Нил Бастард - Переносчик смерти
Так или иначе, но мне не хочется попадаться в лапы приспешников Лайда. Я не жажду ни встречи с ними, ни возвращения в пещерный город.
Джип приближается к крутому повороту. Я удивляюсь, что соответствующий дорожный знак до сих пор на месте. Если бы у меня был хотя бы небольшой запас времени, то я попытался бы свалить его.
Зачем? А в надежде на то, что преследователи плохо знают дорогу, рванут на повороте по прямой линии и вылетят на обочину. Возможно, что это и не причинило бы вреда ни машинам, ни боевикам, сидящим в них. Однако такая беда значительно затормозила бы преследование. Мне удалось бы окончательно сбросить этот навязчивый хвост.
Но времени для остановок у меня нет. Мой джип резко сворачивает, поднимая в воздух очередное облако пыли, и далее мчит по прямой.
Через небольшой промежуток времени на повороте появляются мои преследователи. Отрыв между нами более-менее ощутимый. Но мне этого мало. Как и понимания того, что боевики, мчащиеся за мной следом, вынуждены дышать пылью, поднятой моей машиной.
Впереди горы, типичные для этой местности, не самые высокие. У их подножия — развилка. Одна дорога идет вдоль хребта, вторая — на подъем. Мне нужно срочно решать, куда именно направиться дальше.
Я на всякий случай сбрасываю скорость, приближаюсь к развилке и только там понимаю, что первый путь перекрыт. Уж не знаю, что здесь произошло, но дорога изрыта воронками. В пределах видимости громоздятся остовы сгоревших машин и каменные завалы. Возможно, военные и тут успели провести акцию возмездия.
Я сворачиваю на горную дорогу, которая серпантином идет вверх. Подъем не крутой, но машине с не столь мощным движком было бы трудновато сохранять приличную скорость. Я рад, что не ошибся, угнав у фундаменталистов именно армейский джип. Он оказывается безупречным для такого вот ралли.
Я гоню не особо, держу обороты выше средних. Можно выжать и больше. Но это опасно по одной простой и весьма серьезной причине. Я рискую не справиться с управлением, вылететь за пределы горной дороги и оказаться внизу. Такой поворот событий был бы для меня не самым желательным.
А вот моих преследователей, судя по всему, эта опасность ничуть не заботит. Некоторое время я не вижу их вообще. Но вскоре они снова оказываются у меня на хвосте. При этом движутся очень быстро, стараясь выжать из своих тачек все, на что те способны в горной местности.
Я удивляюсь, что боевики еще не улетели под откос. Ведь дорога здесь действительно очень опасная. Могу лишь позавидовать мастерству их водителей. Такие резкие повороты совершит не каждый.
Я оглядываюсь на них, потом давлю на газ и против собственной воли испытываю свое водительское умение. Теперь мне приходится безумно гнать по незнакомой горной дороге.
Мою попытку уйти в отрыв преследователи встречают нервной реакцией. Я слышу их возгласы. Не могу разобрать, кричат они что-то конкретное или просто орут, как дикари на загонной охоте. Но сам факт того, что их окрики долетают до моих ушей, заставляет меня насторожиться.
Значит, расстояние между нами еще меньше, чем мне кажется. Нужно заставить джип ехать быстрее. Опасность не справиться с управлением при этом возрастает в разы.
Правда, теперь я замечаю, что реально начинаю идти в отрыв. Щебенка разлетается из-под колес в разные стороны. Вверх взмывают все новые и новые клубы пыли.
Моя непокорность явно раздражает боевиков. Но они не в силах что-то изменить. Стрельбу на поражение мои преследователи вряд ли откроют. Колеса простреливать тоже не станут, так как джип после этого может улететь под откос.
Едва я успеваю подумать об этом, как начинается новый отрезок пути. Он серьезно отличается от прежних. Мне кажется, что дорога здесь буквально высечена в породе. Причем слева оставлен высокий каменный бордюр. На этом отрезке машина точно никуда не слетит.
Как только я въезжаю на него, мои преследователи открывают огонь. Я машинально нагибаюсь, втягиваю голову в плечи. Впрочем, боевики палят не по мне, а по колесам. Они сообразили, что сейчас это не представляет особой опасности для моей жизни.
На пробитых колесах далеко не уйдешь. А в мои планы не входит общение с этими бородатыми парнями, на которых я уже вдоволь насмотрелся в пещерном городе. Пока ни одна пуля не нашла свою цель, я спешу оторваться от боевиков на такое расстояние, чтобы джип не попадал в их поле зрения и не служил мишенью.
