Л. ВОРОНКОВА - БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Наступило неприятное молчанье. Но тут поспешила вступить в разговор бабушка Анна.
– Вот и зима наступила, – мирным, добрососедским голосом сказала она, – сейчас бы снегу побольше… – И, словно никакого раздора не было, дружелюбно спросила: – Дров-то навозили, Тихоновна?
– Маловато, – неохотно, но уже понизив голос, ответила Марфа Тихоновна, – еще возочков пять надо бы.
– И у нас маловато… маловато… Прошу, прошу старика, да ведь разве допросишься? Все некогда да некогда… Капусты много ли нарубили?
Постепенно крик перещёл в мирную беседу. Дед Антон, докурив цыгарку, откровенно зевнул.
– Ох, что же это я? – спохватилась Марфа Тихоновна. – Уж ночь на дворе, а я сижу и людям спать не даю…
Она встала и поспешно направилась к двери.
– Ничего, ничего, что ж такого? – любезно возразила бабушка Анна, провожая ее. – Выспимся еще, ночь-то с нами!
– Ах ты, скажи пожалуйста! – вздохнул дед Антон. – Уж вроде и не крупное новшество в жизнь проводим, а и сколько же разговоров, да криков, да волненья! Трудно, трудно тем, кто дорогу прокладывает, как той лошади в обозе, что впереди идет…
– А ведь лошади-то соображают, – заметила бабушка Анна. – Идет, идет передом да устанет, а как устанет, так и свернет в сторону, другую вперед пропустит. Не пора ли и тебе, старик, так-то с дороги свернуть?
– Вот ноги не будут ходить, тогда и сверну. – ответил дед Антон.
И, снова улегшись, укрылся одеялом и тотчас захрапел.
Еще задолго до праздника Октябрьской революции колхозники интересовались:
– А как нынче праздник будем справлять?
Председатель, прищурившись, поглядывал на них и отвечал уклончиво:
– Посмотрим, сколько заработали. Может, еще и справлять-то будет не на что!
Но свезли хлеб государству, посеяли озимые, засыпали семенные фонды, а в кладовой еще полным-полно. В этом году хорошо досталось на трудодни, и вопрос о празднике сам собой решился.
Тяжкие ноябрьские тучи висели над деревней. Тусклые, серые стояли дни. Да и дня-то почти не было; утро еле-еле раскроется к полудню, а не успеешь пообедать, как уж и снова темно, уж и свет включай. Тяжелая грязь мешалась со снегом – ни осень, ни зима, самая глухая пора в году…
А в деревне по избам кипело веселое предпраздничное оживление. Тетка Пелагея Груздева, да вдова Марья Хомутова, да бабушка Анна Шерабурова ставили пиво. Все они славились уменьем варить пиво, вот им и поручили это ответственное дело. Василий Степаныч распорядился, чтобы пива варили побольше, – уж праздновать так праздновать! А что ж скупиться? Не бедный колхоз, не на последнем месте в районе!
Продавцу в кооперации приказали привезти хорошей колбасы, хороших селедок, хорошего вина и конфет хороших побольше. Хозяйки торопливо шили ребятам рубашки, а девушки осаждали портниху Ольгу Дмитриевну – каждой хотелось принарядиться на праздник. Анка Волнухина не нашла в своей кооперации подходящего материала и уехала за нарядами в Москву.
– А ты о чем думаешь? – опросила у Катерины мать. – Или и гулять не собираешься?
– А у меня же есть розовое, – ответила Катерина, подняв от книги глаза. – Выглажу, да и всё…
Мать с задумчивой улыбкой покачала головой:
– Ведь нужно же, чтобы дети так в родителей рождались!
Вот и отца твоего бывало еле заставишь новую рубашку надеть! – Она смахнула светлую слезу и усмехнулась: – Делай как знаешь.
Накануне Октябрьской с вечера завернул крепкий мороз. Грязь заковало так, что она звенела под копытом. И крупный снег, медленный и обильный, торжественно повис над деревней.
Настя шла из школы. Ее подружка Дуня Волнухина подставляла теплые ладони, ловила снежинки и смотрела, как они тают. А Настя была задумчива. Падающий снег, такой бесшумный, красивый и какой-то праздничный, всегда навевал на нее неясные мечты. Недавно Настя прочла сказку о Снежной Королеве, и теперь она шла и приглядывалась к пушистым звездам: какая из них королева? И сама улыбалась своей такой детской мечте…
В доме уже было все по-праздничному прибрано. На чисто промытом, еще влажном у порога полу ярко пестрели новые дорожки. В горнице на столе сверкала белая скатерть с желтой каймой. Мать, стоя у кухонного стола, готовила студень, из большого чугуна поднимался горячий вкусный запах.
