Вадим Астанин - Злой ветер с Каталаунских полей
- Ради величия империи я готов простить Кроку все его преступления, - так говорил мой отец.
Перекатывая на ладони антрацитово сверкающие камни, я горько усмехался. Правда предстала передо мной во всей своей неприглядной красе. Отец был предателем. Он предал деда, предал свой народ, он сражался против своих соплеменников и за это получил награду от губителя его родины. И он до самой смерти страдал от совершенного им предательства. Только так можно объяснить то, что он хранил символы царственного происхождения.
У радаманта есть одно исключительное свойство. Будучи вживленным в кожу, он сохраняет жизнь потомку царственной династии и убивает любого другого. В древности претендующих на власть проверяли таким образом; делали надрез на пальце и прикладывали к нему кристалл радаманта. Если испытуемый оставался жив, его признавали властителем, ну, а если умирал, труп его бросали в выгребную яму. Позже всем детям правителей стали делать татуировки на предплечье - силуэт тотемного животного. Глазами животных были вживленные в кожу радаманты.
Сама мысль о татуировке была государственным преступлением. Я пошел дальше. Конечно, я мог проверить себя, воспользовавшись способом древних, сделав надрез и приложив к нему камень. Но что-то случилось со мной. Я страстно возжелал совершить обряд приобщения по установленным канонам. Я нашел татуировщика. Я заплатил ему огромные деньги и сказал, что от него хочу. Он взял деньги, но сквозь алчный огонь в его глазах я разглядел скверну предательства. Несмотря на полученные деньги, он был готов выдать меня императорским фискалам. Нанеся на предплечье абрис ястреба, он сделал ритуальным кинжалом две крестообразные насечки и винтообразным движением вогнал в кожу кристаллы радаманта. Он ждал моей смерти, но я был жив. Его лицо побелело. Глаза наполнил животный страх. Я взял лежащий на столике рядом с ним кинжал и по рукоять вогнал ему в горло. Священная жертва во имя будущей свободы.
Выйдя на улицу, я остановился. Я не знал, что мне делать дальше. Теперь, переступив за роковую черту, я уже не мог жить прежней жизнью. Тем более, во дворце. Там мое разоблачение было лишь делом времени. Но мне было некуда идти. Я возвратился во дворец, к своей службе, решив быть очень осторожным. Святая наивность. Не зря говорят, что человек предполагает, а судьба располагает. Сначала мне удавалось хранить мою тайну, но потом... Потом мне начали сниться сны. Видимо, камни обладали способностью пробуждать родовую память. Я видел мир до великого катаклизма, когда им управляли древние боги. Я ходил по мостовым величественных городов, я участвовал в ужасающих битвах прошлого, я вспомнил все могущественные царства от начала времен, я видел падших богов, я молился на неизвестных теперь языках, я видел, как изгоняли последнего сына Белого волка. Мой характер стал меняться. Я стал вспыльчив и раздражителен, часто бывал угрюм, или вел себя надменно. Я заметил, что иногда отвечаю императору, как равный. Еще немного, и я бы выдал себя.
Оставалось только одно - покинуть дворец. Но я не мог просто бежать, мне нужен был официальный повод оставить службу, хотя бы на время. Вскоре такой случай представился. Подошла очередная годовщина смерти отца. По завещанию, он был похоронен на родовом кладбище, в провинции Урсал. Получив аудиенцию у императора, я просил Крока отпустить меня поклониться могиле отца. Император отказал в моей просьбе. Крок всегда был очень осторожен и очень подозрителен. Любой поступок подданного, выходящий за рамки обычного поведения, мог стать причиной гибели последнего. Поэтому при дворе все играли отведенные им роли и даже смерть родных не могла поколебать привычное течение дел. Единственное, что оставалось придворным: оплакивать умерших в душе, но так, чтобы это не было замечено императором. Я не был исключением. Последний раз я видел отца живым за день до смерти. Несколько минут под бдительным взглядом врача. Отец сжал своими слабеющими пальцами мою ладонь и прошептал:
- Прости...
