Фиона Хиггинс - Черная книга секретов
Как быстро все происходило! У меня голова пошла кругом. Я одновременно и гневался на Джо за непонятное поведение и за убийство, но при этом ужасно испугался, что он прямо так возьмет и уйдет.
— Так вы правда уезжаете?
— Оставаться мне смысла нет, — ответил Джо. — Я теперь мало что могу сделать.
— А как же лавка? Хозяйство?
— От лавки, сам видишь, ничего и не осталось. Но мы сможем развернуть наше предприятие на новом месте. — Джо закинул тяжеленный сак на спину, котомку для лягушки — на плечо и, осторожно ступая по хрустящим осколкам, прошагал к выходу. — Ты идешь со мной? — спросил он.
И как спокойно спросил! Будто ничего особенного и не случилось. А я от волнения ничего не соображал.
— Не знаю, смогу ли я, — вырвалось у меня наконец.
— Да? — Джо недоуменно нахмурился — видно, ему и мысли такой не закрадывалось. — Мне казалось, ты понимаешь, что мы не можем оставаться здесь на веки вечные. Наверно, мне следовало предупредить тебя с самого начала. Мое ремесло — ремесло странствующего ростовщика.
— Да не в том дело! — воскликнул я. — С вами я хоть на край света, но…
Я осекся. Слово «убийство» застряло у меня в горле. Язык не поворачивался обвинить Джо в таком. Мы молча смотрели друг другу в глаза, пока тихий голосок Периджи Лист не заставил меня вздрогнуть.
— Мистер Заббиду, — прошелестела она. — Мистер Заббиду!
Периджи скользнула внутрь лавки, а когда увидела разгром внутри, вся затрепетала.
— Я хотела извиниться, — прошептала она. — Мы все хотим извиниться, мы виноваты перед вами, мы зря обошлись с вами так. О, почему мы вам не доверяли! А все из-за письма.
— Ах да, письмо, — вспомнил Джо.
Периджи втянула в себя воздух и заморгала, стараясь не заплакать.
— Письмо-то, оказывается, написал булочников старший, и адресовано оно было не вам, булочнику, а тот решил, что вам, а мальчишка просто хотел выманить у папаши денег. Пронюхал, что Элиас ходил к вам, и рассчитал, что подумают на вас. А как открылось-то: Руби нашла у своего старшего еще одно письмо, тот его припас на потом, уже для доктора Моргса. Ох, мистер Заббиду, мы теперь все так изводимся, прямо места себе не находим. Провинились, одно слово. Вы были правы, нам всего и нужно было, что немножко подождать. Вы, наверно, тоже в медицине понимаете? Знали, что у Гадсона такое с сердцем?
Я чуть не расхохотался. Ну вот, пожалуйста, Джо у них снова в героях. Быстро же они передумали. Но, в таком случае, отчего мне так тревожно? У Иеремии Гадсона было полным-полно врагов, и рано или поздно он все равно бы отдал концы при подозрительных обстоятельствах, так есть ли разница, когда и как это произошло? Но вот какая мысль точила меня: невыносимо было думать, что Джо оказался замешан в убийстве, что опустился до такого. А я-то еще терзался из-за своего проступка! И это когда на свете существуют грехи куда ужаснее!
— Сердце? — переспросил Джо. — Да, я подозревал нечто подобное. С сердцем у него явно было неладно. Если оно вообще имелось у покойного.
Глазки миссис Лист впились в сумку на плече у Джо, и Периджи опять нервно заморгала.
— Вы уезжаете?
— Вот именно. Думаю, Пагус-Парвус теперь справится и без меня, — ответил Джо.
По увядшей щечке Периджи скатилась слеза, но она быстро вытерла ее, чихнула и произнесла:
— В таком случае я очень рада, что застала вас. Хотела вам кое-что отдать. — И она протянула Джо потрепанную книжечку. — Теперь, когда Гадсон умер, она мне уже ни к чему, слишком уж много скверных воспоминаний с ней связано. Да, признаться, и сама книжка прескучная.
Джо помедлил.
— Вы понимаете, каких денег это стоит? — уточнил он.
Периджи кивнула и поспешно сказала:
— Нет-нет, денег я с вас взять никак не могу, вы столько для нас сделали!
— Будь по-вашему.
Джо принял книгу и спрятал за пазуху, но я успел прочитать заглавие: «Одинокий горный пастух».
— И еще вот это, — добавила Периджи. — Чуть не забыла! Доктор Моргс нашел, подумал, может, она вам нужна.
Миссис Лист вручила Джо страницу, вырванную из книги, а он в ответ поцеловал ей руку. Периджи смущенным шепотом попрощалась и исчезла — по обыкновению, беззвучно.
— Вот видишь, Ладлоу, мы получили наследство, — объявил Джо, упрятывая сложенную страницу в карман. — Денег, вырученных за эту книгу, нам хватит на полгода, а то и дольше.
— Наследство? — фыркнул я. — Так вы, значит, называете деньги, полученные от мертвецов?
Джо улыбнулся:
— Да, похоже на правду.
