Геннадий Семенихин - Космонавты живут на Земле
Успел Рогов побывать на целине и выпустил сборник очерков о молодых ее покорителях. Назывался он "Сказы нового Алтая". Однажды в физзале Леня спросил у космонавтов, прочли они эти очерки или нет. Ответы прозвучали сдержанно. Костров сказал: "Ничего", Локтев признался, что еще не прочел. Ножиков, похлопав Леню по плечу, заметил: "Пиши, пиши, тема, брат, сам понимаешь, какая перспективная", а Субботин, пока шел этот разговор, подтягивался на кольцах, переходил с них на турник. Повисая головой вниз в трудном упражнении, успевал чутко прислушиваться. Потом быстро соскочил, обтер руки, как это делают спортсмены, кончая заниматься на снарядах, и громко продекламировал:
Я прочел, мой друг, икая,
"Сказы нового Алтая",
Встретился бы их редактор,
Он бы у меня поплакал.
Дружный хохот взорвался под сводами физкультурного зала.
— Андрейка, ай да экспромт! — вскричал Виталий Карпов.
— Бросьте зубоскалить. Человек к нам в гости приехал, а вы! — сказал Костров, обнимая Рогова.
Насмешки смолкли, но сам Леня ничуть не обиделся на Субботина. Чуточку заикаясь от волнения, он проговорил:
— А знаете, я с вами согласен. Она мне тоже не нравится, эта книга. Очерки, каких много. Разве так надо сейчас писать?
— Вы напишете, Леонид Дмитриевич, — ободряюще сказал Костров, — вот увидите, напишете. Помните, ребята, какой у него был чудесный очерк:
"Восемьдесят пережитых минут"? Читаешь, и слезы навертываются.
Рогов благодарно посмотрел на Кострова:
— Значит, вы мне верите?
— Верю.
— Вот за это спасибо. А шутки и каламбуры — это неплохо. Без них невозможно в любом деле.
Космонавтов влекло к Рогову, но вовсе не потому, что он был свежий человек в городке. Видели они в нем интересного рассказчика. Когда Леня начинал повествовать о своих скитаниях по Африке, о том, как попал однажды в землетрясение, наблюдал в Бразилии ловлю гигантской анаконды, путешествовал с геологами, искавшими в Якутии алмазы, его нельзя было не слушать. Скупыми, точными фразами рисовал он портреты индейцев, изображал бурю в тундре, рассказывал о панике на тонущем танкере.
В сущности, был он добрым покладистым малым. Но если требовали обстоятельства и надо было постоять за свою честь, Рогов становился жестким и непримиримым. Как-то сопровождал он космонавта в поездке по дружественной стране. Выдался жаркий день. После шестого выступления у космонавта голова раскалывалась от усталости... Скорее хотелось на отдых. На большой портовой город упали черные южные сумерки, когда закончилась последняя встреча в летнем театре. Под аплодисменты направился космонавт к своей машине. Но ее обступили десятки людей, тянули портреты и блокноты, выпрашивая автографы, журналисты пробивались с фотокамерами.
— Товарищи, — взмолился основательно охрипший космонавт, — уже очень поздно, поэтому никаких автографов и никаких интервью. Завтра, завтра.
В эту минуту откуда-то вывернулся запыхавшийся полный пожилой человек с "лейкой" на боку и клеенчатой тетрадью в руках.
— Товарищ, — бросился он к гостю, — всего несколько слов. Несколько слов для газеты "Рабочее дело". У нас это такая же газета, как в Советском Союзе "Правда". Всего несколько слов.
Жмурясь от наведенных на него "юпитеров", космонавт недовольно прервал:
— Я же сказал, никаких автографов и бесед.
Хлопнула дверца, и черная машина с космонавтом скользнула плавно вперед, выстрелив в журналиста хлопком дыма. И остался он растерянно топтаться у фонарного столба. Рогов, ехавший с кинооператорами во второй машине, махнул ему рукой.
— Садитесь, помогу встретиться с космонавтом.
Они несколько запоздали в домик у моря, и Рогов догнал космонавта уже на лестнице.
— Вы чего-то подзадержались, друзья, — окликнул их тот, — а это кто с вами?
— Журналист из "Рабочего дела".
— Что? — неожиданно вспылил космонавт. — Я же сказал, что никаких интервью сегодня не будет.
— Пойми, это же из партийной газеты товарищ, из их "Правды".
— Все равно не состоится беседа.
— Это же их "Правда", понимаешь! — взорвался вдруг Рогов. — Да кто ты в конце концов, чтобы отмахиваться от представителя "Правды"! Ты ведешь себя, как мальчишка.
— Вот как! — вскипел космонавт. — Если бы я знал, что ты таким тоном будешь со мной разговаривать, я бы попросил не посылать тебя со мной.