На похоронах я стоял в толпе придворных. Сын, как безродный пес, смотрел со стороны на убитого горем императора, провожающего в последний путь своего старого соратника. После того, как пышная процессия скрылась из глаз, я отправился на дежурство. Все, что мне осталось от отца: тепло его руки и чуть слышное "прости". Его состояние перешло в ведение императорского фиска. По обычаю, установленному Кроком.
Отказ не остановил меня. Я осмелился просить снова и снова. Распростершись перед сидящим на троне императором, я ждал его окончательного решения. Наконец, он снизошел к моей просьбе и милостиво предоставил мне семь дней для "улаживания семейных дел". По сути, это был приговор. Я имел наглость настаивать, следовательно, должен быть наказан. Впрочем, это мало меня волновало, ведь я мог свободно передвигаться по стране без риска оказаться за решеткой. К тому же, я не собирался возвращаться в столицу.
Как я стал мятежником? А что мне оставалось делать? Три пути было передо мной. Бежать за пределы империи, покончить с собой или вернуть принадлежащее мне по праву. Я выбрал третий путь. Но я не желал власти над империей. Все, что я хотел - стать королем Урсала. Империя меня не интересовала.
Насмешка судьбы - рабы, став свободными, не думали ни о чем, кроме как о новом императоре. Яд империи сделал свое черное дело. Я больше не подчинял людей своей воле, желание толпы определяло мои поступки. Я принял императорскую диадему и освятил новые штандарты моей армии - сокол на белом поле. Так я стал Зангом Узурпатором. Пламя мятежа полыхнуло с новой силой. К осени под моей властью были почти все старые провинции империи, бывшие когда-то суверенными королевствами и вольными баронствами. Моя армия продвигалась к столице. Два дневных перехода и мы бы увидели стены священного города Арга с вознесенными ввысь башнями императорского дворца, в котором скрывался безжалостный убийца Крок.
Предательство, вот что подстерегает узурпаторов на пути к трону. Я не избежал этой участи. Провинциальные дворяне, предали меня, прельстившись сладкими посулами Крока. В решающей битве они бежали, оставив сражаться ополчение вилланов. Что могут сделать крестьяне против закаленных в боях имперских легионов? Только одно. Спасаться бегством. Они и бежали.
Бежали все. Дворянская конница, тяжелая пехота, лучники, щитоносцы, обозные, торговцы и проститутки. Я наблюдал это повальное бегство, стоя у своего шатра. Когда исчез мой штаб, я отпустил своих телохранителей. Я не собирался никуда бежать. Одинокий герой, стоящий на вершине скалы, о которую с грохотом разбиваются океанские волны. "Пусть все вокруг тебя разрушается, но ты не должен терять присутствия духа. Спокойно смотри в лица твоих врагов. Они могут причинить боль твоему телу, но пусть твой дух будет непоколебим". Один из старых философских трактатов. Обрывок свитка, я нашел его в лавке собирателя древностей. Неизвестно, что это была за школа, неизвестно, кто написал этот трактат, но образ человека, гордо возвышающегося над разрушительным хаосом стихии, навсегда остался в моей душе.
Со стороны, я выглядел, наверно, очень глупо. Поверженный мятежник, делающий вид, что в нем нет страха перед смертью. Тогда я об этом не думал. Просто стоял и смотрел, как накатывается на холм отряд имперской конницы. Скачущий первым не остановил своего коня и меня отбросило далеко назад. Я упал и покатился вниз по склону, потеряв сознание.
...Я лежу в камере на полу, застеленному полусгнившей соломой. Мне выжгли глаза и раздробили ступни, мне перебили ноги в коленях, переломали пальцы на руках, палец за пальцем. Завтра меня выволокут на площадь перед дворцом и предадут казни. Но перед тем, как лишить меня жизни, палачи срежут татуировку с моего предплечья и торжественно бросят в очистительное пламя. Толпа будет реветь от восторга и славить непобедимого императора Крока.
...Мы всегда были солдатами. Дед правил славным королевством Урсал, отец служил императору Кроку, я с детства приучался носить доспехи и в совершенстве владеть оружием. Большую часть своей жизни я провел в воинских лагерях и даже среди роскоши императорского дворца не утратил привычек, свойственных солдату, живущему в суровых условиях лагерного быта. Меньше всего я хотел умереть преступником, однако прошлое моей семьи и моей страны заставило меня пойти против империи, хотя империя была моей родиной. Видимо, это стало семейной традицией - предавать свою родину.
И все же я увидел белоснежные башни Арги, когда меня, плененного, везли по улицам города в железной клетке, словно дикого зверя. В последний раз.
Попутчик, или пять ступенек на пути к могиле
Жизнь, в глубинной сущности проста, и в простоте своей непрезентабельно ужасна. Бывает разное в этом неприятном бытии. Раз, и жена вам неожиданно изменяет. Просто так, без причины. В командировке, в гостиничном номере, с мужчиной, случайно встреченном в ресторане. Впрочем, нельзя отказать её вкусу, мужчина красивый, будто сошёл с обложки журнала мод. Да, накачанный тридцати с чем-то лет самец, мечта провинциальных дурочек, как любила говорить моя незабвенная бабушка. В таких беседах всегда любят ссылаться на мудрых родственников, мол, мой покойный дедушка говорил по этому поводу то-то и то-то, а моя заботливая тётушка, дай бог ей долгих лет и богатырского здоровья, однажды весьма кстати заметила, и оказалась совершенно права. Черт знает что эти умудрённые годами и хроническими болезнями родственники. Право, иногда я жалею, что не родился сиротой. Видели бы вы того дедушку и ту тётушку. Старая карга трещала без умолку, а дедушка... о, дедуля и в старости не отличался верностью брачным обещаниям. Ну, знаете, эти дурацкие традиции, когда у алтаря влюблённые голубки, изнывая от большого и светлого чувства, клянутся друг другу соблюдать всякие глупые обеты, написанные заранее в красивых блокнотиках с голубками и виньетками. Нет, вы правильно определили. Я не женат, и никогда не был женат. Мне хватило трёх месяцев, там, где остальным не хватает и тридцати лет. Чтобы понять всю гнилую бабскую суть, не требуется жить в браке тридцать лет. Слава богу, до свадьбы у нас дело не дошло. Как говориться: «если твоя невеста ушла к другому, ещё не известно, кому повезло больше». С того времени я зарёкся на серьёзные отношения. Максимум, на что они могут рассчитывать, так это на секс без всяких обязательств. Хотя, ежели такая вдруг найдётся, то её, без сомнения, можно будет назвать последней дурой. Нет, я не бравирую своим холостячеством. Гордиться этим, всё равно, что хвалиться цветом своих глаз, однако твёрдость моих убеждений в вопросах брачно-семейных отношений меня самого восхищает. Вообще, мужчина в браке превращается в жалкую тряпку, не могущую найти в шкафу носки и приготовить завтрак на скорую руку. Настоящий мужчина должен быть всегда один, по-возможности избегая каких-либо контактов с женщинами, за исключением служебных. Это — моя, выстраданная на практике, формула личного счастья. Да, я держусь этого правила крепко, твёрдо и последовательно, и поверьте мне, благодаря ему я достиг определённых высот в бизнесе, и не только в нём. Отношения — род духовно-плотского болота, попав в которое ты теряешь всё самое прекрасное и красивое, что хранится в мужской душе. Помните, у Екклезиаста?: «горше смерти женщина, ибо она — сеть, сердце её — силки, руки её — оковы; добрый пред Богом спасётся, а грешник уловлен будет ею».
