Юрий Никитин - Сборник "Русские идут!"
Она посмотрела, засмеялась и повторила чересчур серьезно:
– Да-да, твое настоящее имя. А вообще-то смешно, верно?
– Что именно?
– Что приходится вот так… ну, трудно пробивать в жизнь, что жить надо просто. Что надо жить весело и ни о чем не думать. Просто жить!
ГЛАВА 35
Дмитрий выпил содержимое второго фужера, к своему стыду, едва ли не залпом, хотя старался тянуть, но за третий взялся с твердым намерением смаковать, смаковать, смаковать, то есть тянуть из клопа резину там, где проще и умнее одним махом.
Из сумрака доносилась мягкая обволакивающая музыка. Напряженные мускулы постепенно расслаблялись. Он впервые встретил ресторан… ну пусть кафе, где музыка не грохочет, не взвинчивает. В России, к примеру, всегда такой ор, что от рева динамиков звенит посуда. Если в детстве он наивно полагал, что в ресторанах музыка играет, чтобы заглушить чавканье и сёрбанье, то в московских ресторанах не услышишь и выстрела из гранатомета, а в этом… этом кафе музыка не перебьет и жужжания комара.
– Нравится?
Он вздрогнул от ее неожиданного вопроса, ответил искренне:
– Конечно! Еще бы такое не понравилось.
– То-то, – сказала она довольно. – Ты бы видел, какие они дикари были! Я еще застала в первый приезд… Представляешь, сидят на улице в пыли двое старцев, спорят, спорят, едва друг друга за бороды не рвут!.. И как ты думаешь, о чем спорят?.. Если скажешь, что о преимуществах жареного карпа перед жареной форелью, то ты ошибешься!
Она смотрела торжествующе. Дмитрий принял озабоченный вид:
– А о чем же спорят?
– Не поверишь! Толкуют какую-нибудь строчку из своего вшивого Корана! Поворачивают ее то так, то эдак. Седьмой смысл ищут. В каждой строке, дескать, заключено семь смыслов. Шесть нашли, седьмого отыскать не могут. К ним подходят люди, включаются в спор, находят вроде бы, но тут кто-то находит и восьмой, начинается спор, какой смысл вернее. Вспыхивает драка, кто-то исчезает и возвращается с оружием… Представляешь?
Он посмотрел в ее чистые негодующие глаза и ответил, как требовалось:
– Нет, не представляю.
– Тогда просто поверь. Они ж тут жили, как… Как не знаю кто! А сейчас здесь везде весело и не нужно ни о чем думать. Расслабляйся в любом месте, отдыхай. Балдей, оттягивайся. Мы убрали здесь все конфликты, все кочки, из-за которых могут возникнуть споры, неудобства! Теперь здесь всем весело и ни о чем не нужно думать.
Он спросил искренне:
– Как убрали?
Она победно улыбнулась:
– Да очень просто: внедрили им наш образ жизни! Достаточно было вдолбить, что самое ценное в мире – это человек, его жизнь, а жизнь его состоит не из прыганья за облака, а из ежедневного поглощения пищи, хождения на работу, из отдыха… то сразу же произошел перелом. Мы даже не думали, что это произойдет так легко!
На плечи Дмитрия словно сыпануло снежком. В полумраке кафе распахнулась черная щель, заглянул холодный мертвый космос.
– Да, – сказал он искренне. – Я тоже не думал. Американский образ жизни – самое убойное оружие. Можно даже сказать – самое убойное оружие для человечества!
Она помахала невидимому официанту. Тот вынырнул, как сказочный джинн, величественный, бесшумный и невозмутимый.
– А теперь мы будем есть, – объявила она. – Тащи все, что нужно для двух здоровых и бодрых. Желудки у нас в порядке, кишечники тоже… Джон, у тебя как с запорами?.. Эй, бой, не забудь захватить чего-нибудь… Ну, запить все это тоже чем-то придется, понял?
Когда официант исчез, она мило улыбнулась Дмитрию:
– Извини, что не стала листать это дурацкое меню. В каждом ресторане свои особенности. Я не знаю и не хочу допытываться, что они готовят лучше, а что хуже. Пусть тащит то, чем могут похвастаться!
– Рационально, – согласился он. – Ты умеешь устраиваться.
– Мы, американцы, – ответила она гордо, – умеем упрощать жизнь. Верно?
– Еще как верно, – снова согласился он. – Еще как.
На столе, как по волшебству, начали появляться блюда с едой. Конечно, он замечал и руки, что держали поднос, но официанты умели держаться незаметно, ненавязчиво, и вся атмосфера была такой ненавязчивой, что он в самом деле ощутил себя способным развалиться на этом удобном сиденье, словно мешок с отрубями, распустить пояс, ковыряться в зубах и вообще получать удовольствие даже от еды.
