Дмитрий Леонтьев - Русская сказка
— Бр-р! — лаконично отозвалась собака. — Для кого-то это не самые лучшие воспоминания детства…
— И все же, остановимся именно здесь. Хочу лежать, глядя в бездонное синее небо и думать… Нет, пожалуй, даже думать ни о чем не хочу. Трава, сосны, ветерок, шелест воды — что еще можно пожелать?
Мы выехали на памятную полянку, и я уже собрался слезать с коня, когда обнаружил, что место занято.
— А, это ты, — узнал я седовласого кудесника, явившегося мне на этом месте когда-то давно. — Видишь, ты ошибся: я ухожу, а этот мир остается. Я немало в нем напакостил, но разрушать все же не стал.
— Еще разрушишь, — пристально глядя на меня, пообещал старик.
— Не успею, — покачал я головой. — Сегодня я умру.
— И уничтожишь этот мир, — согласно кивнул он.
— Я не понимаю тебя.
— Мир — в тебе, в твоем воображении… Я только усилил твое восприятие действительности. Мне было интересно, что же ты выберешь…
— Подожди, подожди… Видишь ли, у меня, мягко говоря, был достаточно тяжелый день, и я не очень…
— В это сложно поверить, — кивнул он. — Сейчас я тебе просто покажу…
Он взмахнул руками, совершая какие-то сложные пасы в воздухе и, прямо передо мной словно открылось окно. Это выглядело так, будто в пространстве прорубили квадратную дыру чуть больше метра. Я отчетливо видел больничную палату, заполненную людьми в белых халатах, столпившихся вокруг лежащего на кровати человека. Человек был опутан проводами, подключенными к какой-то сложной аппаратуре, и лицо этого человека мне было чем-то знакомо…
— Да, — подтвердил старик, взмахом руки закрывая «окно». — В больнице лежишь ты. После удара о камни в тот злополучный день ты впал в кому.
— Как же так? — растерялся я. — Если я лежу на больничной койке там, то почему же я здесь? я еще никогда не чувствовал себя таким живым. а все происходящее вокруг — таким реальным.
— Ты и там и здесь. — пожал плечами старик. — Что в этом удивительного? Когда ты спишь, то одновременно находишься в своей комнате и странствуешь по разным мирам. Неужели Яга не рассказала тебе о Дороге Сновидений?
— Значит. все это мне сниться?
— Не совсем так. Все, что вокруг тебя — реально. Кто вообще знает, в чьих снах мы живем? Главное — какую дорогу выберем, что бы идти своим путем. В свой мир.
— Увидев обнаженную истину, мудрец позеленел и попросил одеться, — грустно констатировал я. — Но если все это — реально, то как я могу уничтожить все это?
— А что вообще это такое — реальность?
— Дедушка, — попросил я. — Поверьте: я сегодня не настроен на философские беседы. Вы затащили меня сюда, хотели что-то узнать. Что?
— Мне было интересно, что ты выберешь. Открывать этот секрет в нашу первую встречу не имело смысла, ты бы начал проситься домой. А теперь, когда ты узнал этот мир получше… Должен тебя предупредить вот о чем. Твой случай уникален для врачей: человек лежит в коме, а его здоровье не только не ухудшается, но и происходит интенсивный прирост мышечной массы, укрепление внутренних органов, быстрое заживление ран… Одним словом, они решились на некий эксперимент. Но этот эксперимент окажется неудачным. Ты должен будешь умереть сегодня и в своем мире, Иван. Тебе надо выбрать: в каком мире остаться. Второй мир исчезнет, как утренний туман. Решай, времени мало.
В растерянности я повернулся к Скилле. Виновато взглянув на меня, она покачала головой:
— Не знаю. Страшно принимать решения о судьбах целого мира… и твоей собственной судьбы. Я боюсь давать тебе советы…
— Тебе надо идти, Иван, — твердо сказал Танат. — Твой мир — там. Значит, только оттуда ты можешь попытаться спасти и нас. Тут вообще что-то не то, — он покосился на равнодушно наблюдающего за нашей беседой старика. — Человек, не называющий своего имени, не вызывает доверия… Он что-то недоговаривает.
— Или вообще попросту врет. — Скилла была менее склонна к дипломатии. — Он мне не нравиться. Иван. Но если он говорит правду… Ты должен выбрать дорогу, которой пойдешь. Никто не может заставить тебя сделать этот выбор. Только ты сам. Помни: что б стать человеком. надо жертвовать собой. Мы ничего не можем сделать. Ты можешь вернуться сам и вернуть нас. Это большая жертва. Это будет нелегко. Но ты же не мужик говорящий. Правда? Ты сможешь?
— Это — богатырский подвиг, — сказал Танат. — Но другого мы от тебя и не ждем. Как говорили мудрые: «Делай, что должен, и будь, что будет».