— И я бы с тобой не поехал, если бы знал, что ты такой! — закричал с обидой в голосе Рогов. — Подумаешь, персона грата. Могу хоть завтра в Москву улететь. Надоело писать о твоей обаятельной внешности и добром голосе и видеть тебя таким.
Он яростными шагами метнулся к себе в комнату, захлопнул дверь. Кровь стучала в висках. Леня открыл кран в ванной и плеснул в лицо пригоршню воды. С досадой подумал: "Черт возьми, вот и сорвался! Разве можно терять над собой контроль в зарубежной поездке?" У него была давняя привычка — если нервничал и хотел успокоиться, делал подряд несколько быстрых движений: распрямлял руки, доставал ими носки, прибавлял к этому два-три боксерских выпада. Проделав весь этот комплекс, он почувствовал, что успокаивается, и вышел в коридор. Лестница вела вниз, в холл. Оттуда доносились два голоса: усталый, охрипший — космонавта и мягкий, как у всех южан, — журналиста.
Леня услышал, как журналист сказал:
— Большое вам спасибо. Я очень вас благодарю от имени всех наших читателей за эту подробную беседу. А теперь вам действительно пора и отдохнуть. Вы сегодня здорово устали.
— Ерунда, ничуть не устал, — возражал космонавт. — Откуда вы это взяли, дорогой? Расспрашивайте сколько хотите. Для "Рабочего дела" я времени не пожалею. Это же какая газета... Она и в подполье вашу партию объединяла, и партизан ваших на борьбу с фашистами призывала. Она — как наша "Правда". А что такое для нас "Правда", сами знаете. Она мое поколение людьми сделало и в космонавтами, в том числе. Так что не стесняйтесь, задавайте вопросы.
Сдерживая сияющую улыбку, Леня Рогов спустился неслышными шажками в холл и многозначительно переглянулся с космонавтом. Когда журналист из "Рабочего дела" уехал, космонавт подошел к Рогову, дружески ткнул его кулаком в мягкий бок:
— Ну ты... король пера. Тащи-ка пару махровых полотенец, пойдем в море окунемся. Тебе полезно нервную систему укреплять, товарищ творческий человек.
— Тебе тоже не вредно этим заняться, хотя ты и космонавт, — незлобиво огрызнулся Леня.
Сегодня Леня Рогов появился в городке космонавтов рано утром. Он успел побывать и у генерала Мочалова, и у полковника Иванникова, а потом отправился разыскивать Светлану, о которой должен был для своей газеты готовить материал. Это привело его в так называемый профилакторий — двухэтажное каменное здание, находившееся поблизости. Профилакторием его именовали потому, что здесь, на втором этаже, в отдельных комнатах, подчиняясь самому строгому режиму, жили перед каждым космическим полетом космонавты и их дублеры. В этом здании были все удобства: и душевые, и столовая, и две библиотеки: одна — с научно-технической, другая — с художественной литературой. Самым бойким местом в профилактории была биллиардная, оборудованная в холле, где на зеленом сукне постоянно разыгрывались ожесточенные баталии.
Рогов хорошо знал дорогу в профилакторий. Открыв стеклянную дверь на тяжелой бесшумной пружине, он впустил в коридор, устланный ковровыми дорожками, целое облако морозного пара. Сбив с толстых подошв снег, небрежно закинул на вешалку бобриковую шапку, повесил пальто и вошел в холл.
Был обеденный перерыв, и космонавты толпились у бильярдного стола. Леня услышал щелканье шаров и чье-то горестное восклицание: "Ну и ну!" Увлеченные созерцанием бильярдного поединка, космонавты сдержанно ответили на его приветствие. Один только Андрей Субботин подошел к нему.
— Приветствую, старик! И опять загорелый! Пока мы в космос собираемся, ты уже, наверное, к центру земли успел пропутешествовать. А репортажик соответственный появится?
Рогов не успел ответить.
— Посмотри, Леня, — тихо посоветовал ему Ножиков, — такое и нам редко приходилось видеть.
Рогов осмотрелся и сразу же установил причину, заставившую космонавтов столпиться у биллиардного стола. Прямой, как кий, Игорь Дремов, морща лоб, готовился к удару. Черные глаза его были озабочены, на лбу блестели капельки пота. Наконец Игорь облюбовал два близкорасположенных от лузы шара, ударил, но неудачно. Один из них остановился перед самой лузой.
— Женя, есть пожива! — воскликнул Олег Локтев.
Высокая худенькая девушка в синих спортивных брюках и таком же свитере с белой каймой на воротнике отделилась от стены. С кием наперевес она воинственно прошла на то место, где секунду назад высился Дремов.
