Георгий Шах - Нет повести печальнее на свете...
— Где же хозяева? — спросила Ула.
— Потерпи, сейчас я вас с ними познакомлю, — ответил Сторти и повел их вниз, в кухню.
Здесь их ожидал сюрприз: стол был накрыт для завтрака, а стоявший у плиты, где жарились блины, симпатичный робот в белом переднике, на минуту оторвался от своего священнодействия и сердечно приветствовал молодых людей. Он сообщил, что его номер 10614-й, но его можно звать просто Робби. Сторти, потирая руки, поспешил усесться за стол и с ходу проглотил три блина, обильно покрывая их сметаной и умащая медом. У Рома и Улы слюнки потекли.
— В чем дело, — вопросил наставник, переведя дыхание, — почему вы не садитесь?
— Это и есть владелец коттеджа? — Ром указал на робота.
Тот захохотал.
— Последняя модель, — с гордостью сообщил Сторти. — Умеет не только смеяться, но и плакать. Не знаю, правда, куда слезы заливать, надо посмотреть инструкцию.
— Я заправляюсь сам, — обиделся робот.
— Покажи.
Крупные капли покатились но металлическим щекам.
Сторти удовлетворенно хмыкнул, обтер губы салфеткой, поднялся и принял торжественный вид.
— Ром Монтекки и Ула Капулетти, вручаю вам ключи от вашего дома, живите счастливо, и пусть мир всегда царит у вашего очага.
Он подмигнул роботу, и тот преподнес ошеломленной паре ключ.
Ула бросилась на шею Сторти, а Ром, который все еще никак не мог поверить в этот нежданный дар судьбы, спросил:
— Но объясни, откуда у тебя такие деньги?
— Если б у меня была фантастическая сумма, которую пришлось уплатить за эту райскую обитель, я предпочел бы вложить ее в банк и припеваючи жить на проценты. Увы, Ром, твой наставник нищ. Коттедж выстроила для себя какая-то богатая вдова из Флоренции и согласилась уступить его за двойную цену.
— Так кому же мы обязаны этим благодеянием? Я не уверен, что мы можем принять его.
— Успокой свою совестливую душу, сынок. Недвижимость оплачена двенадцатью талантами серебра, полученными под заклад дворца Капулетти. Боюсь, ему не поздоровится, когда об этом пронюхает синьора Марта. Так что можете принимать свое гнездо за овеществленное суперисчисление. А номер десять тысяч шестьсот какой-то, черт бы побрал эту цифирь…
— Шестьсот четырнадцатый, не так уж трудно запомнить, — заметил робот.
— Если имеешь электронные мозги, — огрызнулся Сторти. — Так вот, это чудо техники, которое стоит почти столько же, приобретен на драгоценности семейства Монтекки. Вглядись в него пристальней, Ром, и ты узнаешь материнское колье, серьги с сапфирами, изумрудное колечко, гранатовый браслет и чего там еще накопили твои бережливые крестьянские предки.
— Отец! — благодарно прошептала Ула.
— Мать! — благодарно прошептал Ром.
— Да, дети мои, вам повезло с родителями, по крайней мере, с одной их половиной. Но пусть вас не терзают угрызения совести. Ценности существуют, чтобы ими пользоваться. Я не скопидом, как вы догадываетесь, но и у меня были кой-какие сбережения. Поскольку на проценты они не тянули, я решил избавиться от этой обузы.
— Куда же ты их девал?
— Пошли покажу.
Он вывел их другой дверью во внутренний дворик, где стоял новенький миниатюрный грузовичок.
— Вот, возите на рынок капусту и отчисляйте мне долю прибылей. Ну, скажем, десятую часть по рукам?
Отмахнувшись от горячих изъявлений признательности, Сторти сказал:
— Это еще не все. Видите тот сарай? Пошли поглядим, что там внутри.
А внутри оказались две породистые лошади, встретившие своих новых хозяев веселым ржанием.
— Застоялись, — сказал Сторти, любовно поглаживая одну из них по крупу. — А ведь было время, когда я брал все призы на скачках. Однажды…
— И это ты, Сторти?
— Нет. Лошадей поставили Метью и Бен. Ты же знаешь, что их родители коннозаводчики.
Хорошо иметь сто друзей, но когда и чем смогут они расплатиться с ними?
— Я побуду с вами денек, а потом вернусь в Верону, чтобы не возбуждать подозрений.
— Можно нам проехаться верхом? — спросила Ула, с восхищением глядя на лошадей.
