Александр Казанцев - Ступени Нострадамуса
— Да, она с ребенком на даче. Хорошо, я к ним не успел уехать.
Через коридор доносился разговор Никодима в повышенных тонах. Вернулся победителем.
— Вот то—то! Добился вылета санитарного вертолета. Врачам вразумил. Согласился эскулап кабинетный спуститься по гибкой лестнице к нам на балкон. А вам, Евдокия Николаевна, пока врач к вам летит, хочу сказать, как человек осведомленный по своему служебному положению, что все это — БАЛАГАН. На некоторых показательных судах двадцатого века порой вместо обвиняемых актеры стояли. Вот так-то.
— Но ведь Владь наш не актер! — возразила Евдокия Николаевна.
— Не ждите ничего, кроме условного приговора, для очистки грязи, налипшей на генеральские мундиры директории. Ну как, валидольчик времен Гиппократа не помог?
— Нет, Дименька, видно, врача надо, — отозвалась больная.
На видеоэкране проходил допрос свидетелей обвинения. Они должны были доказать безусловный вред решений президента о переходе от сжигания топлива к нетрадиционному получению энергии. Свидетели говорили длинно и сложно. Особо подчеркивали непомерные затраты и обострение международных отношений, грозящее мировой войной.
Свидетели защиты признавали вред, наносимый природе от нефтепроводов, дающих течь, или нефтеналивных танкеров, садящихся на мель, загрязняя моря и побережья.
Особенно убедительно звучали слова академика Грушева, говорившего о влиянии «парникового эффекта» из-за скопления углекислоты в верхних слоях атмосферы. Солнечные лучи пропускались ею, а тепловые излучения Земли в космос задерживались, перегревая планету.
С балкона, куда вышли молодые люди, была видна запруженная улица, напоминающая причудливую мозаику из бесчисленных голов.
— Чепуха это все на стадионе. Только для вида, обмана и собственной выгоды генеральской, — убеждал Никодим.
Откуда-то донесся нарастающий треск.
— Вертолет! — победно воскликнул Никодим. — Вот что значит воробьиное слово!
— Нет, друг Дима, это танки. Вызвали-таки их генералы директории. Испугались суда толпы над ними.
Действительно, с балкона было отлично видно, как в плотную массу народа стали втискиваться танки.
— Что это у них на прицепе? — удивился Никодим, поправляя модные очки.
— Вроде полевые кухни, — ответил Сергей. — И по две штуки! Это надо же!
— Такое говорит о многом, — серьезным тоном заключил Никодим.
Народ расступился перед грозными машинами, которые привезли им не разрывающиеся среди них снаряды, а горячую пишу.
На передках походных кухонь гордо восседали солдаты в белых халатах, надетых поверх маскировочных костюмов, в белых поварских колпаках вместо фуражек.
И вскоре пошли в ход солдатские котелки, а люди в толпе, уплетая похлебку, посмеивались:
— Видать, котелки у военных начальников правильно варят, раз они в ответ на генеральский приказ похлебку нам прислали.
— Ешь, ешь! Рассуждают там, в крытом стадионе. Матч заканчивается.
— Каков конец-то будет?
— Это от нас, братцы, зависит! Отсюда к дворцу пойдем, с генералами глаз на глаз поболтаем.
Молодые люди на балконе, конечно, не слышали этих разговоров внизу, но шум вверху услышали, а вскоре увидели и вертолет над крышами домов.
Размах вращающихся крыльев не позволял ему подлететь к балкону одиннадцатого этажа, и он завис над четырнадцатым этажом, сбросив вниз гибкую лестницу. Она оказалась в нескольких метрах от балкона.
— Он не попадет к нам, не попадет, — в отчаянии говорил Никодим.
Из-за поднятого вращающимися крыльями шума его панические слова не были услышаны, а человек в белом халате уже спускался по лестнице.
Сергей жестами давал знать вертолетчику, как ему пододвинуть машину, чтобы конец лестницы пришелся перед их балконом. И делал это, словно помогал крупному грузовику, пятясь встать в нужном месте.
— Прямо моряк с парусника! — восхищался Сергей.
— Видно, клятву Гиппократа давал, настоящий человек, — не слыша друга, похвалил врача и Никодим.
Человек в белом халате с сумкой через плечо оказался перед балконом, но далеко от него. Это не смутило смельчака. Он стал раскачиваться на конце лестницы, как в детстве на качелях.
Улучив момент, когда оказался над балконом, он спрыгнул с лестницы, подхваченный молодыми людьми.
— Где больной? — бросил он, входя в комнату, откуда слышался гневный голос прокурора, произносившего обвинительную речь.
— Выключить, — распорядился врач.
— Никак нельзя, дорогой доктор, — запротестовала Евдокия Николаевна. — Он сейчас будет речь держать как защитник. А это для меня важнее всяких лекарств.
— Ильина, сестра Владимира Николаевича, самого президента, — шепнул врачу Николай.
— Тогда оставить видео, — распорядился врач.
Он вернулся из ванной комнаты, где вымыл руки, и достал из снятой с плеча сумки баллончик высокого давления, впрыскивающий лекарство через поры тела, вместо шприца.
С видеоэкрана, отчаянно жестикулируя, говорил прокурор:
— Заканчивая свою обвинительную речь, утверждаю, что злонамеренные действия бывшего президента Ильина доказаны всеми свидетельскими показаниями. Непомерными тратами на утопические проекты замены веками зарекомендовавшей себя энергетики только солнечной, забыв, что солнце светит только днем, а греет только летом, он нанес непоправимый вред международным отношениям Общей России с богатыми странами, нашими кредиторами. Мы видим в клетке злейшего врага страны, изменившего Родине, заслуживающего аннигиляции, на которой я и настаиваю.
— Дикари! — воскликнул задержавшийся врач и процитировал:
«Умом не поверить,
А сердцем вовек,
Что хуже нет зверя,
Чем зверь—человек».
— Слово предоставляется защитнику, коим является сам обвиняемый Ильин, — объявил бородатый председатель.
Врач, словно забыв о висящем в ожидании над домом вертолете, сел рядом с молодыми людьми перед видеоэкраном.
В комнате зазвучал твердый, уверенный голос Ильина:
— Уважаемые высокие Судьи! Мне не представляется трудным опровергнуть шаткие основы обвинения. Никаких непомерных затрат произведено не было, дело пока ограничилось рассмотрением проектов установок нетрадиционного получения энергии без сжигания топлива. Этого уже оказалось достаточным, чтобы убрать президента, поддерживающего новаторов, и обеспокоить прибыли торговцев нефтью и другими видами горючего во всем мире. Судебный процесс — неприкрытое служение интересам магнатов, думающих лишь о своей сиюминутной выгоде и барышах, а никак не о судьбе потомков через сотни лет. Создаваемый же современной энергетикой «парниковый эффект» ведет к перегреву планеты, таянию океанских льдов и горных ледников. Это повлечет за собой наводнения, сравнимые со вторым всемирным потопом. «После нас хоть потоп», — говорил беззаботный французский король. С него ли нам брать пример?
— Если б с него! — вставил врач.
— Природа уже сигнализирует бездумным людям. С конца двадцатого века по планете прокатывается волна страшных наводнений: в Китае — затопленный Шанхай, как Петербург времен Петра, Бангладеш, в России близ Астрахани, в Америке, затопляя чуть ли не целые штаты, даже в Канаде! Они унесли миллионы человеческих жизней (ведь это же население целых стран!), разрушены дороги, мосты, здания. А нам как бы все нипочем! Безучастно слушаем таких ученых, как выступавший здесь академик Грушев, словно уполномоченный самой Природой защищать ее. Разговор о периодичности солнечного излучения идет от невежества и незнания принципов новых энергоцентралей. Они будут походить на обычные гидростанции, но без затопления плодородной земли и городов. Эти «моря» заменятся подземными герметическими водохранилищами, где, питая гидротурбины, вода будет находиться под давлением десятков атмосфер, как бы подпертая несуществующей плотиной полукилометровой высоты. И даровую силу, приводящую в действие насосы, даст Солнце. Оно неравномерно нагревает атмосферу, вызывая ветры. А те вздымают океанские волны. Поплавки же, качаясь на них у побережий, отдадут через насосы энергию воде подземных водохранилищ, которая ринется, передавая обретенную от солнца силу, на лопатки гидротурбин, через генераторы превращая в электрический ток даровую, экологически чистую и совершенно безопасную энергию. Имея такую возможность, надо думать о будущем, а не жить по принципам французского короля за счет своих праправнуков! Разве мысли эти — измена Родине?
— Как говорит, как говорит! Словно поэму читает! — восхищенно воскликнула Евдокия Николаевна и обратилась к врачу:
— Вы уж простите, доктор дорогой, если не ваши лекарства, может быть, помогли, а, его слушая, почувствовала, что отпустило меня.
— Вот и хорошо! — сказал доктор. — Полечить бы всех этих генералов, — кивнул он на видеоэкран.