— Я хотел сказать, от убитых вами, — решился я.
— Я никогда и никого не убивал ради денег, Ладлоу. Это не в моем характере, — спокойно ответил Джо.
— Ага, как же! Сейчас еще скажете, что убийство противоречит вашим правилам.
Джо вздохнул и снял с плеча тяжеленный сак.
— Ладлоу, ты мне так помогал все это время, что я тебе бесконечно благодарен. Знаю, тебе приходилось нелегко, но ты оставался преданным и честным, и я это ценю. Но к тому же мне казалось, что я отыскал в тебе нечто большее, чем просто помощника. Я нашел того, кого искал много лет. — Джо помолчал. — В ту ночь, когда я подобрал тебя на улице, в мороз, ты напомнил мне меня самого в юные годы, и я понял, что перед тобой открывается будущее. Потому-то я и хочу, чтобы ты отправился со мной. Ты талант, и я возлагаю на тебя немалые надежды. Со мной ты увидишь весь мир. Ответь, Ладлоу, отчего ты упираешься? — спросил он.
В самом деле, отчего? Господи, как же мне хотелось поехать с Джо! Спроси он меня о том же еще вчера, да что там, еще когда Гадсон только вышел за порог, и я бы не колебался ни минуты. Но теперь все повернулось иначе. Я уже не знал, что и думать о Джо и кто он на самом деле. Да и насчет себя тоже уверен не был — до такой степени запутался.
А Джо продолжал:
— Ты бы мог зажить просто замечательно, Ладлоу. Чему бы только я тебя ни научил…
— Убивать, к примеру? — вырвалось у меня. Ох, какое облегчение — произнести наконец это слово. Но на меня тотчас нахлынул страх.
— А, вот оно что… — Джо многозначительно улыбнулся. — Я-то все ждал, когда же ты решишься. Полагаю, ты решил, будто Иеремию Гадсона убил я?
Я нерешительно кивнул и прибавил:
— Разве вы в силах доказать, что не убивали?
— Вполне, потому что… — начал было Джо, но тут его прервал чей-то отчаянный зов с порога лавки.
В дверях топтался Горацио Ливер, весь взмокший и задыхающийся от бега в гору.
— Я должен был п-п-прийти, — пропыхтел он, с хрустом топая по замусоренному полу. — Джо, я не могу, я должен п-п-признаться вам, пока вы не уехали. Ужас что я натворил. Гадсон-то не от сердца помер. Это я его. Я его убил, говорю.
Джо подхватил качнувшегося мясника под руку и усадил.
— Рассказывайте, как было дело, Горацио, — предложил он.
— Я п-п-прикончил Иеремию Гадсона! — повторил мясник. — Отравил пирог, который спек для него, п-п-пирог с мясной начинкой, а Полли ему отнесла. Знаю, я клялся вам вот на этом самом месте, что отравленных пирогов больше п-п-печь не стану, да только когда доктор Моргс сказал, мол, не желает Джо Заббиду нам п-п-помогать, тут уж я не выдержал.
— Послушайте, — ласково сказал Джо, — не надо себя винить. Что сделано, того не воротишь. Доктор Моргс при всех сказал, что Гадсона доконал сердечный приступ, и лучшее, что вы можете сделать, — принять все как есть. А о пироге вашем никому ни слова. И смотрите же, остатки уничтожьте, а то выйдет беда — у вас тут голодных хватает.
— Вы уверены, что так и надо, мистер Заббиду? — Мясник поднял на Джо воспаленные глаза.
— Совершенно убежден, — отчеканил Джо. — Главное — уничтожьте пирог, пока не пострадали невиновные.
— Уж и не знаю, как вас благодарить, мистер Заббиду. Не заслуживаю я вашей помощи, — смутился Горацио.
— Пи-рог, — по слогам напомнил ему Джо. — Заберите поскорее пирог, он ведь все еще там.
Горацио умчался, пыхтя и топая. Джо положил руки мне на плечи и пристально взглянул мне в глаза.
— Итак, Ладлоу, теперь ты мне доверяешь?
Я пошевелил губами, но не смог произнести ни слова. А я-то твердо верил, что убийца — Джо!
— Значит, это не вы? — с трудом выговорил я, отводя взгляд, — мне стыдно было смотреть хозяину в глаза. — Вы меня простите? — Я весь похолодел. — А ехать с вами мне можно или теперь уж нельзя?
Джо рассмеялся:
— Ладлоу, милый мой мальчик, ну конечно, я тебя прощаю — как ты мог ждать другого ответа? Отправляемся немедленно. Обещаю, если то, что ты увидишь, тебе не понравится, если решишь, что после такого не хочешь оставаться со мной, то пути наши разойдутся и никогда более не пересекутся.
От счастья у меня чуть сердце не лопнуло. Я шмыгнул носом, чтобы не разреветься, и почувствовал, что расплываюсь в улыбке от уха до уха. Больше я не мешкал — быстренько вытащил из своего тайника у очага кошелек Гадсона, замотался шарфом, закутался в плащ. Натянул перчатки и вдруг кое-что вспомнил.