Настя уже собралась подсесть к матери, поглодать косточки из студня, как вдруг увидела стоящую в горнице на диване гармонь. Гармонь эта нарядно светилась резными планками и светлым перламутром басов. Настя обрадовалась:
– А! Дядя Сергей пришел! Уже пришел! Мама, а где же он?
– Да вот, не успел появиться, уж и увели его! – весело ответила мать. – Василий Степаныч прислал. Хочет доклад делать, так нашего дядю Сергея на совет позвал.
– А он скоро придет?
– Едва ли. Тут еще кузнец, дядя Михайла, приходил. Что-то у них там сеялка разладилась. Так уж, наверно, от Сусловых прямо в кузню его утащат. Что ж, человек грамотный, умелый. Такой человек всем нужен.
– Ну что это такое! – надулась Настя. – «Всем нужен»! А как будто он нам не нужен! Так, пожалуй, завтра все люди за стол сядут, а он все будет по кузницам ходить. Хоть бы вечером-то дома посидел!
Но дяди Сергея и вечером дома не было – помогал комсомольцам делать праздничную стенную газету. Настя все поджидала его, все поглядывала в окна. А потом оделась и сама побежала в избу-читальню.
Ваня Бычков, увидя ее, закричал:
– А ну, иди-ка, иди сюда! Вот сейчас нам еще новый материал будет: пионеры в борьбе за новое воспитание молодняка. Ну-ка, садись, пиши.
Ребята за столом потеснились, освободили уголок. Ваня тотчас усадил Настю за стол, дал ей лист бумаги и перо:
– Пиши. Только красиво пиши, чтоб за тобой не переписывать!
Дядя Сергей, который в это время редактировал передовую, написанную Сашей Кондратовым, поглядел на Настю веселыми глазами:
– Вот! Давно бы тебе прийти! – и, ни на кого не глядя, сказал: – А статью о новом воспитании телят могла бы и Катерина написать. Почему вы ее не позвали? Что это, она у вас совсем в читальне не бывает, что ли?
– Нет, почему же? – возразил Саша Кондратов, – На занятия ходит. А статью она уже написала. Вот… – И передал Сергею Катеринину статью.
Сергей взглянул на написанный листок, улыбнулся:
– Твердый почерк у нашей Катерины!
– Твердый, – согласился кто-то из ребят. – И характер тоже твердый.
Настя поглядела на всех внимательными глазами – не обижают ли они Катерину – и хотя ничего неприятного не заметила, все-таки сказала на всякий случай:
– Очень даже хороший характер у Катерины!
Сергей быстро взглянул на нее:
– Ишь какая! А ты-то почем знаешь? Однако она вон как с твоей бабушкой сражается!
– Ну и что ж? – с улыбкой превосходства ответила Настя. – Бабушка-то… ее ругает… а она даже никогда и не сердится!
Сергей опустил глаза к заметке. А сквозь строчки неясно глядело на него румяное сероглазое, немножко скуластое лицо – глядело и смеялось и не давало разобрать, что написано в передовой…
Праздник начался с утра. Едва убрали скотину, едва истопили печки да вытащили из печей пироги, а уж гармонь и песни забродили по деревне.
– Ну погодка сегодня – прямо для праздничка, люди добрые! – сказала Марфа Тихоновна, придя из телятника. – Все-то блестит, все-то сверкает. Сразу и на душе повеселело!
Настя подбежала к окну – кругом белым бело, а небо голубое, крыши от солнца розовые, и дымки над трубами розовые. Будто раскрашенная картинка!
– Мама, а можно мне сейчас новое платье надеть? – спросила Настя. – Нам ведь скоро в школу, на утренник!
– Конечно, надевай, – ответила мать.
Но бабушка тотчас вмешалась:
– А что это в школу новое платье трепать? Кто там на вас будет глядеть? Ведь оно шерстяное, по шестьдесят рублей метр – шутка, что ли! Вон синенькое, сатиновое надела бы!
Настя молча вопросительно поглядела на мать.
– Ну что ж… надень синенькое, – сказала мать и отвернулась.
В избу вошел Сергей. Свежий запах легкого морозца ворвался с улицы, мешаясь с запахами пирогов и баранины.
– Как, товарищи, на митинг собираетесь? Там уж народу порядочно, все места займут!..
И, вдруг заметив понуренную темную голову Насти, удивился:
– А ты что это, животновод, приуныла? В чем дело?
Он приподнял за подбородок Настину голову и заглянул в ее подернутые слезами глаза.
– Вишь вот, не хочет синенькое в школу надеть, – объяснила Марфа Тихоновна, – а вот подавай ей шерстяное!..
– Ну и правильно, что шерстяное! – весело закричал Сергей. – В такой-то самый лучший праздник – да какое-то там синенькое? Да что вы, товарищи, конечно шерстяное надо!
Настя поглядела на мать, на бабушку.
– Не гляди, не гляди! – продолжал Сергей. – Надевай шерстяное! В такой-то праздник – да что вы это?!
