Кори Доктороу - Младший брат
Слушатели молча смотрели на меня с выражением глубокого сомнения. Неудивительно, все это звучало довольно стремно. И тем не менее…
Глава 11
Джолу, сидевший на камне, поднялся и выступил вперед.
— С этого все и начинается. Так мы поймем, на чьей вы стороне. Возможно, вам без мазы открыто выходить на улицы, чтоб вас повязали за ваши убеждения, но если у вас есть убеждения, теперь мы об этом узнаем. Мы создаем сеть доверия, которая покажет, кто с нами, а кто нет. Если мы хотим вернуть себе нашу страну, надо действовать. Каждый должен это сделать.
Кто-то из аудитории поднял вверх руку с зажатой в ней бутылкой. Им оказалась Энджи.
— Можете считать меня тупицей, но я ничего не понимаю. На черта вы хотите, чтобы мы это делали?
Джолу обернулся ко мне, а я поднял глаза на него. Когда мы принимались за эту затею, нам все казалось таким очевидным.
— Икснет существует не только для того, чтобы рубиться в халявные игры. Это единственная независимая коммуникационная сеть в Америке. Это последний канал связи, свободный от слежки ДНБ. И чтобы пользоваться им, мы должны быть уверены, что не нарвемся на дээнбистскую подставу. Мы должны быть уверены, что посылаем свои сообщения тем, кому они адресованы. Вот почему вы здесь. Вы здесь потому, что мы доверяем вам. То есть доверяем по-настоящему. Доверяем наши жизни.
Из толпы раздались стоны. Слишком напыщенно и мелодраматично прозвучали слова Джолу. Настала моя очередь подняться с камня.
— Когда взорвались бомбы… — начал я, но у меня вдруг перехватило дыхание из-за поднявшейся в груди болезненной волны. — Когда взорвались бомбы, дээнбисты упаковали нас четверых на Маркет-стрит недалеко от станции метро. Не знаю почему, но мы вызвали у них подозрение. Нам на головы надели мешки, отвезли на корабле в какую-то тюрягу и допрашивали, как преступников. Издевались над нами. Давили на психику. Через несколько дней отпустили… Всех, кроме одного. Моего лучшего друга. Он был с нами, когда нас арестовали. Перед этим его пырнули ножом в толпе, ему срочно требовалась медицинская помощь. Он не вернулся из дээнбистской тюрьмы. ДНБ скрывает факт его задержания. А нам на прощание пригрозили, что если мы проговоримся, нас уже никто никогда не найдет. Как говорится, концы в воду.
Меня трясло. От стыда. От проклятого стыда. Джолу светил на меня фонариком.
— Господи! — вырвалось у меня. — Люди, вы первые, кому я рассказал. Если эта история начнет распространяться, они сразу поймут, кто допустил утечку. И тогда очень скоро в дверь моего дома постучат. — Я несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь в голосе. — Вот почему я принял решение присоединиться к икснету. Вот почему отныне вся моя жизнь, каждый мой вздох посвящены ежедневному противоборству с ДНБ. Пока для нас вновь не наступит свобода. Теперь каждый из вас, если захочет, может отправить меня за решетку.
Рука Энджи опять выстрелила вверх.
— Никто не собирается тебя закладывать, — сказала она. — Еще чего. Я тут почти всех знаю, так что можешь положиться на мое слово. Не знаю, как разобраться, кому можно верить, но точно знаю, кому верить нельзя — старикам! Взрослым. Нашим предкам. У них так мозги устроены, что если шпионят за кем-то, значит, так и надо, поделом, значит, он плохой. Если кого-нибудь арестовали и засадили в какую-то секретную тюрьму, то это опять касается не их, а разных коричневых, иностранцев, молодежь. Они уже не помнят, какими сами были в нашем возрасте, что чувствуешь, когда тебя все время в чем-то подозревают! Когда даже в общественном транспорте ловишь на себе такие взгляды, будто у тебя то ли рожа в дерьме, то ли руки в крови. Самое страшное, что они там взрослеют все раньше и раньше. До сих пор говорили: нельзя верить никому старше тридцати. Я говорю вам: не верьте ни одному ублюдку старше двадцати пяти!
Это заявление развеселило присутствующих, и Энджи хохотнула вместе со всеми. Длинное лицо и выступающий подбородок не портили ее, а, наоборот, наделяли необъяснимой привлекательностью.
— Знаете, вообще-то я не собиралась шутить. Ну сами подумайте. Кто пришел на выборы и привел к власти нынешних клоунов? Кто позволил оккупировать наш город? Кто в суде присяжных оправдал установку камер у нас в классах и шпионские чипы в наших проездных билетах и личных тачках, чтобы постоянно следить за нами? Это все сделал не шестнадцатилетний пацан. Пусть мы малолетки, пусть мы недоумки, но мы не подонки!
