Роберт Хайнлайн - Двойная звезда
Наконец он тихо спросил: — Так значит, он все-таки придет в себя через несколько дней?
— Так утверждает доктор Кэпек.
— Не давайте ему работать, пока он полностью не встанет на ноги. Это просто бесценный человек. Да вы и сами прекрасно знаете это, не так ли? Он один стоит шести таких, как вы и я. Так что продолжайте свою игру до тех пор, пока он не поправится. Он нужен Империи.
— Да, сир.
— Перестаньте повторять это «сир». Раз уж вы замещаете его, так зовите меня просто «Виллем», как он. А знаете, как я раскусил вас?
— Нет, сир... нет, Виллем.
— Он звал меня Виллемом уже лет двадцать. Мне сразу показалось странным, что он перестал называть меня по имени в личной беседе, хотя бы даже и по официальному вопросу. Но тогда я еще ничего не заподозрил. И хотя ваша игра была превосходной, она навела меня, на кое-какие мысли. А когда вы пошли смотреть на мои поезда, я убедился окончательно.
— Прошу прощения. Каким образом?
— А потому, что вы были вежливы, приятель! Я и раньше имел обыкновение показывать ему свои игрушки — и он всегда становился просто груб, считая это совершенно непотребным времяпровождением. Наш спор превращался в своего рода маленькое представление. И мы оба получали большое удовлетворение.
— О! Я не знал этого.
— Откуда вам знать? — Тогда я еще подумал, что должен был бы знать, если бы не это проклятое полупустое ферли-досье... И только позже понял, что досье четко выполняло свою функцию в полном соответствии с теорией, которая лежала в основе всего ферли-архива. Ведь архив должен был помогать известному человеку помнить о менее известных людях. Но ведь именно к ним-то император и не принадлежал.
Конечно же, Бонфорту не требовалось заносить в досье сугубо личные сведения о Виллеме! Да он, скорее всего, счел бы непорядочным иметь заметки интимного характера о своем монархе там, куда мог сунуть нос любой из его клерков.
Я не понял совершенно очевидной вещи — хотя, даже если бы и понял, досье от этого полнее не стало бы.
А император тем временем продолжал: — Ваша работа просто изумительна. И после того, как вы рискнули провести марсианские гнезда, не удивлюсь, что вы решили обвести вокруг пальца меня. Скажите, мог я когда-нибудь видеть вас по стерео или еще где-нибудь?
Когда император пожелал узнать мое настоящее имя, я, Конечно же, назвал себя. Потом я довольно стыдливо назвал свой сценический псевдоним. Он сначала молча уставился на меня, затем всплеснул руками и воскликнул. Я подумал было уже, что рассердил его: — Вы слышали обо мне?
— Слышал ли я о вас? Да ведь я один из самых горячих ваших поклонников. — Он еще раз пристально взглянул на меня. — Нет, вы все-таки как две капли воды похожи на Джо Бонфорта. Даже не верится, что на самом деле вы Лоренцо.
— Но это действительно так.
— О, я верю, верно. А помните тот момент, ну в мюзикле, где вы играете бродягу? Сначала вы там пытаетесь подоить корову... куда там! А в конце-концов лакаете из кошачьего блюдечка, но даже кошка отгоняет вас прочь?
Я подтвердил это.
— Свою пленку с этим мюзиклом я истер до дыр. Эта вещь заставляет меня плакать и смеяться одновременно.
— Так и должно быть, — заколебался я, а затем признался, что своего героя из «Усталого Вилли» постарался скопировать с одного великого артиста прошлого столетия. — Но вообще-то я предпочитаю драматические роли.
— Такие, как эта?
— Ну... не совсем. Этой ролью я уже сыт по горло. Надолго меня не хватит.
— Да, похоже на то. Ладно, тогда скажите Роджу Клифтону... нет, не говорите ему ничего. Лоренцо, я думаю, от того, что кто-нибудь узнает о нашем разговоре, никому пользы не будет. Если вы расскажете о нем Клифтону и, даже передадите, что я просил не беспокоиться, он все равно будет волноваться. А ведь ему многое предстоит сделать. Так что давайте-ка никому ничего не будем говорить, а?
— Как пожелаете, мой император.
— Бросьте вы это. Просто будем держать все это в тайне, потому что так лучше для всех. Жаль, что не могу навестить больного дядюшку Джо. Хотя вряд ли я смог бы ему чем-нибудь помочь — правда, некоторые считают, что прикосновение короля творит чудеса. Так что будем держать языки за зубами и делать вид, что я вас не раскусил.
— Да... Виллем.
— А теперь, думаю, вам лучше идти. Я и так держу вас очень долго.
