Павел Виноградов - Деяние XII
С отпечатками пальцев обошлись ещё проще: свели каким-то жужжащим агрегатом, в конструкцию которого Руслану углубляться не хотелось – операция была довольно неприятная. В общем, прибывший в конце августа в артельную обитель во имя Честнаго Животворящего Креста Господня (Санкт-Петербург) новопослушник Ставрос не имел почти ничего общего с умершим далеко в Сибири и уже зарытым в безымянной яме осужденным Загоровским Р.Е.
Ему вдруг стало невыносимо тошно. Руслан приоткрыл окошко и, повернувшись к полке на стене, извлек из-за книг початую пачку «Опала», спички и пустую банку от кильки. Курить послушникам строго воспрещалось, но здесь считали, что важно взращивать в них дерзость и предприимчивость, потому карали – и карали жестоко – за то, что они попадались, а не за собственно проступок. И Руслану за мелкие прегрешения доводилось отведать «берёзовой каши», но нарушать устав Обители он от этого не перестал.
Закурив со второй спички – у него слегка дрожали пальцы, он наполовину высунулся в окно, жадно вдыхая ночной воздух, вслушиваясь в тревожный шум столетних тополей под порывами ветра.
Теперь его прорвало. Перед глазами стояла дурацкая ехидная улыбочка Рудика, его жёсткие чёрные кудри, которые тот подкрашивал, дабы скрыть раннюю седину, Руслан слышал его особый смешок: «Хо-хо-хо», – осторожный, чтобы поменьше появлялось морщин… И опять видел выпученные мёртвые глаза, вновь и вновь стряхивая труп с клинка, на который сам насадил его.
Раздавив сигарету, порвал окурок на кусочки, выбросил на улицу, сполоснул руки в раковине, спрятал банку, пачку и спички за книгами. Всё это проделал автоматически.
Закрыв окно, прижался лбом к стеклу.
– Упокой, Господи, душу убиенного раба Твоего! – промычал прямо в свою развёрстую душу.
Постояв пару секунд, повернулся к маленькому иконостасу в углу и рухнул на колени.
Его вечернее правило сегодня длилось долго.
СССР, поселок Ржанка Энской области, 3 июля 1982
– Мне-то уйти отсюда проще, чем было попасть, – заметил Дервиш. – Но это мне, а вот ради тебя придётся потрудиться.
После завтрака они сидели в «Греческом зале», не обращая внимания на шумно снующих туда-сюда больных, их лица-маски – непроницаемые, пустые, расплывшиеся в безумной ухмылке или искорченные внутренними бесами. Для обоих всё это уже были призраки предыдущего уровня. А они переходили на новый.
– Я не думал, что попасть сюда так трудно, – заметил Руслан. – Мне это удалось как-то слишком легко.
После «ночи Орла» он явственно ощущал в себе изменения. Дело даже не в том, что его перестали посещать голоса и он больше не изрекал страхолюдных стихов. Непонятные вспышки лихорадочного веселья почти прекратились, в душе его воцарились строгий порядок и уверенность в будущем. Хотя он понятия не имел, что будет с ним дальше, но не выспрашивал жадно Ак Дервиша. Такое поведение могло показаться равнодушием, но опытный батырь понимал, что на самом деле оно есть знак того, что юноша совсем готов к погружению в Игру. Матерый артельщик не раз видел эту непоколебимую сосредоточенность воина перед боем, но в глубине души иной раз дивился, как такое могло снизойти на зеленого ещё совсем мальчишку.
«Он не мальчишка, – одернул себя старик. – Отроку – отрочье…»
– Видишь ли, – ответил он на прикрытый сарказмом вопрос Руслана, – мое оперативное поле довольно далеко отсюда – в Средней Азии. Попасть в сумасшедший дом там для меня не составляет ни малейшего труда. Мне достаточно дать себя туда посадить, если мне это в кои веки понадобится. Но тебя-то упекли в Сибири, поэтому мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы быть рядом с тобой. Не слишком большие, правда, – все-таки нам повезло, что ты попал не в спецбольницу. Но и туда бы я сумел пробраться. А вот вытащить тебя отсюда – штука мудреная.
– Чего мудрить – выйдем ночью, как всегда, да и пойдем в город, – пожал плечами Руслан, но сказал это, скорее, чтобы разговорить старика, смутно сознавая, что столь безыскусный исход не для них.
– Без прикрытия? Без легенды? Ну-ну, – покачал головой Дервиш. – Противник узнает об этом сразу же, и через пару часов наши трупы будут надежно зарыты в лесу… Знаешь, сколько агентов Клаба приходится на один квадратный метр Ржанки, с тех пор, как ты сюда прибыл?..
– А как же мы тогда с тобой каждую ночь гуляли? – чуть встревожено спросил Руслан.
– А я здесь на что? – хмыкнул Дервиш.
– Неужели всем глаза отводил? – недоверчиво спросил юноша.
Старик пожал плечами.
– Я не Господь Бог. И даже не Мастер, чтобы ТАК отводить взгляд. Приходилось, конечно, когда недоработка артельных случалась. Но такое раза два только было: оперативные мероприятия по прикрытию наших прогулок совершались на уровне достойном.
Дервиш покачал головой.
– Знаешь, я бы на твоем месте удивился, что за все наши ночные похождения мы ни разу не встретили ни одного человека… Такое отсутствие наблюдательности не делает тебе чести.
Юноша понял, что учитель прав и смутился. Конечно, он нтмечал безлюдность поселка и его окрестностей, когда они по нему бродили. Но подсознательно относил это к чреде необъяснимых чудес, страшных и удивительных, непрерывно сотрясавших его жизнь уже почти год.
– В общем, уходим сегодня, – не пожелав длить смущение ученика, вынес вердикт Дервиш.
Руслан заметно вздрогнул, но промолчал.
– Ты не спрашиваешь, как?
– Зачем? Вы мне скажете, когда будет нужно.
Ак Дервиш одобрительно кивнул и вдруг неожиданно вскочил с места.
– Подожди-ка, – бросил Руслану.
Несколькими скользящими движениями он приблизился к Джигиту, который собирался открыть дверь, ведущую на вахту. Скорее всего, хотел выпросить у доброго Гусара таблетку цитрамона, который потреблял за неимением более сильных снадобий («Ну что, злыдень, вымогать пришел?» – вздохнет длинноволосый, со щегольскими усиками санитар, и выдаст колесо, отлично зная, что никакая голова у актуального «злыдня» не болит).
Но дверь Джигит открыть не успел: ошеломленный Руслан, который один смотрел в эту сторону, увидел, как Дервиш легонько коснулся предплечья наркомана и пошел дальше, будто продолжая ритуальную прогулку по залу, а рядом с Джигитом оказался случайно. А тот вдруг изумленно передернулся, как-то неуверенно схватился за стену, потом медленно сполз на пол и перестал двигаться.
Увидавшие падение больные крикнули на вахту, вокруг Джигита засуетились Гусар с Аленой. Потом появился и врач.
– Вот тебе наглядный пример срочной нейтрализации угрожающего фактора, – Ак Дервиш спокойно уселся рядом с Русланом, мрачно наблюдающим, как недвижного Джигита уносят в палату.
– Каналья собирался на нас донести, – пояснил, наконец, Дервиш, – я с самого начала видел, что он нас внимательно слушает. А ты не заметил. И это тоже очень плохо.
– Ты его убил, – обвиняюще заявил Руслан.
– Много чести, – хмуро усмехнулся старик и показал юноше пустой одноразовый шприц. – Просто будет спать до завтра. Но будь это необходимо – убил бы.
Это прозвучало простой констатацией факта.
После отбоя Дервиш вытащил из-под своей кровати два пакета, один отдал Руслану, который обнаружил там простенький противогаз. Не успев задать вопрос, Руслан получил краткую инструкцию:
– По моему знаку надеваешь противогаз как можно быстрее и спокойно сидишь на койке. Пока лежи. Но не вздумай спать.
Руслан кивнул.
В тревожном ожидании прошло часа полтора. Рядом на койке недвижно почивал Джигит – врач так и не разобрался, что с ним случилось, и оставил в покое. Отделение уже окутал обманчивый больничный полусон-полубред. Напряжение Руслана, парадоксальным образом погружавшее его в дремоту, с которой он боролся все это время, схлынуло. Его дух успокоился, сделался готовым ко всему.
И как раз в это время от вахты донеслось сильное шипение, какое бывает, когда зимой неожиданно прорывает трубу теплотрассы и в морозный воздух вырывается пышный султан пара. Но в данном случае это был не пар – Руслан ощутил резкий, всё усиливающийся запах.
Ак Дервиш, мгновенно сев на койке, махнул рукой и одним движением натянул противогаз. Руслан поспешно последовал его примеру, но провозился дольше – на уроках ГО никогда не блистал. Его слегка повело от неприятного запаха, но тут же полегчало.
От вахты раздались всполошенные крики и сразу затихли. Больные подскакивали на койках и валились обратно, те, что бродили в тоске и бессоннице, попадали на пол. Вскоре во всем отделении в сознании остались только двое. Старик подал Руслану знак, и они вместе ринулись к двери на вахту.
Она резко раскрылась, пропустив несколько человек в тёмных костюмах и противогазах. Один держал какой-то прибор, постоянно всматриваясь в данные на мониторе. Увидев, наконец, нужные, быстро снял противогаз – Руслану оказалось совершенно незнакомо его напряжённое лицо. Все остальные последовали его примеру.