— Перестань задавать глупые вопросы и проникнись сознанием, что ты теперь хозяйка фермы. К собственности, правда, привыкают быстро, через пару дней вы будете коситься, если я попрошу разрешения покататься на ваших рысаках. Впрочем, отказав своей тетке, ты, дорогой племянничек, — обратился он к Уле, — и ты, любезная племянница, поступите правильно, ибо синьора Петра с ее габаритами способна заездить самого мощного тяжеловоза из тех, какие водятся на Сицилии.
Только сейчас Ула и Ром спохватились, что все еще остаются в маскировочных нарядах. Вдоволь насмеявшись, они переоделись и отправились на прогулку, предупрежденные Сторти не ездить в близлежащие поселения.
Ула оказалась лихой наездницей — как и всех отпрысков знатных фамилий, ее с детства обучили верховой езде. Они основательно познакомились с окрестностями, не встретив ни души, и лишь издалека понаблюдали за отдельными домиками, рассеянными на горных склонах. Возвращаясь другим маршрутом, молодые люди обнаружили в нескольких километрах от дома водопад и долго любовались красочным зрелищем. Падая с отвесного утеса по обе стороны от основного каскада, струйки воды за столетия проложили в известняковом грунте желобки и скатывались теперь по ним, как по сосудам, специально для того изготовленным. Им не надо было выбирать себе путь, сталкиваться в борьбе за место с соседями и, не сумев отстоять его, взмывать в воздух и разлетаться брызгами.
— Тебе не кажется, Ром, что мы похожи на этих уютно устроившихся, покорных одиночек? Проложили им дорожку, и теките себе на здоровье, ни о чем не заботясь.
— Я сам думаю о том же. Не выходят из головы родители, Гель. А Сторти, что он будет делать без гроша в кармане? Но ты не бойся, мы в долгу не останемся. Лишь бы нам дали пожениться и стать на ноги.
Вернувшись, они нашли Сторти на кухне, наставлявшего робота по кулинарной части. Сунув им бутерброды, он велел не появляться в доме до вечера. Они охотно подчинились, занявшись чисткой лошадей, испытанием грузовика и другими хозяйскими заботами. Отыскав в сарае лопату, Ром начал взрыхлять землю, рассчитывая раздобыть семян и разбить огород. Рубашка на спине взмокла, мышцы заныли от непривычной работы, но он не сдавался, пока не обработал весь намеченный участок.
— А знаешь, — сказал он Уле, которая пришла звать его искупаться в ручье, — гермеситы много потеряли, доверив все механизмам. Пусть урожая мне большого не собрать, зато каждый выращенный здесь огурец будет для меня дороже золота.
Кликнув их домой, Сторти повел пару в спальню, отворил платяной шкаф и, указав на висевшие там вещи, велел одеваться. Ула ахнула, увидев роскошное белое платье. Рому предназначался строгий черный костюм.
— В чем дело? — спросил он.
— Торжественный ужин, — лаконично ответил наставник и удалился.
Сторти был поразительно неразговорчив, словно выполнял какую-то ответственную миссию и не мог отвлекаться на всякие пустяки.
Пока они одевались, раздался шум мотора, к дому подъехала машина. Ула с тревогой выглянула в окно, но, увидев, что Сторти мирно беседует с каким-то незнакомым человеком в сутане, успокоилась.
— Какая же ты у меня красавица! — восхитился Ром, когда Ула закончила свой туалет.
В приподнятом настроении они спустились в гостиную. Здесь был накрыт праздничный стол, в центре которого возвышался пирог, обставленный свечами. Сторти, также принарядившийся, представил им своего «старого друга» патера Домини и сказал:
— Приступайте, святой отец.
— К чему? — удивился Ром.
— К венчанию, понятно, не к похоронам.
День чудес продолжался. Преподнесенный им очередной сюрприз необычайно взволновал молодых людей и в то же время поверг их в смущение.
— Но мы не готовы к этому, — пролепетал Ром.
— То есть как не готовы? Клялся в любви, а теперь в кусты? Тогда я сам на ней женюсь. Пойдешь за меня, Ула?
— Дайте им прийти в себя, — вмешался священник, и они со Сторти отошли в сторонку.
— Ты помнишь, Ула, что говорил нам Дезар? А теперь церковный обряд… Я, право, не знаю…
— Глупый, какое это имеет значение! Главное, наш союз будет освящен религией.
— Да, но по какому канону? Ведь у каждого клана своя церемония. Придравшись к этому, могут объявить брак недействительным.
Ула надула губы.
— Ну, знаешь, не хватает, чтобы невеста уговаривала жениха! Я принимаю предложение Сторти.
Ром подошел к священнику.
— Скажите, ваше преподобие, к какому клану вы принадлежите?
— Я агр.
— А по какому обряду вы нас хотите обвенчать?
— Не тревожьтесь, сын мой, я обо всем подумал. Мы произнесем формулы обоих ваших кланов, так что никто не сможет оспорить законности брака.