— Сколько вам будет угодно.
— Наверное, придется позвать Патила, чтобы он вас проводил — или вы знаете дорогу? Нет, секундочку... — Он стал лихорадочно рыться в ящике стола, шепча себе под нос: — Опять эта девчонка наводила порядок тут. Ага, нет, вот он. — Он извлек из ящика небольшой блокнот и сказал: — Может быть, мы больше не встретимся. Не будете ли вы так любезны оставить свой автограф на прощание?
Глава 9.
Роджа и Билла я застал нетерпеливо грызущими ногти в верхней жилой комнате Бонфорта. Не успел я появиться на пороге, как Корпсмен бросился ко мне. — Где вы, черт вас возьми, пропадаете?
— У императора, — холодно ответил я.
— Вы проторчали там в пять или в шесть раз дольше, чем следовало бы.
Я даже не подумал отвечать ему. Со времени того спора по поводу речи мы с Корпсменом продолжали сотрудничать, но это было больше насущной необходимостью, чем браком по любви. Мы работали вместе, но на самом деле топор войны не был зарыт в землю. Я вполне мог ожидать, что он вонзится мне между лопаток. Каких-либо специальных шагов к примирению с ним я не делал да и не видел к тому оснований. На мой взгляд, его родители бегло переспали друг с другом на каком-нибудь маскараде.
Того, что я поссорюсь с кем-либо другим из членов нашей команды, я даже представить себе не мог, но единственной приемлемой формой поведения с моей стороны Корпсмен считал поведение слуги. Шляпа в руках и лишь «Да, сэр», или «Нет, сэр». На это я бы ни за что не пошел, Даже ради примирения с ним. Я был профессионалом, который выполнял сложную профессиональную работу.
А мастера своего дела не входят с черной лестницы; к ним всегда относится с уважением.
Поэтому я просто проигнорировал его слова и спросил Роджа: — Где Пенни?
— С ним. Сейчас там она, Дэк и док.
— Он уже здесь?
— Да. — Клифтон заколебался. — Мы поместим его в комнате, которая предназначается, в принципе, для жены владельца этих апартаментов. Она находится рядом с вашей спальней. Но это единственная комната, где мы можем обеспечить ему полный покой и необходимый уход. Надеюсь, что вы ничего не имеете против?
— Конечно, нет.
— Вас это ничуть не стеснит. Две спальни, как вы ужа заметили, соединяются между собой гардеробной, но дверь в нее мы заперли. Она совершенно звуконепроницаема.
— Звуки не помешают. Как он себя чувствует?
Клифтон нахмурился. — Лучше, немного лучше — в общем. Большую честь времени он в полном сознании. — Он поколебался. — Если хотите, можете зайти к нему.
Некоторое время я молчал. — А что думает доктор Кэпек о возможности его появления на людях?
— Трудно сказать, всему свое время.
— Но все-таки. Дня три-четыре? На мой взгляд, этот срок достаточно короткий, чтобы можно было отменить все встречи и потихоньку незаметно исчезнуть. Родж, не знаю, как бы это лучше объяснить, но несмотря на то, что я с огромным удовольствием посетил бы его, считаю, что такой визит был бы просто вреден, пока я не появлюсь в его роли последний раз. Встреча с ним может повредить моей имперсонации. — Однажды я сделал ужасную ошибку, пойдя на похороны собственного отца; после этого в течение многих лет стоило мне вспомнить его, я ясно видел отца лежащим в гробу. И только со временем начал представлять его таким, каким он был при жизни — мужественным, властным человеком, который всегда направлял меня твердой рукой и учил мастерству. Поэтому я опасался, как бы что-нибудь в этом роде не вышло в результате моей встречи с Бонфортом. До сих пор я играл здорового человека в расцвете сил, каким видел его на экране. И я боялся, что если увижу его больным, то воспоминание об этом будет неотступно преследовать меня и мешать делать свое дело.
— Я не настаиваю, — ответил Клифтон. — Вам виднее. Мы, конечно, можем держать вес вдали от публики, но хотелось бы, чтобы вы довели роль до конца и были в состоянии выступать до тех пор, пока он не поправится.
Я чуть было не ляпнул, что император говорил мне то же самое. Но вовремя спохватился — потрясение от того, что император раскрыл подмену, немного выбило меня из колеи. Тут я припомнил еще об одном деле. Вынул из кармана измененный список кабинета и вручил его Корпсмену. — Это одобренный Его Величеством вариант для репортеров, Билл. В списке есть одно изменение — Браун заменен на де ла Торре.
— Что?
— Джезус де ла Торре вместо Лотара Брауна. Так пожелал император.
