его лицо.
– Кажется, им крепко досталось, – до отвращения громко проговорил мужчина, – давай, – он наклонился и протянул руки, – я помогу.
– Я сам, – Доре подобрал ноги, оттолкнулся спиной от стены и встал.
– Один, вроде бы, ничего, – прокомментировал его действия мужчина, – пижонит, как обычно… ладно, если не уронишь, то неси в дом. Давай сюда фонарь.
Доре пригнулся, мужчина потянулся и, сняв с его шеи фонарь, задул свечу.
– Нас ищут.
– Значит, в сарай, – мужчина распахнул перед ним дверь, – по дорожке направо.
Выходя наружу, Жан согнулся, почти что сложился пополам, с трудом пропихивая сквозь низкий и узкий дверной проем свою ношу, а, выпрямившись, ошарашено замер на пороге.
Куда девалась привычная серо-коричневая осенняя безликость? Сквозь какие пласты пространства надо было пройти, какие заколдованные двери открыть, чтобы попасть в это ослепительное чудо – мир, словно прорисованный тонкими черными линиями на сверкающей серебряной фольге?!
«Это снег! – в немом изумлении понял Доре, – пока я шел, здесь выпал первый снег!»
Белая сияющая пелена укрыла землю, нежно опушила деревья, белым контуром обвела линии дома, превратив старую, сложенную из камней, усадьбу, в сказочный замок, такой же нереальный, как и тот другой, такой же призрачный, существующий вне времени и пространства, вечно стоящий на границе миров.
Начало всех начал. Перекресток всех дорог. Место, над которым поют звезды. Вокруг которого вращаются галактики…
– Эй! – не очень-то вежливо пнул его сзади мужчина, – у тебя что, столбняк?
Стараясь избавиться от наваждения, Жан медленно опустил голову, зажмурился, а когда открыл глаза, то усадьба стала просто усадьбой, снег – снегом, а звезды….
– Да.
…звездами, такими же неповторимо прекрасными, какими они были за миллионы лет до его рождения…
– Давай её сюда, – мужчина попытался силой отобрать у него Этьену.
– Нет.
– Тогда пошли. Застудишь девчонку.
2Крохотный серебристый прямоугольник, косо опрокинувшийся на пол – вот все, что осталось от всего снежного великолепия. В чернильной темноте сарая он казался волшебным зеркалом, забытым здесь беспечными феями.
– Осторожно.
Пропустив его внутрь, мужчина плотно закрыл входную дверь, захлопнул ставень, включил фонарь и обвел лучом помещение, большую часть которого занимал большой легковой автомобиль. На оставшейся территории в образцовом порядке разместились бочки, ящики, лари, стенные полки, забитые садовым инструментом, прислоненные к стенам лопаты, ведра, большая автомобильная масленка…
Мужчина пристроил фонарь на крышу автомобиля, неожиданно легко поднял и перенес в сторону огромную бочку, после чего сунул руку в стоящий у стены ящик.
На глазах у Доре часть освобожденного от бочки пола бесшумно приподнялась.
– Видал? – полностью открывая люк, довольно усмехнулся мужчина, – тысяча и одна ночь, включая и твою Шахерезаду… – он забрал с машины фонарь и первым спустился на ступени, – пошли. Осторожней, перил нет.
– Ну, как? Здорово, правда?! – дождавшись, пока Доре спустится вниз, мужчина с гордостью обвел рукой обшитый деревом вместительный подвал, меблированный двумя узкими жесткими кроватями, столом и парой табуретов.
– Да…
– Ну, что стоишь? Неси сюда, – мужчина сдернул с ближайшей кровати покрывало и суетливо взбил подушку, – клади.
– Надо позвать отца. Он врач…
– Отец в деревне. Клади, говорят.
Жан осторожно опустил Этьену, разогнулся и замер, услышав, как за спиной тихо заскрипели ступени.
– Расслабься, – мужчина крепко хлопнул его по спине, – это моя жена Клод. Жан быстро обернулся.
Перед его глазами мелькнули черные ботинки, темно-бордовая юбка, черный вязаный платок, наброшенный поверх светлой кофточки, светлые, стянутые в пучок, волосы.
– Поставьте, пожалуйста, на стол, – спустившись, женщина протянула Жану тяжелую, прикрытую клетчатой салфеткой корзину.
