Ясутака Цуцуи - Сальмонельщики с планеты Порно
— Ч-т-то… ч-т-т… ч-т-т…
Я хотел выкрикнуть что-то в ответ, но вдруг у меня перехватило дыхание. Глаза выкатились, я судорожно хватал ртом воздух. Сердце пронзила резкая боль. Я сморщился и, схватившись за грудь, скорчился на полу. Сердце колотилось так, что готово было выскочить. Я обессиленно застонал, всё тело тут же покрылось холодным потом.
— Вот, пожалуйста! Опять началось! — Жена стояла надо мной с кривой усмешкой на лице. — Интересная вещь! С тобой всегда такое случается, когда больше нечего сказать. Удобная болезнь!
Хрипя и присвистывая, я протянул к ней руку.
— Т-т-аблетки, д-дай м-мои — т-т-аблетки.
— Сам возьмёшь, — проговорила она и стала убирать оставшуюся после обеда посуду.
Я перекатился на бок на ковре.
— В п-п-иджаке, в кармане. Д-д-остань.
Сын поднялся с пола и посмотрел на меня сверху вниз:
— Папа заболел!
— Оставь его. Ему надо, чтобы на него обратили внимание. — Нарочито громко топая, жена удалилась на кухню.
Напуганный раздирающей грудь болью, думая, как бы не умереть, я, хрипя, подполз к вешалке.
— Мило, мило! Просто замечательно! — Жена со вздохом появилась из кухни, достала из моего пиджака коробочку с таблетками и бросила на пол прямо перед моим носом, — Вот это спектакль! Я почти поверила.
— Выходит, мне восемь месяцев надо лекарство принимать? — сказал я доктору Кавасите.
На следующий день с утра я взял отгул и отправился в его клинику.
— Ну да, — Лицо доктора скривилось. — Я могу вам дать, но…
— Вы должны! — сказал я умоляюще. — На него единственная надежда. На отрезанном от земли острове, без врача!
— Но вы же сразу всё выпьете, — Кавасита энергично почесал голову, — Проблема в том, что вы ничего не делаете, чтобы устранить причину вашего заболевания. Только пьёте лекарства. Это очень нехорошо.
— Нет, это не так. Я стараюсь. Бросил курить, больше не пью кофе. Как вы советовали. По возможности избегаю больших нагрузок, срочной и ответственной работы, — отвечал я, кивая в знак согласия со словами доктора. — И с женой перестал спать, конечно.
— Что? — Он поднял голову и посмотрел на меня, — Совсем?!
— Да, совсем. Это же большая нагрузка, не так ли?
— Я уже много раз вам говорил: у вашей болезни нет очевидных симптомов, — протяжно вздохнул доктор. — Не стоит слишком зацикливаться на вашем состоянии. Самое страшное для вас — семейный разлад. Перестанете спать с женой — вот вам пожалуйста, ещё один повод для конфликта.
— Доктор! Но вы же не хотите сказать, что я всё это придумал?
— Я этого не говорю. Вы несомненно больны. Однако вам надо избегать излишних волнений. В противном случае ваше состояние будет ухудшаться. От этого вы станете переживать ещё сильнее. Получается замкнутый круг. Не хочу вас пугать, но если так дело пойдёт, даже полный покой и переезд, смена климата не очень помогут. Надо расслабиться, избегать волнений. Вот лучшее лечение.
— Но это жена меня заводит. Что я могу сделать?
— Жену тоже везёте на этот остров?
— Разумеется.
— Командировка даёт вам замечательный шанс на выздоровление, — Доктор сделал недовольную гримасу и продолжал: — А вы не можете поехать один?
— Шутите? Как я могу её оставить. Она такая неуравновешенная, легкомысленная. От неё чего угодно можно ожидать.
— Должен вам сказать, что недоверие между супругами, подозрения в неверности тоже могут отрицательно сказаться на вашем состоянии.
— Хотите сказать, я ревнив? — Я чуть не сорвался на крик. Ведь доктор угодил в самое больное место, — А что я могу поделать, если она действительно ветреная.
— Ну хорошо, хорошо! — торопливо принялся успокаивать меня доктор, — Нельзя так волноваться. Ни в коем случае.
— Вы дадите лекарство?
— А вы обещаете не злоупотреблять? Тогда я дам на восемь месяцев. Но больше не просите, не говорите, что кончилось. Больше я вам не дам. Уразумели?
— Уразумел.
— Серпентина алкалоид, — бросил он медсестре и опять повернулся ко мне. — Не принимайте больше, чем положено. Кровяное давление у вас низкое, увеличение дозы может быть опасно для жизни.
— Я всё понял.
«Да он меня просто пугает, — подумал я, — Мне бы только получить таблетки, а там уж как-нибудь разберёмся, что с ними делать».
