Кирилл Еськов - Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины
Самолет меж тем вздрагивает и принимается со слоновьей грацией семенить вдоль ВПП, оставив Подполковника наедине с успевшим уже пригасить фары джипом.
– Мистер Александер? – уточняюще осведомляется водитель, немолодой араб в очках и со шкиперской бородкой; оксфордский выговор его столь же безупречен, сколь и ирреален в этой глухомани.
– К вашим услугам, – церемонно раскланивается «краса и гордость ГРУ», и в свой черед уточняет: – А вы, как я понимаю, принц Турки аль-Фейсал, шеф Службы общей разведки Саудовской Аравии?
– Бывший шеф, – едва заметно усмехается тот, приглашающе распахивая дверцу джипа. – Вот уже больше двух месяцев, как бывший…
74
– Угощайтесь, коллега, – принц ставит на стол перед Подполковником чашечку свежезаваренного кофе. – Держу пари, такого вы еще не пробовали!
Экс-разведчики обосновались на кухоньке стандартизованного коттеджа европейской постройки. Во всех помещениях его царит какая-то больничная, нежилая чистота и порядок – даже непочатые бутылочки в мини-баре выстроены строго по цвету этикеток: конспиративная квартира, чего ж тут не понять… Принц только что закончил священнодействовать у плитки. Правда, чашечки, в которые ему пришлось разлить божественный напиток – мэйд-ин-Чайна, ну, только что не купленная в супермаркете на осенней распродаже по восемь долларов и девяносто два цента за полудюжину; что ж, остается лишь довериться известному тезису о примате содержания над формой…
– Чудесно! – ничуть не покривив душой, откликается Подполковник. – Вы кудесник, принц – хотя пари вы бы проиграли. Мне знаком этот турецкий рецепт: с долькой чеснока и медом, верно?..
– О, разумеется! Вы ведь работали в Бейруте, мистер Александер, – (Подполковник при этих словах лишь непроницаемо пожимает плечами – «ноу комментс»), – а там кофе варят именно так. Я имел в виду другое: что скажете о самОм кофе?
– Да, тут пожалуй, вы правы… – после секундного раздумья соглашается тот. – Я не берусь определить сорт, очень необычное послевкусие.
– Неудивительно. Сорт этот выращивают только в паре высокогорных долин на севере Йемена – откуда, собственно, и пошла культура кофейного дерева. А весь урожай на сто лет вперед закуплен королевским домом Аравии.
– Ага… – задумчиво отставляет чашечку Подполковник. – Мне следует понимать это так, что конспиративная квартира принадлежит не Службе общей разведки, а королевской семье и, в некотором смысле, вам лично?
– В традиционных социумах, к коим относится и наше королевство, – усмехается принц, – очень трудно провести подобное разграничение. Трудно – но порою совершенно необходимо… Как в нашем случае, например.
– Боюсь, одним этим разграничением мы не обойдемся. Информация, которой я собираюсь с вами поделиться, не предназначена не только вашей конторе , но и вашей семье …
– Даже так?..
– Именно так, принц. Я прикидываю степень могущества тех, кто в традиционном социуме способен в одночасье снять с должности родного внука основателя царствующей династии, каковой внук четверть века бессменно и в высшей степени эффективно рулил секретной службой Королевства…
Смуглое лицо саудита абсолютно бесстрастно, а собеседника своего он изучает с тем же примерно выражением, с каким его прадеды-бедуины вглядывались в мертвую зыбь барханов, отыскивая признаки надвигающегося самума.
– Для меня всё решила именно та ваша отставка, принц, – продолжает Подполковник, спокойно допив кофе. – Вы оставили свой пост за полторы недели до 11-го сентября, а я не верю в подобные совпадения. Тут одно из двух: либо тот теракт готовили именно вы, руками ваших людей в руководстве «Аль-Каиды», и уход ваш – попытка создать себе алиби; либо вы, напротив, пытались его предотвратить – за что и поплатились. Я решил исходить из этого, второго предположения. Если я ошибся, и 11-ое сентября – ваших рук дело, мне, конечно, из этого коттеджа живым не уйти: ваши кунаки-абреки решат эту небольшую проблему в сугубо частном порядке, не прибегая к помощи Службы общей разведки – как и положено в традиционных социумах . Если же я прав, то моя информация, безусловно, побудит вас к действию – и тогда нам предстоит некоторое время сражаться плечом к плечу против общего врага. Выбирайте, принц.
– Еще кофе? – после краткого раздумья вопрошает саудит, кивнув на отставленную чашку Подполковника.
– Сделайте одолжение!
Через положенное число минут, прошедших в полном молчании, принц, повторив ритуал, возвращается к столу с дымящимися чашечками, одну из которых повелительно протягивает Подполковнику: «Пейте!» Тот с учтивым кивком принимает сосуд с божественным напитком и тут же, с нарочито безмятежной улыбкой, отпивает глоток: кофе саудит готовил и разливал поворотясь к гостю спиной, так что при желании мог за это время всыпать туда чего угодно; что ж – чему быть, того не миновать.
– Вы обратили внимание, – светским тоном осведомляется бывшей шеф саудовской разведки, – вкус вашего кофе чуть изменился по сравнению с прошлым разом?
– Да, как не заметить, – небрежно кивает «краса и гордость ГРУ». – На этот раз сварено без чесночинки, верно?
– Угадали… Что ж, мои вам комплименты, мистер Александер!.. Да, раз уж нам предстоит – «плечом к плечу», самое время немного подкрепиться … – с этими словами принц распахивает дверцу кухонного шкафа и принимается за изучение его содержимого.
– Мечта Винни-Пуха: меду у нас хоть залейся, а вот хлеба нету вовсе – один крекер! – сообщает он и, надорвав непочатую пачку диабетического «Hi-Fibre», разламывает галету надвое и церемонно вкладывает половинку в протянутую ладонь Подполковника.
75
У дверей виллы Марка Вульфсона – почтальон-байкер:
– Экспресс-почта, синьоре! Распишитесь вот тут… и тут.
Письмо пришло из Англии; внимательнейшим образом изучив обратный адрес со штемпелем, бывший шеф восточногерманской разведки натягивает кухонные перчатки (ордунг ист ордунг!) и приступает к процедуре вскрытия. На «бомбу-бандероль», впрочем, пакет никак не тянет – не тот объем: в плотном фирменном конверте – единственный листок с отпечатанным на принтере стихотворением:
Islam
Wij dronken in de nachtkroeg zwijgend chianti,
Toen binnentrad, en vroeg om cherry brandy,
Een lange en al grijzende effendi,
Ten aanzien van het westen uiterst anti.
Ik sprak tot hem: 'Schei uit. er is geen klant die
Hier warm loopt voor een opgeblazen dandy.
Spreek me niet van het Oosten, want ik ken die
Verhalen van de trouwe Damajanti.'
Hij zuchtte treurig, nauwelijks verstaanbaar:
'De zwarte steen in Mekka, de KaДbba,
Is vals, volgens Hebreeuwse specialisten.
En bovendien, wat jullie nog niet wisten:
Onlangs is er een baardhaar des profeten
Door christelijke muizen opgegeten.
Karel van het Reve
– Ингрид, девочка! – окликает он. – Тут, похоже, работа как раз по твоей части: письмо – и, вроде, на голландском. Переведи, будь добра…
– Да, это Карел ван хет Реве, очень известный голландский поэт, он умер буквально пару лет назад… Стихотворение называется «Ислам»…
– Ну, на таком уровне я голландским тоже владею, – хмыкает Вульфсон.
– Пожалуйста, не мешай, – хмурится девушка, вчитываясь в текст. – Я все-таки специалист по датскому и шведскому, а уж голландский – это так, только что не «читаю со словарем»… Вот, слушай:
Мы пили кьянти в ночном кафе,
Когда шагнул внутрь и заказал шерри-бренди
Высокий, поседевший эфенди,
Смотревший на всё западное чрезвычайно «анти»
Я сказал ему: "Никакой завсегдатай
Не проявит здесь радушия к чванному денди,
И не говорите мне о Востоке, потому что я знаю
Рассказы о верной Дамаянти".
Он же вздохнул печально, едва внятно:
"Черный камень в Мекке, Кааба,
Фальшив, по заключению еврейских специалистов.
И, кроме того, если вы еще не знаете:
Недавно волосок из бороды Пророка
Был съеден христианскими мышами".
– Интересные стихи – совершенно, кстати, мне незнакомые. Похоже на перевод…
– Это перевод и есть. Я даже знаю откуда – с русского!
– Марко! Тебе плохо?!
– Всё нормально. Жарковато вот только сегодня… – породистая патрицианская физиономия генерала и вправду обильно покрывается пОтом. – Будь добра, сходи приготовь мне кофе.
Поднимается – шагая через ступеньку – к себе в кабинет и извлекает откуда-то спутниковый STR-овский телефон – шутки кончились:
– Отто? Похоже, наша «Святая Троица» крупно недооценила тех русских bratkow… Я только что получил нечто вроде «черной метки» – они, похоже, догадались если не обо всем, то о многом. А хуже всего то, что послание было -на голландском!.. Чего ты не понял? – тогда протри мозги! …Прости, дружище, бога ради прости старика – нервы совсем ни к черту… Объясняю: всем известно, что сам я голландским не владею – так что прочесть то письмо мне могла только Ингрид; весьма прозрачный намек, верно? Они сообразили, что своей-то жизнью я не слишком дорожу, но вот… Да, именно так. Я всё равно уже не смогу остановить операцию, это просто не в моих силах – даже если они… ну, ты меня понял; но они-то этого не знают, и могут сдуру решиться! …Нет, охрана на вилле мне не нужна – еще чего не хватало! Ты возьмешь Ингрид и спрячешь ее, как ты это умеешь, и обеспечишь ей охрану. Людей возьмешь столько, сколько находишь нужным. Твои люди должны быть у меня не позднее, чем через час – и чтоб я всех их знал лично. Как понял?