Жан молча принял корзину.
– Прибавь свет.
– Хорошо, – мужчина пропустил жену вперед и укрепил под потолком фонарь, – так?
– Да.
Клод подтянула к кровати табурет и села, заслонив своим телом Этьену. Жан невольно потянулся вперед, сузившимися глазами внимательно следя за тем, как женщина отвернула рукава плащей, нащупала пальцами запястье.
«Один, два, три…» – боясь помешать считать, он невольно затаил дыхание.
Клод отпустила руку и тщательно расправила сбившиеся рукава.
– Что?
– Пульс учащенный…. Поставьте, пожалуйста, корзину.
– Да, – Жан так поспешно развернулся к столу, что промелькнувшая перед глазами стена обморочно качнулась ему навстречу, – конечно.
Он с размаху опустил корзину и, теряя равновесие, тяжело навалился руками на столешницу.
В затылок словно воткнули обжигающе холодный кусок льда.
Холод медленно пополз по позвоночнику, стек к пальцам… в ушах загудело, перед глазами повисла дрожащая грязно-серая муть, сквозь которую едва просвечивала черная с белыми полосками ткань салфетки.
«Как на негативе… – чувствуя, что окружающий его мир, как старая гнилая ветошь, расползается вокруг него в разные стороны, он попытался сосредоточить своё внимание на растворяющейся салфетке, – спазм… – отметив, что от холода больно стянуло виски, отрешенно подумал Доре, – кажется, я сейчас грохнусь в обморок… переверну стол и растянусь во всю длину подвала…»
Звон в ушах стал почти нестерпимым, свет полностью пропал.
«… переверну стол и корзину… – уже не ощущая себя, он всё ещё продолжал цепляться пальцами за дерево, – растянусь… буду мешать…»
Стыдно здоровому мужчине падать в обморок! Даже если он смертельно устал, даже если выложился до последнего.
«Нет!.. Не сейчас…»
Если бы он мог наорать на себя, то наорал бы! Или выругался! Или…
Не мог. Ничего не мог. Даже ударить глупой головой о стену. Разве только прекратить бесполезное сопротивление, отпустить себя, позволить высушенному холодом телу упасть на пол…
Но где он, этот пол? Вокруг не осталось ничего кроме темноты и сводящего с ума звона в ушах, за который его сознание вцепилось с таким же остервенением, с каким впились в край стола сведенные судорогой пальцы. Пока он его слышал, он боролся!
Секунда, две, три…
Дойдя до своего апогея, звон стал непостижимым образом преобразовываться в свет. Даже не в сам свет, а некое ощущение света, как если бы в густом ночном тумане где-то вдалеке загорелся фонарь.
Вернулось ощущение холода, но в следующую минуту его окатило струей такого удушающего жара, что тело моментально покрылось потом и затряслось в крупном ознобе.
«Всё, – осознав, что всё ещё стоит, уткнувшись взглядом в мутно-белую полосатую салфетку, отрешенно констатировал мужчина, – перетерпел… не упал-таки…»
– Помоги снять….
– Сейчас…
«Меня!» – ещё не совсем владея собой, он слишком резко оттолкнулся от стола, развернулся, чуть не падая, протиснулся между стеной и сидящей у кровати женщиной, ухватился рукой за спинку кровати и замер, рассерженно сверля глазами затылок сидящего на кровати мужчины.
– Я сам!
Мужчина оглянулся, наткнулся глазами на его лицо, встал и уступил место. Жан неуклюже сполз на кровать.
– Согрей вина, – подбирая под себя ноги, попросила Клод.
– Хорошо, – протискиваясь мимо неё к столу, наклонил голову мужчина.
– Приподнимите её, – Клод уже расстегнула на Этьене плащи, выпростала из широких рукавов руки.
Помогая избавиться от плащей, он легко, как ребенка приподнял девушку над кроватью: «Какая же ты горячая!» Ему вдруг показалось, что за время блуждания под землей она стала ещё тоньше и легче.
«Глупости!.. Откуда я знаю, если никогда раньше не держал её на руках? Это она меня тащила…»
– Опускайте, – устав ждать, нетерпеливо напомнила Клод, – что с ней произошло?
