Кира Церковская - For сайт «Россия»
Они пришли в беседку. Вернее сказать, это была полноценная летняя кухня и гостиная. Она вмещала в себя камин, мангал и даже русскую печь, на случай тематических гастрономических вечеринок, чтобы можно было правильно приготовить любое блюдо. Окружность помещения обрамляли стеклянные стены, их детали запросто сдвигались вместе как страницы в книге. Такая удобная конструкция позволяла изменять пространство настолько, насколько того хотели присутствующие. В левом углу над мангалом колдовал Почаев.
Он предусмотрительно повязал на бедрах смешной передник, красный в белые горохи, ткань которого уже пропитывали свежие капли жира.
– Сегодня мы дали хозяйке выходной и обещали управиться сами. Пока держимся! – пояснил Сергей и поздоровался.
Мясо шкварчало, томилось во власти дыма горящих березовых дров. Манящий аромат предвещал вкуснейшую трапезу, а щедро накрытый стол окончательно мог развеять любые сомнения на этот счет. Сейчас летняя кухня была максимально открыта, мангал и полукруглый диван оказались вне стен, и раскидистая липа протянула нижние ветки прямо на его красную спинку. Молодое деревце начинало небольшую аллею, которая тянулась к детской площадке, а на половине пути под липой, стремящейся вверх сильнее и быстрее своих подружек, располагался маленький резной белый столик на широкой ножке. За ним обычно сидит Татьяна с чашкой кофе либо с книгой, с огромной кипой эскизов, рисунков или набросков текста для нового сценария, либо с чем-то иным, что сейчас ближе ее настроению и потребностям. Если смотреть издалека, то можно было подумать, что стол покрыт скатертью, – так хорошо смотрелись ажурные борта самого стола. Сейчас на его поверхности располагались тонкая прозрачная ваза, где стоял темный тюльпан, а также лежала какая-то небольшая стопка. Она находилась справа от Татьяны Леонидовны. Ее загорелые руки не двигались, а взгляд застыл на низкой ветке липы, щедро усыпанной еще закрытыми соцветиями. Женщина глубоко задумалась, потеряв на секунды реальность из виду. В ее ярких зеленых глазах пробежала лукавая тайна, легкая хитреца, которая могла заинтриговать любого собеседника. Каштановые волосы широкими локонами спускались с плеч на спину. Интересная, эффектная Татьяна не только привлекала к себе внимание, но могла и долгое время его удерживать. Некоторые побаивались Дроздову, чувствуя за милой улыбкой еще «нечто». Нет, она не давила на окружающих, но, словно не по ее воле, те, кто с ней общался, чувствовал ее особую силу.
Просидев еще некоторое время в раздумьях, и разглядывая маленькие желто-зеленые бусинки новых липовых соцветий, она слегка кивнула головой, словно позволяя себе что-то, и взяла в руки колоду. Ее составляли небольшие, но хорошо расписанные карты. По краям с золотыми вензелями на темно-синем фоне, а в центре на каждой карте находился свой рисунок. Татьяна сама их изготовила, потратив немало времени на аккуратную роспись каждого из двадцати двух сюжетов. Она доставала колоду по случаю и раскладывала различные пасьянсы. Сейчас ее руки двигались плавно, незатейливо выкладывая по одной карте на каждую сторону света, начиная с востока и далее по часовой стрелке. Справа от нее лежала картинка с трубящим молодым человеком в белых одеждах, а по левую руку Дроздовой сидел император на троне, искусно изображенный. Ему в пару выпала императрица, но уже на севере. Для каждой основной карты вскоре последовали две сопроводительные. В качестве джокера одна упала в центр, на ней изображена молодая женщина в белых одеждах и с завязанными глазами, с весами в левой руке и мечом в правой. Осмотрев внимательно расклад, глаза Татьяны сделались темно-зелеными и горели решимостью. Она просидела еще какое-то время, связывая в причинно-следственную цепочку все карты, лежащие перед ней. А затем быстрыми движениями вернула их в колоду.
– Мама, мама! А где две последние «Монополии», которые мы купили? Ты не видела их?
Еще за несколько метров до своего приближения десятилетний Евгений высказал свою проблему.
– Нет, родной, не видела. Хочешь поиграть?
– Ой, мамочка, тут такое начинается, – плюхнулся на траву мальчишка и раскинул в стороны руки, видимо, пытаясь объять необъятное. Он был весьма артистичен и очень мил. – Папа подбил всех поиграть в «Монополию». Но сказал, что нужно все сделать труднее, – стараясь побороть сбившееся от бега дыхание, продолжал тараторить Женя.
– И что же папа хочет усложнить?
