Владко Владимир - Аэроторпеды возвращаются назад
Танки шли развернутым строем на расстоянии примерно ста метров друг от друга. За ними двигались следующие ряды, чей путь всегда пролегал в промежутках между предыдущими машинами; в итоге все это создавало строгий шахматный порядок.
Вдруг два передних танка взлетели на воздух. На том месте, где они только что находились, — неожиданно поднялся широкий столб черного дыма, пронизанного огненными языками. Это были взрывы фугасов, земляных мин, преграждавших путь танкам…
Почти одновременно налетели на мины еще три танка. Задние и боковые машины пошли медленнее. Но командование отдало приказ:
— Изменить порядок и перестроиться в колонны. Танки должны продвигаться друг за другом. Вперед!
Я всегда считал, что лучшим документом является точно записанный рассказ очевидца. Поэтому я и сейчас передаю слово желтоимперскому командиру танка «НВ‑400», лейтенанту Араи; находясь в арьергардном танке, он смог вовремя покинуть поле боя и уйти вместе со своим экипажем под защиту морских орудий. Я застенографировал рассказ Араи и привожу его здесь полностью:
«Мы не видели советских войск и не встречали никакого сопротивления до момента взрывов земляных мин.
Эти несколько страшных взрывов были для нас совершенной неожиданностью, ведь агентурные сведения командования не давали никаких оснований полагать, что данный район был заранее укреплен. Так что вам должно быть понятно, что взрывы, уничтожившие два танка авангарда, произвели на нас тяжелое впечатление. А когда вслед за этим налетели на мины еще три танка, — колонны остановились. Командиры отдельных танков (в том числе и я, признаю откровенно) растерялись. Продвигаться дальше только для того, чтобы оказаться взорванным — выбор не из лучших.
Именно в ту минуту радио (как вы знаете, все наши танки оборудованы радиосвязью) принесло мне, как и другим командирам танков, приказ, — перестроиться и идти друг за другом. Этот приказ решал положение. Жертвуя некоторым количеством танков, которые шли впереди и были обречены погибнуть от земляных мин, фугасов, — командование спасало остальные машины, шедшие по пути первых. Понимаете, если передний танк взрывался, угодив на мину, задние машины получали возможность свободно продвигаться по его следам: мины впереди были уже ликвидированы
Колонны снова двинулись вперед, новым строем. Правда, еще несколько танков налетели на мины, но их место заняли другие машины — и наступление продолжалось. Помните, как во время мировой войны командование волнами бросало в атаку живую силу?. Одну волну срезали вражеские пулеметы, — шла вторая; пулеметы косили и ее — на смену ей являлась третья, четвертая, шедшие по трупам солдат из первых волн, пятая, шестая, — пока пулеметы не замолкали, истратив все пули. Так шли и наши машины…
Мы приближались к небольшой рощице. Удивительно, как этого не заметило наше командование, так как даже я, глядя вперед сквозь узкие ориентирные прорези в броне башни моего танка, обратил внимание на странные серебристые радиоантенны, которые высились на опушке между деревьями. То не были проволочные заграждения, поскольку крепления были протянуты слишком высоко, по вершинам деревьев. Но это не были и обычные антенны, так как их было слишком много и они вместе образовывали какую-то странную конструкцию…
Танки наступали. И вдруг передний ряд остановился. Остановился, будто на пути его возникла непреодолимая преграда. Остановился и второй ряд. Я ничего не понимал: согласно приказу, наступление должно был длиться еще достаточно долго. Но я вел свою машину дальше. И так же внезапно остановилась и моя машина. Удивленный самовольным поступком водителя, я крикнул в переговорную трубку:
Что случилось? Почему остановили танк?
Мотор остановился сам. Не знаю, почему, — прозвучал ответ.
Я готов был толкать танк руками. Безумная злоба охватила меня. Это было уж слишком: во время боя мотор отказывался работать!. Но почти тотчас же я вспомнил о том, что остановилась не только моя, но и все остальные машины. Это была не случайность. Я снова глянул в ориентирную прорезь. Машины стояли неподвижно. До опушки оставалось всего метров полтораста. И в ту минуту я снова заметил таинственные антенны: они искрились…
Они искрились так, словно излучали электричество. Я не могу объяснить вам точнее. Прозрачные голубые искры срывались с проводов каждой антенны, летели в нашу сторону и исчезали, будто тая в воздухе. Мне показалось, что я даже расслышал сухой треск, какой издают искры, сы — пящиеся со щеток электромотора. Конечно, мне только послышалось — можно ли услышать тихий треск в реве орудийной пальбы?