Я мчусь и осознаю, что отставать мои преследователи не собираются. Гонки могут длиться еще долго, а итог их представляется мне не таким уж и очевидным. Поэтому я решаюсь на очень рискованный, даже отчаянный шаг. Тем более что особый отрезок дороги заканчивается.
Как только джип оказывается за очередным поворотом, я подгадываю момент и выбрасываюсь из него. Удовольствие от прыжка и приземления весьма сомнительное. Но мне не приходится много об этом думать. Я быстро прячусь за ближайшим большим камнем. Джип же, оказавшийся без управления, съезжает с дороги и кубарем скатывается по склону.
Я слышу сначала грохот, а затем и взрыв. Все очень правдоподобно. У преследователей нет повода усомниться в том, что произошел несчастный случай, а не его инсценировка.
В нескольких десятках метров от камня, за которым прячусь я, останавливаются автомобили боевиков. Парни, вооруженные автоматами, выскакивают из них, подбегают к краю шоссе и обескураженно смотрят на джип, чадящий внизу.
Я прислушиваюсь к тому, что они говорят. Из тех фраз, которые мне удается разобрать, следует, что люди Лайда не верят в мою гибель. Кто-то предлагает спуститься вниз и проверить, как все обстоит в действительности.
Один из автоматчиков пытается осторожно сделать это. Однако не проходит и нескольких минут, как он уже карабкается назад. Подельники помогают ему подняться.
— Слишком опасно! — говорит он им и что-то долго объясняет.
Подельники разочарованно обсуждают такую вот экстраординарную новость. Я понимаю, что они очень боятся сообщать Лайду о моей гибели, но ничего с этим поделать не могут. Боевики громко ругаются, возвращаются в свои машины, разворачивают их и уезжают.
Я на всякий случай выжидаю еще пять минут, а потом выхожу из своего укрытия. Теперь у меня нет машины. Мне предстоит нелегкий путь. Но, по крайней мере, я все еще живой.
31
Я стараюсь не терять времени зря, влезаю в свою одежду, но костюм берберки на всякий случай оставляю при себе. Я понимаю, что идти по горной дороге небезопасно. При нынешнем положении дел в стране можно запросто стать мишенью для любого вооруженного человека. При этом нисколько не важно, к какой именно группировке он будет относиться.
Меня как-то не очень греет перспектива оказаться на мушке у любых участников здешней гражданской войны. Поэтому по серпантину я иду только до поры. Все время держу ухо востро и прикидываю, за каким камнем можно будет спрятаться, если вдруг на дороге появится автомобиль или бронетранспортер.
Я не сдерживаюсь от искушения и останавливаюсь у того места, где совсем недавно один из боевиков пытался спуститься. Нет, извините. Одно неверное движение, и ты кувырком покатишься к подножию горы без единого шанса остаться живым.
Внизу продолжает дымиться сгоревший джип. Я смотрю на него несколько секунд, иду дальше вдоль склона и уверяю себя в том, что где-то здесь должна быть тропинка, более-менее безопасная для спуска.
К этому времени солнце успевает подняться высоко. Начинается настоящая жара, от которой меня спасает полутень, возникающая на некоторых отрезках пути.
В полутора километрах я наконец-то нахожу желаемый склон с дорожкой и осторожно спускаюсь по ней вниз. Вокруг никого. Я не вижу ни единого признака цивилизации. Это и радует, и пугает меня.
Дойдя до подножия горы, я изнываю от жажды. В горле пересохло. Достаю из скомканного женского наряда грелку с водой, почти горячей. Я приказываю себе быть экономным, так как предстоящий путь может оказаться весьма продолжительным. Не факт, что мне где-то по пути удастся пополнить запасы питья.
Впрочем, я до конца не понимаю, куда мне следует идти. Я ведь не бербер, как Агизур или его покойный отец. Я пустыню «читать» не умею. Для меня здесь все одинаково. Хотя карта здешней местности мне более-менее знакома. Не зря ведь в свое время поездил по всей стране с вакцинациями. Так что приблизительно я представляю, где сейчас нахожусь. Остается только решить, куда же мне теперь идти.
Ясно, что в Эль-Башаре делать нечего. Живых людей там нет. Поэтому я выбираю в качестве цели другой оазис — Эль-Шадуф. Если не ошибаюсь, отсюда до него километров сорок. В нормальных условиях это расстояние можно преодолеть пешком за восемь-девять часов.
Сколько понадобится времени в условиях пустыни, я даже боюсь предполагать. Однако идти все равно необходимо. Невзирая на палящее солнце и любые вероятные опасности, которые могут подстерегать меня по пути.