Виолетта счастливо наблюдала, как он ест. Всегда приятно смотреть, когда ест здоровый и сильный мужчина. Здоровый и сильный мужчина со здоровым и прожорливым желудком. Или пусть не прожорливым, но запасливым. Помнящим, что в джунглях Колумбии… или песках Аравийского полуострова не везде встретишь такие вот закусочные…
Дмитрий опустошил последнюю тарелку, странное ощущение покоя медленно заползло во все поры его тела, расслабило мышцы. Он откинулся в кресле, глаза бездумно скользнули поверх столов, узорных подсвечников с пригашенными огоньками. Он знал и даже чувствовал с утра, что его тело полно бодрости, сильное, отдохнувшее, как три крокодила в нильской воде, но сейчас ощутил, как каждая жилка потягивается, зевает, устраивается поудобнее. Наступил момент настоящего отдыха, какого он никогда в жизни не знал. И даже не предполагал, что такое может быть.
Она следила за его лицом, поинтересовалась:
– Что-то случилось?
– Да нет, – ответил он замедленно, глупая довольная улыбка растягивала его губы в стороны. – Просто…
– Что?
– Хорошо… Я даже не думал, что может быть так хорошо.
Она фыркнула:
– То-то у тебя вид как у подростка, что впервые испытал оргазм… Обалделый малость. И растерянный: не верит, что такое еще когда-то повторится.
Он сказал несколько смущенно:
– Ну… в какой-то мере. Я просто никогда так… И в самом деле не верится, что когда-то еще такое будет.
– Будет, – заверила она.
– Точно?
– Клянусь, – заверила она очень серьезным голосом, но не выдержала, расхохоталась: – Я для тебя очень-очень постараюсь!
Официант возник, как джинн из бутылки, неслышный и почтительный. Виолетта придирчиво проверила счет, пока Дмитрий, сгорая за нее от стыда, отсчитывал купюры, потом она подхватилась, резвая, как олененок, Дмитрий взял ее сумочку, и, провожаемые «всегда к вашим услугам, приходите еще», пробрались к далекому выходу.
Солнце ослепило, а горячий воздух на миг забил дыхание. Дмитрий с усилием сделал шаг, в этот момент мощная струя далекой водяной пушки донесла облако мельчайшей пыли. Он шумно вздохнул, Виолетта взяла его за руку и вытащила наружу.
– Чудится мне, – сказала она насмешливо, – что ты не Джеймс Бонд, а скорее Джон Ромеро…
Дмитрий пожал плечами:
– А в чем между ними разница?
– Всего одна, – ответила Виолетта. – Джон Ромеро в некоторых делах уступает инициативу женщинам.
Она ухватила его крепче, сжала локоть. Дмитрий даже не пытался упираться, Виолетта тащила его по направлению к своему отелю.
Ее номер в гостинице оказался на удивление мал. Не апартаменты, как он опасался, а в самом деле простенький двухкомнатный номер, с ванной, биде и душем Шарко, в одной комнате – спальня, в другой – крохотный стол с мощным компом, плоским экраном на двадцать два дюйма и подключением к Интернету-2.
– Располагайся, – сказала она весело. – Тебе джин, виски или что-то покрепче?
Он не понял, что она имеет в виду под «покрепче», отмахнулся:
– Покрепче. Я имею в виду тебя.
Она обернулась от бара. Тонкие брови удивленно вспрыгнули на середину лба.
– Как, ты еще не в постели?.. Или ты задумал прямо в кресле?
– В кресле? – пробормотал он. – Да, я много чего задумал. Но все потом, на закуску.
Почему-то ощутил неловкость, но разделся, рухнул на мягкое ложе. Снова ощутил неназойливое внимание конструкторов и дизайнеров, сконструировавших такое чудо. Все тело, напряженное, с бухающим сердцем, начало расслабляться. Из глубин на периферию пошло тепло.
Он вытянулся, раскинул руки. Тело снова отдыхало, словно он пробежал десяток километров в полной нагрузке десантника.
Она подхватила маечку снизу, глаза загадочно блеснули. На мгновение эти два чудесных озера полускрылись: сквозь тонкую ткань он видел ее смеющиеся глаза, затем последовал каскад быстрых движений, вслед за маечкой на соседнее с ним кресло полетели шортики. Трусики она отправила тоже следом. Бесцеремонно, без всяких замедленных эротичных танцев, с непосредственностью молодой дикарки, не понимающей условностей цивилизации.
Дмитрий наблюдал за нею из-под полуопущенных век. Грациозная, крепкая, как свежее спелое яблочко, она легко двигалась, нимало не смущаясь наготы, вытаскивала из бара фужеры, тарелочки, ложки и ложечки, вилки и ножи всех форм и размеров.
