Валерий Михайлов - Мастера Книги
Все равно. Все это…
– Не укладывается в голове? – перебил меня Тень. – Уложится, и быстрее, чем ты думаешь. Для тебя же гораздо важнее другой вопрос, и я пришел для того, чтобы обратить на него твое внимание.
– Знаешь, мне сейчас не до разговоров.
Я чувствовал себя так, словно меня сначала разобрал, а потом собрал какой-нибудь последователь Пикассо, так что мне действительно было не до разговоров.
– Тогда подумай над тем, как ты нарвался на зону напряжения.
– А что тут думать. Работал над заказом. Надо было кое-что проверить, вот…
– А какого хрена ты туда полез?
– Надо было… – начал я, и до меня вдруг дошло, куда он клонит.
Все верно! Если бы у меня не было разговора с куратором, я ни за что не открыл бы туман. Он же буквально заставил меня это сделать! Это было настолько очевидно, что без помощи Тени я бы ни за что до этого не додумался.
– Так значит он – один из наших? – спросил я.
– Я бы не стал делать столь поспешных выводов, – ответил Тень.
– Но ты же сам только что сказал…
– Я лишь обратил твое внимание на то, как обстоятельства натолкнули тебя на открытие зоны напряжения. Или ты думаешь, что кто-то из наших специально швырял в Ньютона яблоками и пихал в ванну Архимеда.
– Нет, но здесь… – окончательно растерялся я.
– И там, и здесь были обстоятельства, которые помогли сделать то или иное открытие исключительно потому, что были восприняты, как подсказка.
– Я совсем уже ни хрена не понимаю. Ты можешь просто сказать… – надоело мне ломать голову над намеками Тени.
– Прислушивайся к подсказкам. Они повсюду. И только от тебя зависит, на какие из них ты сможешь обратить внимание. Так происходит отсев. Помнишь: кесарю – кесарево, а писарю – писарево. Так и тут, на что ты годишься, то и замечаешь.
– И как я по-твоему должен охотиться за этими подсказками?
– Никак. Просто помни, что они повсюду и будь к этому готов.
– Ага. Вот только твой совет похож на ту муть, которой напичканы все эти книги «Как стать богатым и счастливым»: одни умные общие фразы, с которыми тупо соглашаешься и все. Никакой конкретики.
– Ладно, держи конкретику. Ты уже понял, что зоны напряжения имеют аморфное строение?
– Ты можешь говорить по-русски?
– На что по-твоему они похожи?
– На туман.
– И знаешь, почему? Потому что они и есть туман. То есть как ты там проложишь путь, так он лежать и будет.
– То есть я могу писать все, что угодно?
– Почти. Только знай, что потом все остальное будет состыковываться с написанным тобой текстом, а это может иметь не только положительные последствия, так что здорово этим делом не злоупотребляй. Тебя такая конкретика устраивает?
– Да. Спасибо большое, – ответил я.
Но тень меня уже не слышал. Наш разговор оборвался из-за появления Алины.
– С кем это ты разговариваешь? – спросила она, входя в мой кабинет.
– А что, таки есть варианты? – противно картавя ответил я вопросом на вопрос.
– С каких пор ты разговариваешь сам с собой?
– Алюся, Солнышко, я работаю, увлекаюсь, начинаю проговаривать реплики… И не надо на меня смотреть глазами начинающего психиатра.
– У меня что, глаза начинающего психиатра?
– У тебя замечательные, красивые глаза, но взгляд… Ты меня пугаешь. От тебя так и веет электрошоком.
– Значит это все от голода, а если их покормить…
– Ты хочешь кушать? – перебил я.
– Я умираю от голода.
– Что будем есть?
– Не знаю. Но я хочу чего-нибудь вкусного.
– Понятно. Ты уже позвонила Олегу?
– Так это ты у нас – большая шишка с персональным шофером.
– Ты – лучшая в мире вреднюлечка, – сказал я, ища в телефоне номер Олега.
Новая Глава
По мне, так больших лицемеров, чем горы нужно еще поискать. Они такие милые, аккуратные, добродушные, гостеприимные и красивые в качестве вида из окна. Но стоит только купиться на их далекое очарование и попытаться познакомиться вблизи, как эти чудесные творения природы в миг становятся кошмаром для доверчивых посетителей. Этим они похожи на женщин, болотную топь и хищные растения.
– Ты там не засиделся на стуле? Пошли лучше прогуляемся по горе? – предложила Алина, купившись на это ложное великолепие. При этом в ее глазах было столько предвкушения удовольствия от прогулки, что я не смог ей отказать.
Вот так я оказался на склоне горы.