— Вы просто пытаетесь меня спасти, — догадался я. — И готовы рисковать собой…
— Мы верим в тебя, — сказала Скилла. — Ты сможешь вернуть нас.
— Мы даже не прощаемся, — сказал Танат. — Уж сколько славных дел мы совершили. неужели, еще одно не потянем? Не теряй времени. Действуй.
Они просто пошли прочь. Даже не оглянувшись на прощание. Словно мы и впрямь расставались на пару часов.
— Ты выбрал? — спросил старик.
— Я возвращаюсь, — сказал я. — Но я вернусь.
Он неопределенно пожал плечами и взмахнул рукой. На этот раз «окно» было круглым и уходило вдаль сужающейся воронкой. Я вглядывался в этот тоннель, пытаясь в кружении призрачных спиралей разглядеть конец пути, и сам не заметил, как очутился внутри. Со страшной силой меня потянуло вверх, мелькание сияющих миражей взорвалось ослепительной вспышкой и, судорожно вздохнув, я открыл глаза…
Склонившийся надо мной врач поспешно отшатнулся. Я повел плечами: тело было послушно и налито силой. Обрывая какие-то провода. Я встал.
— Э-э, батенька, — попытался удержать меня врач. — Вставать вам нельзя…
— Простите, доктор, но у меня есть одно неотложное дело. Вам придется решать мою загадку чисто теоретически. Никаких экспериментов не будет.
— Но так нельзя… Вы должны… Я могу позвать охрану…
Я демонстративно развернул плечи и он умолк.
Через десять минут мне принесли одежду, но рубашка не налезала даже наполовину, и мне пришлось идти через город с открытой грудью. Люди оглядывались на меня — на дворе стоял поздний сентябрь, но мне было не до них, я торопился домой.
В странные игры играет судьба: у самых дверей моей парадной сплотились в кружок памятные мне дружки Чугунова. Сам он разливал из бутылки мутно-красную жидкость по пластиковым стаканчикам. При виде меня компания онемела. Вино плескалось через край, но Чугунов не замечал этого, глядя на меня округлившимися глазами.
— Где ноутбук? — спросил я.
— У Машки, в ларьке, — как завороженный ответил он. — Под залог… Принести?
— Он принесет, — кивнул я на белобрысого бугая в полинявшем камуфляже.
Стараясь держаться от меня на расстоянии, вдоль стеночки, белобрысый проскользнул вдоль дома и умчался в сторону ларьков. До его возвращения никто не произнес ни звука. Вино давно вылилось через край переполненного стакана. Чугунов бледнел на глазах.
— Вот, — протянул мне ноутбук запыхавшийся белобрысый гонец. — Все в порядке, ничего не сломано…
— Хорошо, — кивнул я. — Ты, Вася, пей, пей, а то кондратий хватит.
Чугунов судорожно сглотнул, посмотрел на меня, на наполненный стакан на своих друзей, и отрицательно покачал головой:
— Нет… Кажется, хватит…
— Тоже верно, — одобрил я, и, раздвинув толпу, поднялся к себе в квартиру.
Я подключал ноутбук, когда за спиной раздался вкрадчивый, растягивающий слова голос:
— Не советую…
— Съедят? — усмехнулся я, косясь на развалившегося на подоконнике кота.
— Тебе будет там плохо, — сказал он.
— Если они будут живы, плохо мне уже не будет. Не знаю, добуду ли я там счастье, но судьбу свою я там нашел. Я догадываюсь, кто твой хозяин, мне интересно другое: почему он так не хочет, что б я вернулся?
— Это уже другая история, — уклончиво ответил он. — Но если ты знаешь, кто мой хозяин, то понимаешь, кем создан тот мир…
— Значит, я принесу кусочек света из своего мира, и тот станет другим.
— Что же это за «кусочек»?
— Верность тем, кого люблю. Верность слову. Надежда. Вера. Любовь.
— Угу, угу… У тебя ведь и так было немало приключений… Ищешь новых?
— Ищу.
— Ты хоть понимаешь, с кем тебе придется иметь дело? И не боишься? Это ведь не твой мир. Что тебе до него?
— Один друг мне когда-то сказал, что мир внутри нас, и каким он будет, тоже зависит от нас. Только мы делаем свой мир раем или адом.
— Ты слишком в себе уверен, Иван. Не берись за дело, которое тебе не по плечу. Ты обычный человек, с обычной жизнью и обычными…
Я вздохнул и повернулся к нему:
— Ты «мяу» сказать успеешь?
— Что?
Не успел: я закрыл окно раньше. Подождал, прислушиваясь. Снизу не было ни звука падения, ни охов — ахов. Удовлетворенно кивнув, я подключил ноутбук, набрал код, открывающий доступ с незавершенной работой, и, удобно устроившись за столом, сказал, глядя в светящийся экран:
