Алина Распопова - Мы Люди
Глава 30
– Сергей Владимирович, скорее идите сюда, – раздался ранним утром радостный голос Эри. – Посмотрите, Сара сделала первый шаг! Она научилась самостоятельно ходить!
Эри взволнованно, словно ребенок, тянула просыпающегося Любимова за руку. Это был их новый, совместный эксперимент. Сара была шестым созданным Любимовым для Эри биороботом и первым, которого предстояло научить всему «с нуля». Никакой встроенной предустановленной программы в мозгу этой выглядевшей шестилетним ребенком девочки не было.
– Идемте, идемте, вы должны это видеть!
Румяная, взволнованная Эри стягивала Любимова с кровати. Он не возражал. С нежностью смотрел он на своё главное создание в жизни – на его Эри. Она изменилась, стала другой. Теперь она любила в этом мире всех – каждую травинку, каждое насекомое, каждый листочек, всех живущих рядом, будь то механизм или живое существо. Она видела живое во всем, во всём могла угадать душу и каждому дарила своё тепло. Она заботилась обо всех, но больше всего, конечно, о Любимове. И он был счастлив.
Любимов энергично встал. Некогда было разлеживаться, когда случилось такое событие – Сара научилась ходить! Эри оживленно его куда-то тащила. Уже в коридоре Любимов услышал гулкий звук чьих-то шагов. Неуверенная, но уже вполне ритмичная поступь слышалась снизу. Любимов с Эри спустились в зал. Здесь, по недавно покрытым деревом полу, маленькая девочка, расставив в сторону руки, уверенно шла.
– Сара, какая же ты молодец! – похвалил её Любимов.
Девочка улыбнулась. Она уже хорошо понимала речь. Её нейронный мозг развивался. Она улавливала всё, запоминала слова, училась различать эмоции.
Своих биороботов Любимов изготавливал по одному и тому же принципу – на механический металлический каркас скелета наращивал биологические ткани, подобные мышцам и коже человеку, а в цифровой процессор, имитирующий мозг, записывал программу сознания биоробота. После этого он передавал их Эри, и она начинала их обучать. Эри прививала им навыки «человеческого поведения». Рядом с ней всегда крутился малыш Джо. Как же разительно отличался он своей человечностью от тех биоников, которые бесчинствовали теперь в городах. Любимов не любил вспоминать о том, что пережил и то, что случилось с их институтом…
Лишь изредка, несмотря на все радости его нынешней жизни, ему становилось грустно, тогда он улетал вниз, к морю, и там, сидя на огромном нагретом за день камне, вспоминал о том, как пришлось покинуть ему ставшие родными за долгие годы работы в них стены института. Вздыхая, Любимов вспоминал о Вертинском. Тот остался там, в своей лаборатории, куда однажды ворвались бионики. О том, что это произойдет, Любимов и Вертинский стали догадываться заранее. В своём желании расправиться с андроидами и теми, кто их придумал – людьми, бионики всё ближе и ближе подбирались к тем, кто сотворил их самих. По слухам, бионики были особенно злы на своих создателей, которые, как считали они, сделали их невольными участниками грандиозного эксперимента. Вертинский надеялся их переубедить. Любимов же всеми силами стремился увезти учителя из института.
– Сергей, спасибо вам за ваше горячее желание, – отвечал на все его уговоры старик, – но это вам, ещё достаточно молодому, перспективному есть ради чего жить. Там, в вашем доме, вас ждет та, которая придает смысл вашей жизни. А что делать мне, старику, рядом с вами?
– Станислав Евгеньевич, зачем вы так говорите? – Любимов всегда на такие слова возражал. – Эри будет рада, если вы будете жить вместе с нами. Вы сможете работать, я же вам рассказывал, о своих проектах.
– Нет, Сергей, нет. Я устал. Эри единственная из биоников, кто по своим душевным чертам стала человеком, и то это только благодаря огромным вашим стараниям, мой друг. А остальные…
– Станислав Евгеньевич, теперь всё будет иначе. Я работаю над принципиально новыми существами, по своим морально-этическим качествам они уже сейчас лучше людей, лучше нас всех…
Потом Любимов ещё долго рассказывал профессору о том, что задумал, но ему так и не удалось убедить своего учителя снова приняться за работу. Биоников тот считал своей огромной неудачей. Всё теперь указывало на то, что они создали всего лишь биологический материал, заготовку для создания человека, но не самих людей.
Институт Любимову пришлось покидать быстро, он убегал, когда уже у стен звучали взрывы. Вертинский остался. Вспоминая об этом, Любимов всегда теперь становился мрачным и много вздыхал. Перед своим отлетом он успел сделать то, что давно планировал – новая прошивка андроидов была запущена им в сеть. Нулевой закон, выверенный и просчитанный во всевозможных вариантах, уже на следующий день был прописан в процессоре каждого андроида. Любимов верил, что теперь роботы изменятся. Он хотел дать им шанс стать теми, кем не смогли стать бионики. Ставя на первое место заботу о других, андроиды будут развиваться. Частенько Любимов жалел о том, что в мозг живых существ нельзя также просто внести подобную программу. В институт он вернулся несколькими неделями позже, но увидел только обгоревшие руины. К тому времени сам Любимов уже жил новой жизнью вдали от городов, от людей, от биоников в горах возле моря вместе со своей Эри.
Навсегда Любимов запомнит тот день, когда там, у бурлящей реки, услышал от Эри о её чувствах. Это произошло случайно. Любимов просто спросил её, о чём она думает, а она… Эри стала говорить, говорить, говорить… Она рассказывала ему обо всех своих переживаниях, об этом мире, о биониках, о роботах, о боге и о нём самом. Только тогда Любимов понял, как много значит он для этой девочки.
Любовь – вот что являлось ключевым в становлении личности человека. Настоящая любовь. То истинное чувство, при котором желание делать что-то для других превосходит свои личные потребности. Бескорыстное стремление отдавать всё лучшее, что есть в тебе, другому, не ожидая за это ни похвалы, ни наград. Даже бездушное механическое устройство, способное к минимальному обучению, любовь могла превратить в высшем смысле в человека. Почему бионики были так жестоки и злы? Может быть потому, что общество забыло подарить им настоящую, искреннюю любовь.
Теперь Любимов всё чаще и чаще размышлял о том, чтобы ещё раз рискнуть, и запустить воспроизводящую капсулу. Эри не просила больше об этом, но он знал, что она хотела бы попробовать воспитать того, кто не только разумом, но и по строению тела будет человеком. Любимов видел, как радостно она возилась со своими механическими детьми, но робот, созданный Любимовым с внешностью ребенка, будет оставаться таким всегда. Его облик будет неизменным до тех пор, пока Любимов не даст его электронному мозгу новое тело. Способность меняться внешне по-прежнему оставалась особенностью только биологических существ…
Сейчас Эри радовалась за свою подопечную – Сару. Любимов знал, что им ещё многое предстоит. Как настоящего ребенка Эри будет учить Сару взаимодействовать с окружающим миром. Любимов отказался от установки в процессоры своим биороботам каких бы то ни было программ. Роботов они вместе с Эри воспитывали сами, своим личным примером.
Начинался новый день. Один из тех, в которых Любимов был счастлив. С увлечением приступил он к текущим делам. Сначала с андроидами и с теми из биороботов, кто был уже к этому готов, они работали в лаборатории, затем отправились на огород. Продукты для своего пропитания Любимов и Эри научились выращивать сами. После этого занимались водопроводом, ремонтировали летательный аппарат, установили новый генератор. Андроиды и биороботы помогали ему во всём. После, Эри занялась обучением младших. Вместе с биороботами она ушла в класс.
– Сергей Владимирович, время играть в шахматы, – услышал Любимов рядом с собой голос робота Эдварда.
Созданный Любимовым, тот теперь был его лучшим другом и учеником. В спокойствии, рассудительности, исполнительности и желании развиваться Эдварда Любимову виделись лучшие качества человека. Да и внешне этого биоробота было от человека не отличить. Биоткани, прикрепленные к его металлическому скелету, позволяли ему ощущать прикосновения, изменения температуры и даже легкую боль. Благодаря этому Эдвард понимал, что значит слово «чувствовать». Он различал запахи.
– Проходи, проходи, Эдвард, сейчас начнем.
Любимов с Эдвардом сели за электронный стол. Эдвард расставил цифровые фигуры. Сегодня Любимов намеревался показать Эдварду очередной шахматный прием. Он не стал записывать роботу программу со сведениями всех существующих шахматных партий. Любимову важно было понять, насколько электронный мозг этого робота способен обучаться. За шахматами они разговаривали обо всём.
– Эдвард, как у Роджера дела с изучением английского? – спрашивал Любимов.