Из переговорной трубки донесся голос водителя. Он кричал:
Всему причиной магнето. Оно не работает. В моторе исчезло зажигание, свечи не действуют. Электрическая часть мотора парализована…
Я начал понимать. Искры, срывавшиеся к нам с прово — водов таинственных антенн, свидетельствовали о каком-то излучении. От антенн текли к нам волны электрических лучей; они останавливали работу магнето в моторах, а следовательно, и работу самих моторов… И снова в переговорной трубке раздался голос моего водителя, еще больше смущенного и взволнованного:
— Из рощи вышли советские машины. Они движутся на нас…
Мой водитель ошибся. Это были не танки. Лишь несколько маленьких быстроходных танкеток — и все. Но вслед за ними из-за деревьев выбежали десятки, сотни красноармейцев, вооруженных ручными гранатами, и в ту же минуту из рощицы начали стрелять по нашим танкам пушки скрытой там батареи. Быстро движущийся танк — плохая цель для пушек, особенно когда он все время умело меняет курс. Напротив, стоящий неподвижно танк, — превращает артиллерийскую стрельбу в нечто вроде учебного тира, ибо пушки тогда попадают без промаха…
Советские снаряды расстреливали передний ряд наших танков. Танковые команды попытались встретить советскую пехоту пулеметным огнем, но были уничтожены вместе с танками. Задние ряды танков не могли стрелять по красноармейцам: мешали свои же танки, стоявшие впереди. А когда красноармейцы добежали до линии первого ряда танков, вернее, линии разбитых артиллерийским огнем передних танков, — задние танки вновь ничего не могли поделать: пехота приблизилась вплотную, и пулеметные очереди проходили над ней. Понимаете, это называется «мертвой зоной». Пехотинец, который подобрался так близко к танку, может делать что угодно, танк не способен защищаться…
Из своей башни я видел, как отважные (о да, я смело употребляю это выражение, потому что они в самом деле были отважными) красноармейцы бросали под танки гранаты целыми связками, отбегали назад и падали на землю, ожидая взрыва. Конечно, даже связка ручных гранат не может повредить броню тяжелого танка. Но взрыв такой связки подбрасывал танк, переворачивал его набок и окончательно выводил из строя. Экипаж внутри оставался беспомощным… Танк можно было брать голыми руками.
Красноармейцы приближались. Мы не могли обороняться, потому что проклятые искры из таинственных антенн остановили наши моторы, они прочно удерживали нас на месте, превращая танки в неподвижные железные корыта. Что мне оставалось делать?. Что сделал бы любой на моем месте?. Да, я вместе со своим экипажем покинул танк. Мы выпрыгнули из люка и бросились бежать. Бежать так, словно все демоны ада гнались за нами… К счастью — красноармейцам было не до нас. Они были заняты танками средних линий и не обращали внимания на нескольких человек, бежавших от танков назад…
Не знаю, быть может, меня отдадут под суд за то, что я вместе с экипажем покинул танк. Это не исключено. Но… но теперь мне все безразлично. Оставаться там все равно было бессмысленно. Мы добежали до резервных автомашин, продвигавшихся к месту боя; я доложил обо всем командиру отряда — и он, также под свою ответственность, повернул машины назад и тем спас их. Так что… я считаю, что поступил правильно, иначе погибли бы и резервные машины…»
Комары, истребившие великанов
Таковы были результаты воздушной и наземной операций во время нападения желтоимперской экспедиции на советское побережье. Выше я уже говорил о том, что атака проходила под защитой желтоимперского военного флота. Морские гиганты, хорошо зная, что СССР не обладает сильным морским флотом, нагло остановились недалеко от берега и обстреливали побережье из пушек — между тем, как самолеты с авиаматок неслись на советский берег в воздухе, а десантные корабли высаживали на побережье механизированные отряды, танки и артиллерию на автомобилях…
Как будто бы — все было в порядке. Ведь командование флота еще не знало о позорных результатах воздушной и наземной атак.
Так или иначе — дредноуты и крейсеры чувствовали себя в полнейшей безопасности. Что могло им угрожать?.
