Игорь Пронин - Мао: Душевная повесть
— Можно не кричать? — Филипп приоткрыл глаза. — Шум привлекает суету. Суета мешает пребывать в покое.
Но Фокс не слушал его. Он подскочил ко мне и схватил меня за воротник.
— Где их база? Где? Где эти льды?
— Льды кругом. Вон и на острове есть льды, мне сказали. — Какие-то неоформленные желания заставляли меня говорить ему эти глупости. — Может, там.
— Там? Или на Леднике? В Антарктиде? Там, где разбился Коул?! Я угадал?! Да?!
Он совсем взбесился, этот агент Фокс. Я брякнул:
— Так поехали туда, и все увидим, — и понял, чего я хочу. Я хочу сбежать, когда мы приедем в Антарктиду. Ловкий я парень.
— А гарантии? Где гарантии, что я выйду оттуда живым? — Фокс вдруг успокоился и стал поправлять пиджак.
— Я останусь здесь, — сказал Филипп. — Я буду гарантией. Только не шумите.
— Нет, Фокс, я без него не смогу. Он один дорогу знает.
— Ничего я не знаю.
Фокс метнулся к телефону:
— Генерал все еще на проводе с Вашингтоном? Ужинает? Нет, не беспокойте. Подготовьте мне вертолет, это очень срочно. Что? Молчать, у меня допуск Ю-12! На вторую площадку, без пилота! Все.
Потом повернулся к нам.
— Никто из вас не может служить гарантом, вы не представляете для них ценности. Цивилизация коллективного разума не признает ценности конкретного индивидуума. Книги, вот что им нужно, теперь многое становится для меня ясно! Книги будут со мной, но я полью их бензином. Слушайте, слушайте, вы это расскажете своим хозяевам. Я полью их бензином, пропитаю каждую страницу и в случае угрозы уничтожу. Лучше им быть осторожнее. А сейчас — летим.
— Никуда я не полечу с этим ненормальным, — заупрямился Филипп. — Где Генерал?
Но Фокс уже тыкал в него пистолетом, а я тянул за руку. Филипп сплюнул и пошел с нами.
— Ты понимаешь, что в жизни главное? Смерть. Теперь я понял, что именно ее и называют точкой покоя. Но она бывает разной. Здесь хорошо, спокойно. Это сначала суета, а потом будет снег и тишина. Куда ты меня тащишь?
— Ну не можешь же ты меня бросить? — спросил я, начиная обижаться.
— Нет, — сказал он. — Вообще-то, нет. Особенно с этим психом.
Мы прошли большую комнату с бетонным полом и попали в коридоры, которыми долго шли и без Фокса наверняка бы заблудились. Конечно, Фокс ненормальный, мне и самому он не нравился, это Райфайзен смог бы с ним договориться, но в тюрьме я оставаться не хотел. А когда я не хочу где-то оставаться, то быстро оттуда выбираюсь, так уж получается. Может быть, один бы я выбрался еще быстрее, но я боялся оставаться один, без Филиппа. Я привык уже быть с кем-то. Фокс завел нас в какую-то каптерку, как в армии, и там взял для всех нас теплые куртки, а себе еще и автомат. Это мне не понравилось — Ойхо добрая, и, если мы ее найдем, я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Но пока я решил промолчать, очень хотелось из тюрьмы улететь. Солдат, который спал в каптерке, стал было задавать Фоксу вопросы, но тот быстро спросил его: «Что это там в углу?» — и ударил под ухо.
— Они кругом, — сказал Фокс. — Они все видят и слышат. Но теперь им меня не остановить! Слишком поздно. Слишком далеко я зашел.
И он потащил нас дальше, коридорами, коридорами, а потом мы оказались перед дверью, к которой Фокс что-то приложил. Дверь сама распахнулась, и мы вышли на ровную площадку. Трое солдат метелками сметали снег с вертолета, еще двое забрасывали туда ящики. Фокс растолкал солдат и приказал нам лезть за ним в кабину. Там он закрыл двери и включил мотор.
— Все. Обратной дороги нет. Сегодня я узнаю все, чего бы мне это ни стоило.
— Идиот. — Филипп снова закрыл глаза. — Много я видел идиотов. Были и посмешнее.