В компании «Разработка химических ресурсов моря», где я работал, было правило: если кого-то посылали в пункт наблюдения на побережье или какой-то остров, на сборы полагалось семь дней. Но это касалось холостых сотрудников. Мне, как семейному, в порядке исключения выделили две недели. Когда они кончились, мы — я, жена и сын — сели после обеда на маленький паром, который раз в день ходил с мыса Итидзэн на Гранатовый остров.
— Что?! Ну и остров! На что это похоже? — во весь голос воскликнула жена, когда перед нами открылся Гранатовый остров. — Что за форма?
Посреди острова возвышалась гора, похожая на перевёрнутый шлем. Её вершина разломилась, как спелый гранат, непристойно обнажив своё нутро.
— Ты шутишь! Я не смогу жить на острове, у которого такой вид!!! — орала мне в лицо ошеломлённая жена, — Другого места нет?! Почему обязательно с расщеплённой макушкой?!
— Откуда мне было знать?! — закричал я в ответ. — Я его только на карте видел. Никто мне не сказал, что у Гранатового острова расщеплённая макушка!
— Ха-ха-ха-ха! — Сын показал пальцем на остров и радостно засмеялся.
— Это же вулкан! Что мы будем делать, если начнётся извержение? От этого острова следа не останется!
— Да разве вулканы бывают такой формы?!
— А я тебе говорю: вулкан! Сто процентов — вулкан! — Она разрыдалась, — Ну что мне теперь делать? Дура! За кого замуж вышла! Между прочим, после нашей помолвки мне ещё один делал предложение. Теперь он в Европе работает. Послали вместе с семьёй. Угораздило же меня за тебя пойти!
— Вот из-за чего мне так хреново — ты специально говоришь такие вещи и доводишь меня, — проговорил я с расстановкой и глубоко дыша, чтобы сдержать поднимавшуюся ярость, — Доктор Кавасита говорил много раз: семейный разлад, особенно склоки, очень вредны для сердца. Несколько его пациентов даже умерли от сердечных приступов, поссорившись с жёнами.
— Чего резину тянешь, если боишься умереть. Разведись со мной! Сколько можно: доктор Кавасита — то, доктор Кавасита — сё. Чёртов шарлатан!
— Он не шарлатан! — закричал я. — Хочешь меня довести, чтобы я умер?
— Неужели умираешь? — не уступала мне в крике жена, — Ну давай, умирай! Тогда, может, поверю!
— К-как… к-к-как… — У меня не находилось слов в ответ на такую абсурдную логику, — Как ты можешь… — Я едва дышал. Боль, острая как колючка, впилась в сердце.
— Это твоя фирма тебя убить хочет — вот и сослали сюда. Они твоей смерти хотят. Никто тебя повышать не собирается. Можешь не думать, — Она громко топнула каблуком по палубе.
— Прекрати… прошу, п-п-прекрати, — Я сжал грудь руками и присел на скамейку, — Мои т-таблетки, пожалуйста, т-т-таблетки. В к-каюте. В сумке. В моей с-сумке.
— Ишь ты! — Она с отвращением смотрела на меня сверху вниз.
— Папа опять бо-бо, — сказал сын.
— Пойдём. Пойдём от него, — сказала жена ледяным, бесстрастным голосом и, взяв сына за руку, торопливо удалилась на корму.
Я буквально кипел от ярости. Сердце заколотилось, и тут же перехватило дыхание.
— Ух-х… ух-х… ух-х…
Хватая воздух скрюченными пальцами, корчась от боли, я со стонами доплёлся наконец до каюты. Открыл сумку, сведёнными судорогой руками достал коробочку с лекарством и проглотил, не запивая, сразу три таблетки. Доктор предписывал две, но этой дозы уже не хватало.
Когда самообладание вернулось ко мне, я заглянул в коробочку. Осталось всего несколько таблеток — четыре или пять.
Неожиданно меня охватило дурное предчувствие. Я принялся рыться в сумке — захотел убедиться, что упаковка с запасом на восемь месяцев на месте.
Упаковки не было.
Отбросив свою, я схватил сумку жены и в секунду разметал её содержимое по каюте. Никаких следов лекарства.
— Где мои таблетки? — Сердце стало отбивать барабанную дробь.
— Что с тобой? — холодно взирая на меня, поинтересовалась жена.
Я выскочил из каюты на палубу. Волосы у меня на голове торчали в разные стороны.
— Моё лекарство, — завопил я, — Большая коробка. Что ты с ней сделала? Где она?
— Откуда мне знать? — Она смотрела в море. — В твоей сумке, наверное.
— В сумке нет. И в твоей тоже. Где оно? — кричал я, — Что ты с ним сделала?
Увидев отца в таком необычном, устрашающем виде, сын испугался и ухватился за мать.
— Может, ты не будешь так орать? Ребёнок тебя боится. И другим пассажирам мешаешь.
Из «других пассажиров» на корме была только одна старушка.
