Владко Владимир - Аэроторпеды возвращаются назад
Однако сэр Оунли был абсолютно прав, когда он угрожал Совету опасностью революционных взрывов в Европе.
Мы сказали бы даже больше: уважаемый сэр Оунли слишком мягко описывал то, что происходило в последние дни в Европе.
Правда, восстание на военном заводе в Лютеции было ликвидировано — вместе с самим заводом. Военный министр выполнил свою угрозу: эскадрилья военных самолетов сбросила тяжелые фугасные бомбы на территорию завода и разрушила главные его корпуса. Вслед за тем войска атаковали полуразрушенный завод и выбили оттуда тех рабочих, которые остались в живых после воздушной бомбардировки. Быстрый и немедленный суд приговорил всех пленных рабочих к расстрелу, как предателей государства. Массовый расстрел рабочих провели той же ночью — значительно быстрее и организованнее, чем в свое время, в 1871 году, когда разъяренная буржуазия расстреливала руками палачей генерала Галифе героических парижских коммунаров…
Но восстание на военном заводе в Лютеции уже сделало свое дело, прогремев во всех странах Европы и Америки. Оно стало героическим образцом храбрости пролетариев, что пожертвовали жизнью в борьбе за международное рабочее дело, выступая против войны со своей социалистической родиной — Советским Союзом. Забастовки рабочих во всех городах капиталистической Европы, восстания солдат и моряков были ответом пролетариата на кровавую расправу буржуазии с рабочими города Лютеции. И сэр Оунли слегка ошибался, упоминая лишь о четырех восстаниях в войсках.
Он почему-то забыл о странных недоразумениях с поставками для авиационных баз, когда срочные грузы, адресованные базам восточного фронта, потерялись где-то на железных дорогах. Все попытки найти эти грузы были безрезультатны, пока грузы не отыскались… на дне глубокого озера, сброшенные туда с рельсов целыми эшелонами. Все попытки найти преступников оказались тщетны.
По какой-то причине сэр Оунли не упомянул о загадочном исчезновении большого торгового парохода «Валькирия», который вез военные грузы из Биверпуля в Дамбург.
Пароход этот, выйдя из Биверпуля, не дошел до Дамбурга, хотя с ним, на всякий случай, шла военная великосакская миноноска. Оба корабля исчезли. Парусник «Шираза», проходивший близ Ресбурга, видел эти корабли: они, как записано в вахтенном журнале парусника, шли на восток, ко входу в Финский залив, и у каждого на корме развевался красный флаг…
Сэр Оунли также забыл про таинственный взрыв в военном ангаре городка Эжени, где на воздух взлетели шесть тяжелых бомбовозов последней конструкции, только два дня назад привезенные сюда для испытаний. Взрыв уничтожил бомбовозы, разрушил ангар и все специальные здания, стоявшие рядом с ангаром. Доклад министерству авиации заканчивался стандартно:
«Преступников найти не удалось».
Следовательно, положение было намного более угрожающим, чем обрисовал его на совещании «Заинтересованных Держав» сэр Оунли. Вполне понятно, почему мрачно молчал маршал Кортуа, который еще неделю назад презрительно отвергал любую мысль о возможных социальных конфликтах. Если план механизированной и автоматизированной войны генерала Ренуара не дал желаемых результатов, скомпрометировав блестящие теории генерала Фулера и его сторонников, то в равной мере не давал желаемого эффекта и старый позиционный метод войны большими человеческими массами, в чьей среде всегда вызревали тайные революционные очаги.
Тюрьмы были переполнены. Секретная полиция мобилизовала все свои силы, арестовывая каждого рабочего, заподозренного в принадлежности к революционным организациям. Но это не помогало. Революционеры перенесли свою основную деятельность в воинские части, пользуясь тем, что в результате всеобщей мобилизации во всех частях появилось некоторое количество рабочей молодежи, среди которой уже давно и активно работали комсомольские организации. Несмотря на бешеный террор полиции, тайные подпольные типографии продолжали выпускать листовки и революционные газеты. Был еще один метод чрезвычайно значительного влияния на рабочие и даже мелкобуржуазные слои населения Европы: радио.