Мы закурили, и через несколько минут Фокс поднял вертолет в воздух. Некоторое время он управлял машиной, а потом отошел в глубь кабины и стал там поливать книги бензином. Он и правда делал это основательно, поливал каждую страницу, сам даже весь облился при этом. Я спросил его, как же мы будем лететь без пилота, но Фокс сказал, что пилот здесь автоматический. Тогда я осторожно сел в кресло пилота и действительно, руль немного шевелился то в одну сторону, то в другую. Это было забавно, я осмелел и положил на руль руки, и стал представлять, что это я управляю вертолетом. Получалось очень похоже. Я попросил Филиппа посмотреть, но он не захотел, да и Фокс вернулся. Он заставил нас погасить сигареты, прогнал меня с кресла и опять стал задавать дурацкие вопросы. Я говорить с ним отказался, ну сколько уже можно? Тогда он решил меня задобрить и отдал нам мешок со всеми нашими вещами. Там были какие-то деньги, записная книжка Райфайзена, сигареты, косметика Марии и ее же лифчик, много всякой ерунды и еще мой компас. Я стал смотреть, как крутится стрелка, если крутить компас, и этим немного развлекся. Настроение снова поднялось, и я пошел осмотреть кабину и что там есть в ящиках. Фокс приглядывал за мной с пистолетом в руке. Кабина была большая и красивая, со всякими ремешками и железками, а в ящиках я нашел спирт. Не какую-то водку, а самый настоящий спирт, бутылку примерно с литр. Я внаглую отхлебнул, но Фокс ничего не сказал. Я тогда еще выпил, а потом порылся и нашел еще сухарей, фонарик и аптечку. Я позвал Филиппа, но он выпил только глоток, а вот аптечкой заинтересовался, стал ее изучать и расспрашивать Фокса. Фокс иногда отвечал, иногда нет, о чем-то думал. Так мы и летели часа полтора. Вдруг у кресла Фокса что-то так громко запищало, что я спиртом подавился, закашлялся, а Фокс повернулся, схватился за руль и стал сажать вертолет. Мне он крикнул, чтобы больше не пил. Я, конечно, его не послушался. Может, он и правда сумасшедший, а я стану его слушаться. Филипп проглотил несколько таблеток и еще кучу высыпал себе в карман. Глядя на него, я спрятал за пазуху бутылку, и правильно сделал. Как только вертолет опустился и винт перестал крутиться, Фокс выгнал нас на улицу, а вслед покидал лыжи. Я как-то раз пробовал кататься на лыжах, но мне не понравилось, потому что упасть можно, это почти как велосипед. Но Фокс махал пистолетом, а на шею повесил автомат, так что пришлось нам пристегнуться к лыжам специальными резинками. Сам он тоже так сделал, повесил себе на спину рюкзак и повел нас куда-то. Вокруг была снежная равнина, и я спросил Фокса, как он знает, куда идти. Фокс сказал, что по компасу, и даже показал мне, как определять направление, где север, а где юг. Еще он сказал, что мы в Антарктиде и поэтому, хотя уже ночь, здесь светло. Пока мы шли, я все думал: хорошо это, когда ночью светло, или не очень. С одной стороны, плохо, потому что не знаешь день или ночь. Но с другой — хорошо, потому что можно спать, когда хочется, и не будет так, что ты проснулся, а везде темно и магазины закрыты. Я спросил Фокса, где тут живут антарктидцы, он засмеялся и показал мне в сторону: «Вон где!» Там, вдалеке, я увидел пингвинов, это такие звери с длинными клювами. Точно, Фокс рехнулся, раз такие глупости говорит. Мы шли долго, то я, то Филипп часто отставали, потому что уставали, а еще я украдкой глотал спирт. Тогда Фокс ругался, возвращался, подгонял нас сзади, но потом все равно шел первым.
— Неймется этому придурку, — сказал мне Филипп, когда мы очередной раз встали отдышаться. — А посмотри, как хорошо кругом. Лучше, чем в тюрьме.
Я ничего хорошего кругом пока не видел: снег и снег. Даже глаза начинали болеть. Фокс уже давно надел специальные темные очки, но нам таких взять не догадался, идиот. Наконец Фокс остановился и сказал нам, чтобы подъезжали осторожнее. Мы подошли, и оказалось, что он стоит на самом краю горы, просто гора белая и внизу все белое и издалека ничего не различить. Фокс сказал нам, чтобы мы на лыжах ехали вниз по склону.
— Если я переломаю себе ноги, — сказал Филипп, — тебе придется меня нести.
— Черта с два, мне хватит одного, а тебя пристрелю, — огрызнулся Фокс. — Езжайте тихонечко, то влево, то вправо, а если упадете, то старайтесь не сломать лыжи, до Ледника еще километров шесть-семь.
— А что ж мы не долетели? — не понял я.
— Чтобы они нас не заметили. Или ты думаешь, я идиот, и не понимаю, как погиб Коул?
— Да, мы думаем, что ты — идиот, — сказал ему Филипп и поехал вниз.
Он упал не сразу, а метров через тридцать, и покатился кубарем. Сначала отлетела в сторону одна лыжа, потом половина другой. Филипп катился долго, до самого низа. Я сказал Фоксу, чтобы он взял мои лыжи, они так целее будут, потому что я все равно так же покачусь. Фокс не успел ответить, как вдруг снизу, откуда-то из-под склона, поднялось летающее блюдце и повисло прямо напротив нас.
В блюдце сидела Ойхо, и я ей очень обрадовался.
— Привет! — крикнул я. — Как дела?
— Привет-то привет! — весело сказал мне кальмар. — Только, во-первых, не имею чести знать, а во-вторых, вы вступили в запретную зону и вам пора испариться!
Кальмар поднял вверх клешню с маленьким желтым камешком, и я спросил:
