Джеймс Блиш - Козырной Валет
Кругом пустота, и ни на каком языке нельзя об этом рассказать. Даже человек, который, как Зед, находился между звездами, не смог бы описать такую пустоту, ведь пространство и время — это континиум электромагнитных полей, искривленный вместе с материей, ограниченный в своей строгой метрической структуре, наполненный позитронами до возможности взрыва, расширяющийся, как воздушный шар под давлением своей собственной полноты.
Здесь же только пустое пространство.
Очень долго ничего не происходило в душе Дэнни; только абсолютное опустошение, крайняя степень сверходиночества: он был изъят из царства нормальных человеческих эмоций. Если у него и оставалась какая-то связная мысль, так это мысль о том, что Беренц его убил; или — хотя могли пройти дни, годы, века, после того как это с ним случилось — заряд из оружия Беренца выкинул его из сигма-последовательности в какую-то другую, где весь мир — ничто иное как далекая невозможность.
Он беспомощно повернулся в пустоте. Постепенно к нему пришло безнадежное удивление: как он узнал, что повернулся? Ведь нет ничего, никаких признаков, никаких ориентиров, по которым он может судить о своем движении.
Но он повернулся. И даже почувствовал приступ головокружения.
Головокружение. Значит, даже здесь не все его чувства были полностью бесполезны. Полукруглые каналы его внутреннего уха регистрировали сдвиги в инерции газа, который их заполнял. Его чувство равновесия все еще действовало.
Осторожное движение руки подсказало ему, что кинестезия, ощущение мускульного положения, также все еще действует, а значит, очевидно, есть и другие «внутренние» ощущения.
Он был жив. По крайней мере с этого можно начать. Более того, одно из внутренних ощущений говорило ему что-то чрезвычайно важное об окружающей его пустоте. Он чувствовал головокружение. Его вестибулярный аппарат подсказывал ему, что он повернулся. Он не получил бы такого ощущения, если бы газ у него во внутреннем ухе не испытывал действия центробежных сил или сил Кориолиса.
В метрическом поле пространства и времени эти силы были абсолютны — ничто не могло свести их на нет или замаскировать. Следовательно, Дэнни находился в пространстве и времени…
И кажущаяся пустота — это просто иллюзия.
Беззвучная, недвижная, бессмысленная темнота была ему навязана. Без сомнения, кто-то внушил ее Дэнни. А значит, он достиг своего места назначения. Пустота выкрикивала имя Братства любому, кто мог понять, что она означает, — даже несмотря на то, что слышать это можно только внутренним ухом. Конечная цель ОПИ — добиться, чтобы последовательность правдами и неправдами казалась пустой даже в ткани пространства и времени. Без этой ткани, этой основы-матрицы, пси-способности бесполезны.
ОПИ, знавшее, как управлять таким состоянием, могло разрешать привилегированным людям доступ в другие, более годные для жизни последовательности, или могло отменить доступ по своей воле. Кроме того, оно контролировало пси-силы.
Возможно, эта последовательность была конечным продуктом; не той, которая преобладала бы в будущей последовательности ОПИ, если бы Дэнни потерпел неудачу, но той, которую ОПИ установит в конце длинной линии последовательностей.
И в ней Дэнни и Тодд, похоже, пойманы в ловушку.
Тем не менее оставалась крошечная надежда. Резонатор все еще работал, все еще крепко привязывал Дэнни к одному единственному «кадру» в этой последовательности точно так, как он делал это в других. Дэнни был уверен, что люди из ОПИ не рискнут пустить все на самотек. Они должны будут вмешаться.
Возможно, он ждал столетия, чтобы удостовериться в своей правоте. Ему ничего другого не оставалось, только ждать.
Но вдруг безмолвной пустоте возникло мерцание света. Постепенно оно превратилось в светящееся человеческое лицо.
Лицо Молла.
Глава 16
Тодд
Огромные губы раскрылись, и беззвучный голос произнес:
— Ваша смерть что-то запаздывает, Дэнни.
— Я еще жив, — резко ответил Дэнни. Светящееся лицо осклабилось.
— Но вы умрете. Мои предсказания дважды показывали, что вы мертвы. Первый раз, когда вы появились вместе с Хеннесси, второй — когда вошли в сигма-последовательность. Согласно третьему предсказанию вы не сможете уйти из этого пространства. Вы мертвец, Дэнни.
— Ваши предсказания — дерьмо. Я дам вам четверть доллара и маленький приборчик, который случайно оказался у меня с собой, если вы снова сумеете произнести эту речь, только вслух.
Лицо приблизилось, узкие глаза сверкали раскаленным добела жаром.
