Александр Розов - Чужая в чужом море
— Молодых мужчин массивного телосложения, ежедневно занимающихся физическим трудом, — уточнил Микеле, — Кстати, какао готов. Я даже сам налью его в чашки, хотя по романской традиции, это делает женщина.
— Женщина сейчас не может, — ответила Чубби, — она в арифметическом шоке. Женщине хочется взять пулемет и расстрелять на хер всех био–алармистов, особенно — политиков.
— Теперь ты понимаешь, что испытывал док Линкс, — констатировал Микеле, усаживаясь напротив нее и закуривая сигарету, — Пей какао, любовь моя, и слушай, что тебе скажет старый толстый циник Микки.
— Ты не… — начала она, но он перебил:
— Не мешай мне входить в роль. Так вот, если даже ты, как выражаются на вашем гадком сленге, «нейтрализуешь» миллион био–алармистов, то ничего не изменится. Что такое миллион, если в развитых странах живет более миллиарда людей и био–алармизм забит полувековой пропагандой глубоко в подкорку трем четвертям из них? Но если кто–то, наплевав на мнение этого миллиарда, займется другим, голодающим миллиардом и, за счет современной биоинженерии, завалит их едой по уши, то он убьет био–алармизм без единого выстрела. Он уничтожит его политэкономическую базу…
— Без выстрела не получится, — возразила Чубби, — Так тебе политэкономическая база и будет сидеть, дожидаясь, пока ее без ножа зарежут. Черта с два. Она будет сражаться. А эти триффиды, как я понимаю, сами себя защитить не смогут. Следовательно…
Ее прервал пронзительный свист боцманской дудки. Микеле слегка вздрогнул.
— Черт! Почему у наших детей такие громкие игрушки?
Чубби пожала плечами.
— Как–то исторически сложилось. Между прочим, это Люси просигналила. Твоя команда подошла, за вычетом Уфти. Он в экипаже с доктором Линксом.
— Ох уж этот Уфти, — проворчал Микеле, — Мне кажется, он считает нас чем–то наподобие своих старших кузенов. Ладно, тебя. Ты командир этой банды. Но меня–то почему?
— Тебе так трудно раз в неделю помочь ему с институтскими курсами? – спросила она.
— Мне совсем не трудно. Но он почему–то считает это само собой разумеющимся.
— Но милый, для него это так и есть. Ты ведь знаешь историю с его семьей. Если ребенок растет без родителей, то их место в психике занимают старшие товарищи. Уверяю тебя, если ты попросишь его о чем–то, он тоже воспримет это, как само собой разумеющееся.
— О чем, например? Взломать чей–нибудь компьютер или отрезать кому–нибудь голову?
— Ну, зачем так? – обиженно спросила Чубби, — Он хороший мальчик.
— Хороший. Не спорю. Но его знания и навыки, в основном, сводятся к…
— Кстати, — перебила она, — Уфти всего один раз отрезал голову, получил за это выговор и обещал больше так не делать. Зачем акцентировать внимание на ошибке, которую боец давно осознал и больше не повторяет? Ошибки бывают у всех, тем более, в молодости.
Микеле развел руками.
— Ты говоришь так, будто речь идет о тыкве, сорванной в соседском огороде.
— А как я должна говорить? Это была операция против террористов, которые…
— Значит, — в свою очередь, перебил ее Микеле, — остается надеяться, что те трое в списке, которых я не знаю, тоже успели осознать и отказаться от первобытных пережитков.
— Там же есть биографии, — сказала Чубби.
— Так… — он повернулся к экрану, — … Данте Пафимоту, капрал, 21 год, место рождения: Раиатеа. Образование: базовая школа, Uturoa electronic college, унтер–офицерские курсы. Миссии: Эль–Шана, «Pride of Hilo», Ваианг… Судя по послужному списку — Уфти №2.
— Микки, ну почему ты так про Уфти? Между прочим, знаешь, как он тебя уважает?
— Я прекрасно отношусь к Уфти, но в XXI веке молодым людям надо учиться, а не бегать по джунглям с автоматом. Идем дальше. Фэнг Торуива, рядовой, 17 лет, место рождения: Элаусестере. Образование: базовая школа, Marx biotec college. Миссии — пробел… Гм… Рибопо Маапити, рядовой, 17 лет, место рождения – Элаусестере. Образование: базовая школа, Marx biotec college. Миссии – пробел. Это что за парочка юных друзей природы?
— Я полагаю, что это живые последствия коммунистического бэби–бума, — ответила она.
— Первый раз о таком слышу, — проворчал Микеле.
— Элаусестере, милый. Ты в курсе, что там по семь детей на одну vahine?
— Да, — согласился он, — У меня острый приступ маразма. Мозг так реагирует на военную должность, которую я принял. У меня это временно, в отличие от того субъекта, который включил мальчишек с бутафорским биотехническим образованием в реальный проект.
— Во–первых, не мальчишек, а девчонок, — поправила Чубби, — В графе «sexpole» литера F.