Гора не была ни крутой, ни скалистой, ни поросшей чем-нибудь труднопроходимым. Да и по размерам она больше походила на большой холм, однако, восхождение на нее отняло у меня все силы. Не прибавляла оптимизма и погода: солнце жарило так, словно хотело превратить меня в шашлык. Влажный горячий воздух совсем не годился для того, чтобы им дышать. А затянувшие все небо низкие, темные тучи, казалось, скребли по макушке.
Солнцепек и затянувшие небо тучи несовместимы, – скажете вы. Я тоже так думал, пока не оказался на склоне этой горы.
Я брел вслед за Алиной, проклиная себя за то, что согласился на этот поход, за то, что забыл народную мудрость про «умный в гору не пойдет…» и про «что скажет баба…». При этом самым деморализующим фактором было то, что мы продолжали восхождение, то есть с каждым шагом делали возвращение домой на шаг длиннее.
Алине же все было нипочем. Бодрая и счастливая, она легко шагала чуть впереди, любовалась красотами природы и вообще вела себя так, словно ничуть не устала. Молодость? Возможно, и так.
Из-за отупляющей усталости, жары и духоты я не обратил внимания на то, что земля под ногами хрустит как-то не так. Звук был такой, словно кто-то глубоко под землей ломал сухие ветки. Вот только ни я, ни Алина не предали этому значения.
Потрещав минуту-другую, земля вдруг резко ушла у Алины из-под ног. И на месте пологого склона горы образовалась бездонная пропасть. Алине чудом удалось схватиться руками за какие-то корни, но о том, чтобы долго за них держаться, не могло быть и речи. Все ее попытки выбраться наверх только усугубляли и без того шаткое положение.
Я же стоял в двух шагах от пропасти, слышал ее крики и ничего не мог сделать. Я словно окаменел. Я стоял и не мог пошевелиться, не мог даже моргнуть. Как я ненавидел себя в тот момент за эту беспомощность!
Наверно, от ненависти к себе я и проснулся. Вскочил с кровати, и уже только потом понял, что мне приснился кошмар. Вот только голос Алины стоял у меня в ушах.
Она уже два дня как была в командировке, и в этой чертовой командировке она попала в беду. Я был в этом уверен на все сто. Надо было ее спасать. Что-то делать. Позвонить для начала хотя бы Олегу. Вот только часы показывали пять утра, а звонить ему в это время и объяснять, что приснился плохой сон… Короче говоря, мне ничего не оставалось, как ждать.
О том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи – я был слишком сильно для этого встревожен. Поэтому, чтобы хоть чем-то себя занять в эти несколько часов до наступления приличного времени, я отправился к себе в кабинет работать.
Мне нужен был формальный повод для звонка, а для этого был нужен заказ. Любой чертов заказ. Никогда еще я так не жаждал получить работу. И заказ у меня был. Совершенный пустяк, какие я щелкал меньше, чем за час. К тому же на заказе была пометка «срочно», а значит Олегу можно было позвонить значительно раньше.
Чтобы собраться с мыслями, я отправился на кухню, где приготовил себе яичницу с помидорами и заварил чай. После еды я принял душ, оделся и набрал Олега.
– Привет, – услышал я его сонный голос.
– Извини, что беспокою. Но у меня новый заказ с пометкой «срочно»…
– Никаких проблем. Говори.
Я задал ему пару вопросов, получил ответы, а потом как бы между прочим спросил:
– Ты случайно не знаешь, как там у Алины?
– Не знаю, а что?
– Да сон плохой приснился. Думал узнать, все ли с ней в порядке.
– Ты же знаешь, я не в курсе, чем она занимается. Но, думаю, все нормально. Иначе тебе бы уже сказали.
– Ладно, извини, что разбудил.
– А тебе что не спится?
– Не знаю. Временами такое бывает.
Слова Олега о том, что мне бы в случае чего сообщили, только убедили меня в собственной правоте. Как я успел убедиться, сообщать что-либо не имеющее отношение непосредственно к работе в нашей конторе было не принято. А если так, зачем он мне врет?
Поймав себя на этих мыслях, я вспомнил о том, что одна из характерных особенностей паранойи заключается в том, что параноик воспринимает любые аргументы, как доказательство своей правоты, поэтому спорить с параноиками бесполезно. Ну да лучше быть параноиком, чем прошляпившим все лохом.
И тогда я понял, что судьба, книга или черт его знает кто еще хочет, чтобы я перешагнул через собственное табу. Выбора у меня не было, поэтому я вернулся в кабинет, сел за компьютер и начал писать.
Я начал писать Алину с того момента, как она вышла из дома, села в машину, выехала за ворота. Вот только далеко уехать ей не удалось. В квартале от дома ее нагнал черный джип с той самой парочкой на борту, что возила меня к куратору. Они приказали ей ехать за ними.