Революционные организации выбрали очень остроумное средство агитации с помощью государственных радиостанций. Как известно, все мощные радиопередатчики строятся за городом, чтобы они не мешали городским слушателям принимать другие, дальние радиостанции. Однако студии радиостанций всегда расположены в городах и связаны с передатчиками кабелями, чаще всего — подземными. Итак, революционеры подключали к таким кабелям свои карманные микрофоны и зачитывали обращения — короткие и энергичные, давали свои объявления, прерывая передачи из студии или театра и заменяя их призывами остановить войну с Советским Союзом. Полиция тщательно охраняла кабели, но они обычно тянулись на пятьдесят — семьдесят километров, и случаи «наглых революционных воззваний», как квалифицировали это полицейские рапорты, не прекращались.
Сказывалась и работа мощных советских радиодиостан — ций, как старательно ни заглушали их передатчики капиталистических государств. Ежедневные передачи советских радиостанций транслировались почти на всех европейских языках, и их каждый день слушала пролетарская Европа, несмотря на категорический запрет полиции принимать советское радио под угрозой ареста и конфискации приемника.
Для информационных штабов, для капиталистических газет это было чрезвычайно неприятным явлением, так как советское радио информировало трудящихся Европы о положении на фронте, обо всех событиях, которые замалчивали капиталистические газеты, раскрывало их ложь и вымыслы.
«Мы воюем, только защищаясь, — говорило советское радио. — Мы вынуждены воевать, защищаться с оружием в руках. Мы воюем с генералами, офицерами, с наймитами буржуазии, которая стремится захватить в свои загребущие руки богатства Советского Союза и помешать победоносному строительству социалистической жизни в Стране советов. Мы не хотим войны, но мы вынуждены защищаться. Солдаты капиталистических армий, рабочие, крестьяне! Вас гонят на войну, на бойню. Поворачивайте оружие против генералов и офицеров, переходите на сторону вашего единственного социалистического отечества — Советского Союза! В Советский Союз плывут корабли, восставшие против власти капиталистов и генералов и перешедшие на сторону Страны Советов. Слушайте, что рассказывают по радио солдаты, которые перешли на сторону Советского Союза и повернули оружие против общего классового врага. Между Красной армией и солдатами капиталистических армий нет вражды: они братья, они все рабочие и крестьяне. У них один общий классовый враг — мировая буржуазия. Переходите на сторону Красной армии, которая победит в этом последнем бою с капитализмом: этот бой — наше общее дело!.»
И как же сильно действовали на слушателей эти призывы! Горячие слова доходили до самого сердца. Рабочие сжимали кулаки и сами находили революционеров-орга — низаторов. Постепенно нарастал революционный гнев. В этом отношении сэр Оунли был прав: капиталистические правительства имели все основания ожидать революционных взрывов.
Совет «Заинтересованных Держав» принял резолюцию о переходе к решительным действиям, к бактериологической войне. Эпидемии гриппа должны сделать нетрудоспособным советский тыл, остановить нормальную работу предприятий, перекинуться на Красную армию и уничтожить ее обороноспособность и боеготовность. Тогда легко будет сделать с Красной армией все, что угодно: больные, лишенные надежного тыла части не смогут воевать… Это предусматривал дьявольский план Виртуса-Оунли. Он обещал решительный перелом, обещал безусловную победу Первой армии, предсказывал поражение Красной армии.
Но все ли предусмотрели профессор Виртус и хладнокровный сэр Оунли?.
Генерал Ренуар был крайне раздосадован пренебрежительным отношением к нему и его машинам. Он был так расстроен, что решил сообщить обо всем своим помощникам. Собрав их, как обычно, в своем кабинете, генерал Ренуар коротко рассказал о решениях Совета и о задаче, возложенной на него в плане использования аэроторпед для нужд бактериологической войны. Дик Гордон слушал, боясь пропустить хотя бы слово. Он был поражен: бактериологическая война?.
И, словно отвечая на его немой вопрос, генерал Ренуар сказал:
— Конечно, я тоже не могу назвать себя сторонником таких методов войны. Однако приказ остается приказом. И для меня, в конце концов, безразлично, какими средствами достичь победы. Если бактерии расчистят нам путь — да здавствуют бактерии! По моему мнению, на войне разрешено все. Цель — победить. А победителей, как известно, не судят. Мы должны победить большевиков, и для этого все средства хороши!.
Морис Ренуар празднует победу