— Хочу этот слоган себе на футболку, — сказал я.
— Да, на тебе он смотрелся бы неплохо, — ответила Энджи, и мы улыбнулись друг другу.
— Давайте мне мои ключи, — сказала она и приготовила мобильник.
— Вон там, возле пещер, есть укромное местечко. Когда создашь ключи, пусть твои друзья сфотографируют твой открытый ключ, а дома введут в свой компьютер.
— Да, совсем забыл! — завопил я как ужаленный. — Самое главное! Черт, из головы вылетело. Как только введете ключ в компьютер, сразу сотрите снимок в мобильнике! Чего нам вовсе не надо, так это общедоступной коллекции фоток в сети, где запечатлены мы все во время подготовки подрывного заговора!
Из толпы послышались немного нервные смешки. Тут Джолу выключил фонарик, и в наступившей кромешной тьме я перестал видеть. Постепенно глаза привыкли, и я зашагал к пещерам. Кто-то шел позади меня. Энджи. Я повернул голову и улыбнулся; она улыбнулась в ответ, и ее зубы блеснули в темноте.
— Спасибо за поддержку, — сказал я. — Ты классно выступила.
— Вам что, правда надевали на голову мешки и все прочее?
— Конечно, правда. Все так и было. Я никому не рассказывал, но все так и было.
Подумав немного, я добавил:
— Знаешь, если никому не рассказывать, то со временем начинает казаться, что мне это привиделось в страшном сне. Но все так и было. — Я подошел вплотную к скале и стал карабкаться вверх к пещере. — А теперь вот выговорился, и на душе полегчало. Еще немного, и у меня бы, наверное, крыша поехала.
Я поставил ноутбук на сухой валун и загрузил операционную систему с DVD. Энджи стояла рядом и смотрела.
— Буду перезагружать его для каждого в отдельности, — пояснил я ей. — Это стандартный диск «параноид-линукс», хотя тебе придется поверить мне на слово.
— Черт, — сказала она. — В этом деле все строится на доверии, правда?
— Правда, — подтвердил я. — На доверии.
Я отошел в сторонку, и пока Энджи работала с генератором ключей, слушал, как она щелкает клавишами; как с грохотом накатывают волны на берег, как галдит тусовка вокруг кулеров с пивом.
Энджи вышла из пещеры с ноутбуком, на экране которого огромными белыми буквами сиял ее открытый ключ с «отпечатком пальца» и адрес электронной почты. Она поднесла дисплей к лицу и стояла так, пока я доставал свой мобильник.
— Чи-из, — протянула Энджи; я сделал снимок и убрал телефон в карман. Она пошла дальше, к тому месту, где продолжалась пирушка, и все стали по очереди фотографировать ее вместе с ноутбуком себе на мобильники. Эта процедура еще больше подняла праздничное настроение. Народ веселился от души. Энджи смешила, но делала это с присущей ей необыкновенной харизмой — хотелось смеяться не над ней, а вместе с ней. И ведь действительно смешно, черт возьми! Подумать только, собрались, чтоб объявить войну секретной полиции! Черт знает, кем мы себя возомнили!
Еще целый час участники тусовки один за другим программировали шифровальные ключи и фотографировались. Я успел познакомиться со всеми. Некоторых знал и раньше, а о других слышал от приятелей. Мне просто по жизни следовало завести с ними дружбу. Ближе к утру так и произошло. Здесь собрались хорошие люди.
Когда все приглашенные закончили, настала очередь Джолу. Он со смущенной улыбкой посмотрел на меня и отвернулся. Я уже перестал на него злиться. Он поступал так, как считал нужным. Но я знал — что бы Джолу ни говорил, в случае необходимости он всегда придет мне на выручку. Мы вместе прошли через застенки ДНБ. И Ван тоже. Как бы ни повернулась судьба, это испытание связало нас навечно.
Я запрограммировал свой ключ и в обнимку с ноутбуком прошел под нацеленными на меня объективами мобильников, как кинозвезда по красной дорожке. Потом забрался на ту же стенку, с которой уже говорил, и попросил минуту внимания.
— Многие из вас заметили критический изъян в секретности этой процедуры: а вдруг этот ноутбук крапленый? Может, он тихой сапой записывает себе наши инструкции? Шпионит за нами? Что, если Джозе-Луис и я не заслуживаем вашего доверия?
В толпе опять послышались сдержанные смешки, но более теплые, чем вначале, подогретые выпитым пивом.
— Это очень серьезно. — Я повысил голос. — Если бы мы с Джолу оказались провокаторами, нас всех — вас всех — ждала бы печальная участь. Вероятнее всего, тюрьма.