– Игру!
– Она кажется ему слишком легкой?
– Наверное… Так ты не видела? Мне нужно принести все четыре игры, папа просил.
– И все взрослые дяди будут играть?
– Да!
– Ясно, папа развлекается. Ну, пойди, поищи в гостиной, может быть, Маша с подружками претендовала на вашу «Монополию».
– Спасибо!
Сын порывисто поцеловал ее в щеку и умчался.
Вскоре из летней кухни послышались слова возмущения о «толпах комаров», и хозяин стал растягивать ставни из прозрачного стекла, добавив, что трусам может предложить средство от укусов. Правда, и сам не отказался им щедро намазаться.
– В истории закон о параллельных прямых, которые в математике никогда не пересекаются, может принимать совершенно иные траектории развития. – Послышался сильный и красивый голос. Историк продолжал делиться мыслями. – Например, мне не давало покоя такое совпадение: в один год были убиты русский царь Александр II и американский президент Джеймс Гарфилд.
– Так-так, кажется, ты про него обещал мне что-то интересное рассказать, – напомнил Сергей.
– Я бы сказал, что эта персона – только часть интересных фактов.
– Заинтриговал. Ты к чему клонишь? Может, что-то любопытное расскажешь нам про страну, чья валюта просто хищник какой-то?
При этом разговоре лицо Владимира стало серьезным. Увлеченность выдавали напряженность лицевых мускулов, легкий наклон к собеседнику и пристальный взгляд ему в глаза.
– Валюта, скорее, паразит, – внес свою лепту Сергей.
– Ну да, ты прав, с их-то внешним долгом приходится активно трепыхаться и портить кровь другим, чтобы как-то выживать.
– Казалось бы, что общего? Особый интерес вызвало вероисповедание главы США – реставрационизм. Несмотря на то, что это ответвление протестантизма, я перечитал немало статей, заметок и научных трудов, но пока не нашел исчерпывающего ответа, который удовлетворил бы мое любопытство. А известно, что Джеймс был человеком очень религиозным. Но оставим пока этот вопрос. На родине той самой валюты, – Стрельцов глянул на вопрошавшего, – много странных фактов. Не подумайте, я не ксенофоб, но… не люблю когда что-то делается за мой счет без моего ведома. И за счет моей страны так же.
– Поддерживаю! Предлагаю тост: за Родину, за Россию!
Они чокнулись стопками с водкой и продолжили разговор. Выпивка, закуска, общение, все в этой компании было складно и уместно. Пили немного и как-то невзначай, мол, не за этим же собрались!..
А ненасытный нрав ученого не унимался и рылся в фактах, как принципиальная ищейка. И он продолжил.
– Несмотря на то, что ни одна инициатива Гарфилда не воплотилась в реальный проект, он все-таки помешал.
– Видать, не ко двору пришелся, – заметил Почаев.
– Еще бы! Ранили и бездарно лечили его после интересных слов: «Тот, кто контролирует объем денег в любой стране, является абсолютным хозяином всей промышленности и торговли. И, когда вы начинаете понимать, что вся система очень легко контролируется тем или иным образом несколькими очень могущественными людьми наверху, вам станет понятно, как возникают периоды инфляции и депрессии».
– Так вот и помнишь точно?!
– Эх, Серега! У меня работа такая, – на этих словах Стрельцов осекся, видимо, еще не окончательно для себя решив, доверяет ли он новому знакомому. Осторожность так же была незаменимым качеством для него, а потому уже переросла в условный рефлекс. Но сейчас можно было расслабиться. В конце концов, речь идет про доступные любому пользователю Интернета факты. – И память фотографическая к тому же. Поэтому и откровенность Гарфилда запомнил, интересно было.
Солнце золотило горизонт, раскидывая свое яркое парчовое покрывало в закатный час. Сейчас он был особенно хорош, то ли оттого, что на природе, то ли в приятной компании. Светлая молодая зелень набирала краску и, казалось, становилась темнее, чем была еще пару часов назад. Хозяин уже развел огонь в камине и тот, уютно потрескивая, отдавал тепло.
– Папа, нашел!!! Я принес все четыре «Монополии». А что вы тут Гарфилда обсуждаете, что ли?
Евгений Дроздов, безусловно, сообразительный мальчик и даже более чем в свои юные годы. Взять хотя бы тот простой факт, что сын умудряется отца обыгрывать в шахматы. Иногда, но и Дроздов-старший не профан в этой игре. Однако знать имя двадцатого президента США, это слишком. И вопрос ребенка вызвал недоумение у трех взрослых мужчин. Они переглянулись, первым тишину нарушил историк.