— Ну, девчонок, какая, в данном случае, разница?
— … Во–вторых, — продолжала она, — Marx biotec college, MBC, считается очень неплохой средней специальной школой. Между прочим, не так–то просто найти штатных солдат с биотехническим образованием, за неделю, отводившуюхся на формирование группы.
— Устрою им письменный экзамен и выложу ответы в интернет, — пообещал Микеле, — эта шарлатанская лавочка надолго меня запомнит.
— Пари? – предложила Чубби.
— Пари, — согласился он, — Но только по–человечески, на двадцатку, без всяких фантов.
— Боишься?
— Я? Боюсь? Ничего подобного! Но играть на фанты с шулером…
— Это кто шулер? – возмутилась она.
От обсуждаения этого вопроса их оторвал пронзительный свисток боцманской дудки. Бдительная Люси, расширенно истолковав поставленную задачу, известила о появлении еще одного летательного аппарата. Через несколько минут, в проливе почти бесшумно приводнилось нечто, похожее на жука–носорога, выросшего размером c микроавтобус, покрасившегося в болотный цвет и отрастившего на верхушке своего рога еще одну пару крыльев в дополнение к привычным жучьим крыльям на спине. Когда флаер подрулил к пирсу, сходство с жуком почти исчезло. Просто очень необычный дизайн, и только…
Командир штурм–группы, как и положено, первым перепрыгнул на пирс.
— Сен капитан Хок… — начал он.
— Aloha, Нонг, — перебила Чубби, — мне отдавать рапорт нельзя, я еще в отпуске. Старший офицер тут Микеле, он в ранге капитан–команданте.
Нонг кивнул и начал снова.
— Сен капитан–команданте Карпини…
— Прекрати, Нонг, — перебил тот, — Какой я тебе капитан? Просто скажи: все нормально?
— Да. Никаких проблем.
— Ну, я рад. Выгружайтесь и идите вон под тот навес. Чубби наготовила такое количество еды, особенно салатов, что… — Микеле прервался на половине фразы, когда из салона на пирс шагнул тот человек, который являлся целью рейда. Он был еще только на середине шага, когда мимо него ужом проскользнул Уфти и занял позицию чуть сбоку, на случай, если доктору Максимилену Лоуренсу Линксу вдруг откажет чувство равновесия.
— Aloha, Макс, — сказал Микеле, протягивая британцу руку — Рад видеть вас на Футуна.
— Hi, Микеле, — ответил доктор Линкс, — Вот уж не думал, что мы встретимся в реальном мире… Тем более, вот так.
Они пожали друг другу руки, и Микеле почувствовал, что у гостя сильно дрожат пальцы.
— Как вы себя чувствуете, Макс?
— Паршиво, если честно. Очень хочется прилечь, но меня устроит и сидячее положение.
— А меня, как хозяйку, устроит, если гостю будет удобно, — вмешалась Чубби, — пошли со мной, Макс, а то мой муж начнет мучить вас умными разговорами раньше, чем я успею налить вам моего фирменного фруктового сока из смеси манго и сладкого перца. Парни, обслуживайте себя сами. Вот — стол. Еда — на кухне. Миски, кружки и ложки — в буфете. Микки, ты составишь нам компанию или будешь тиранить младших по званию?
— Я бы предпочел тиранить, но не умею, — ответил Микеле, — так что я с вами.
…
Западная полуоткрытая мансарда fare Carpini был уютнейшим местом, оборудованным полукреслами–полулежбищами, невысоким бамбуковым столиком и кухонным уголком. Отсюда открывался сказочный вид, справа – на берег Футуна, идущий почти строго на запад, и лишь вдалеке слегка загнутый к северу, слева — на пролив и полосу коралловых рифов на расстоянии трех миль, уже у берегов Алофи. В паузах разговора можно было слышать успокаивающий мягкий рокот волн, равномерный, как метроном.
— Когда у нас с Микки романтическое настроение, мы встречаем здесь закат, — сообщила Чубби, передавая гостю большой стакан густого красновато–оранжевого сока.
— Если мою жену не носит где–то на другом краю Земли, — уточнил Микеле, — Вы даже не представляете, коллега, какая она непоседа.
— Не раскрывай наши тайны, — сказала она, — И не дискредитируй нашу семью. Я где–то читала, что британцы не одобряют женщин, оставляющих домашние дела ради работы. Кажется, у Олдингтона. Правда, у него описана 1–я половина прошлого века, но вдруг Макс консервативен и мы упадем в его глазах ниже дна Марианской впадины.
— Я не консерватор, — сообщил он, делая пару глотков из стакана, — И еще: я не хотел бы показаться невежливым, но не пора ли нам перейти от милого флейма к прозе жизни?
— К прозе жизни, — задумчиво повторила Чубби, — Вы пессимист, Макс. Сразу видно, что. вы выросли в стране, где примерно 250 пасмурных дней в году. Назвать жизнь прозой…