— Смейтесь, если очень хочется. Немощь речи еще не означает немощь мозга. Вашему другу Хеннесси пришлось испытать это на собственной шкуре. Вы посмеялись над двумя моими предсказаниями; я собираюсь подтвердить те два выдающимся успехом третьего. Или вы предпочитаете, чтобы я оставил вас здесь?
— Попробуйте.
Молл не ответил. Его лицо — это все, что Дэнни мог видеть из конуса своего зрения. Что-то смертоносное копилось в глазах Молла.
Но Дэнни помнил. Этот человек нес с собой, даже сюда, опустошение и ужас мира, где не было людей, только одинокая отвратительная птица, ищущая свою последнюю жертву. Солдат на высокой башне крикнул ему вслед: «Дурак, ты же все равно умрешь…», его голос прервался и вместо него возник голос робота, похожего на богомола, бормочущий: «Формулировка вне матричного ряда… фактор разрушения… выход… меня утилизируют за это…». Утрата интуиции в обращении с сырой энергией, вырвавшийся из-под контроля бета-распад, та самая водородная бомба, которая уничтожила солдата и превратила Землю в газовое облако. Черноволосый человек напомнил Дэнни, что ни одна последовательность не стабильна.
Все одно к одному. Все сконцентрировано резонатором в один кадр. В сумме получился самый большой психический потенциал, когда-либо накопленный человеческим существом. Сейчас ему не хватало только цели.
Дэнни ненавидел все, что создало ОПИ, и огромное лицо Молла, проглядывающее сквозь тьму, стало для него этой целью. Он собрал молнию и метнул.
Пустынная последовательность содрогнулась. Сияющее лицо затряслось в агонии. Оно почти мгновенно уменьшилось до крошечной светящейся точки.
— Дэнни! Дэнни! Держи его там! Я сейчас закончу и помогу тебе!
Голос Тодда…
Но световая точка не исчезала. Дэнни чувствовал присутствие Молла, собиравшегося с силами для невообразимо страшного ответного удара. Раньше Молл мог уничтожить Шона и Дэнни вместе взятых. Он вернется.
Темнота закрутилась. Вокруг далекой не-звезды и вокруг Дэнни разворачивал кольца невидимый и странный ураган, казалось, как будто вся метрическая структура пространства исказилась и бьется в конвульсиях. Лицо Молла выросло опять в невидимой круговерти. Теперь он не призывал на помощь сэра Левиса, Шаума и других. Он не нуждался в их помощи, чтобы справиться с Дэнни. Его глаза горели разрушением; он был единственным источником света во вселенной, и он излучал смерть.
И вдруг его не стало.
Звук, похожий на скрежет при резке металла, раздался откуда-то из-за светящейся головы. Ломаный пучок света, как молния, застывшая во время удара, пронзила тьму. На ее фоне голова Молла — и не только голова, но и его плечи и грудь — были уже не светлыми, а темными, и не казались такими гигантскими.
Разрыв быстро увеличивался в ширину, теперь уже высвечивая всю фигуру Молла. Затем раздвинувшиеся створки мрачной завесы разошлись окончательно, сквозь нее пролился свет, и возникла реальность.
Они находились на чердаке. Молл стоял на расстоянии не более пятнадцати футов и через плечо смотрел на Дэнни с выражением ужаса и удивления. За ним, напротив автоматической двери той комнаты, которую Дэнни уже видел однажды, на верху огромной удивительной машины сидел Тодд. Это устройство чем-то напоминало и прожектор, и осадное орудие, и Тодд, воседая на металлическом сиденье, упирался ногами во что-то, смахивающее на педали велосипеда. Весь аппарат выглядел так, будто его собрал в неистовой спешке фанатично старательный инженер.
— Дэнни! Держи его!
Резонатор в руке Дэнни разогрелся. Он открыл его и повернуть регуляторы на самое большое увеличение. Остатки темноты растаяли, и чердак приобрел устойчивые очертания. Последовательности, которые он посетил, заняли свое место в мозгу путешественника.
— Держи его!
Шестикратный импульс, подкрепленный всей мощью резонатора Шона, ударил в напрягшееся тело Молла. Он побелел, его рыжие волосы как будто стали ярче, и покачнулся, стараясь удержаться на ногах.
Но и этого удара оказалось недостаточно. Шаг за шагом Молл двинулся к Дэнни.
Тодд вскрикнул:
— Ах!
Устройство резко дернулось и накренилось, чтобы достать Молла. Из его жерла или линзы — чем бы это ни было — вырвался фонтан пляшущих огней, вихрь языков пламени. На мгновение этот невероятный фонтан пронзил Молла насквозь. Затем очертания его фигуры потеряли четкость, как будто Молл раздвоился. Через секунду там уже стояли четыре повторяющиеся фигуры, какие-то расплывчатые и неплотные, затем восемь; затем шестнадцать; затем тридцать две…
