Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель
На вершине ее встретили Немов и его таинственный друг Контров.
— Чего только не бывает на свете, — сказал Немов, вроде как с осуждением.
— Это не я придумала, меня Зимин подучил. Сама бы я так высоко не залезла, — сказала Марго, почувствовав, что пора начинать оправдываться. — Но если вам не нравится, я могла бы спуститься, только неохота.
— Познакомишь нас с Зиминым?
— Да, конечно, но только если вы пообещаете, что не будете его бить.
— Договорились.
— Его нельзя бить по голове, он очень умный.
— Очень надо.
Марго рассмеялась, она знала, что Зимин любит такие двусмысленные фразы. Трудно было понять, что означало это «очень надо». То ли обещание не бить Зимина, когда он попадет к ним в лапы, то ли, наоборот, горячее желание отыскать Зимина, и навалять ему как следует. Марго это уже не волновало. А с двусмысленными словами пусть разбираются Зимин и красавец Немов.
13. Марго и иностранец
Зимин весьма удобно устроился на диване, поджав под себя ноги, и пытался вспомнить, что такое радио, и какое отношение оно может иметь к человеческому счастью. В старой книге ему встретилось утверждение: «Радио есть, а счастья нет»! Энциклопедический комментатор тут же подсказал, что радио — это старый способ беспроволочной передачи звукового сообщения на расстояние посредством радиоволн. Эта была не слишком полезная информация для философских размышлений о человеческом счастье и возможных способах его отображения в литературных произведениях. Но другой у Зимина не было. И он решил, что неплохо было бы обдумать хотя бы то немногое, что ему стало известно:
1. Сама по себе передача звуков на расстояние когда-то считалась возможным источником счастья;
2. Эти надежды не оправдались.
Наверное, люди в стародавние времена, — все люди, а не отдельные продвинутые или специально назначенные для этого начальниками гиганты мысли, — знали что-то столь важное про человеческую природу и общественную выгоду, что наш мир обязательно изменился бы в лучшую сторону, если бы все по очереди смогли высказаться перед радиопередатчиком. Поэтому и считалось, что если бы эти самые главные фразы, а их, понятное дело, не могло быть слишком много, стали при помощи радиоизлучения общественным достоянием, они обязательно послужили бы основой для создания нового справедливого общества.
Зимин с сомнением покачал головой. Такая картина устройства мира выглядела слишком привлекательной и разумной, чтобы иметь хотя бы минимальные шансы быть реализованной.
И вот однажды радио появилось. И правильные фразы были произнесены вслух. Но счастье почему-то прошло стороной. Об этом было сочинено огромное количество умных книг. И если повезет, то и Зимин напишет свою версию истории про ускользнувшее из рук человечества счастье. Только книга не будет грустной, не такой он человек, чтобы грустить по пустякам. Счастье — понятие, которое трудно определить, сколько людей, столько и представлений о нем. У самого Зимина мнение о счастье пока не сформировалось. Он очень плохо представлял, каково это — быть счастливым.
Зимин стал напряженно думать о феномене счастья, попытался вспомнить моменты, когда сам был счастлив. Наверняка он время от времени испытывал это чувство. Не могло же счастье вечно обходить его стороной. Только ничего разумного в голову не приходило. Ему довольно часто бывало весело, и удачи случались, бывало, что и мечты исполнялись, и здоровье до сих пор не подводило… Но было ли это счастьем? Ответа он не знал.
Ему оставалось надеяться, что он будет больше знать про счастье, когда напишет литературное произведение. От первой до последней буквы. Но когда это случится! Зимин даже зажмурился, когда представил, сколько еще работы ему предстоит.
В прихожей раздался характерный шум — вернулась с прогулки Марго. Зимин хотел расспросить ее о счастье, но, к сожалению, обнаружил, что она чем-то взволнована или расстроена.
— Что-то случилось? — спросил он скорее по инерции, не рассчитывая получить ответ, но Марго ответила.
— Я не знаю, можно ли назвать происшедшее со мной случившимся.
Зимин не поленился и записал фразу в свою записную книжку, очень уж она ему понравилась. Потом пригодится, подумал он, с интересом посмотрев на подругу.
— Иногда мне кажется, что я научилась предсказывать будущее.
— Продолжай.
— Помнишь, на прошлой неделе я сказала, что останусь с тобой, пока не встречу другого человека, лучше тебя? — сказала Марго, нахмурившись.
— Да. Что-то такое было. Припоминаю. Но это же была шутка?
— Я сначала тоже так подумала. Но оказалось, что это предсказание.
— Ну?
— Я его встретила.
— Зачем ты мне об этом говоришь?
— Не будь противным! Мне хочется рассказать тебе о нем, посоветоваться.
— Как будто мы подружки?
— Да!
— Но мы не подружки.
— Ты будешь слушать? Вообще-то, это и тебя касается.
— Прости. Не понял.
— Как ты можешь что-то понять, не выслушав меня?
— Хорошо, рассказывай.
— Сам знаешь, ты свою жизнь пока еще не наладил, у меня нет особого резона оставаться с тобой. Конечно, ты парень хороший, кто же спорит. Но этого мало. Сама не понимаю, почему до сих пор тебя не бросила. Мать меня предупреждала, что бывают обстоятельства, когда сердцу не прикажешь. Наверное, это мой случай. Но нельзя же портить свою жизнь из-за какого-то сердца. Правда? Ты не молчи, кивни.
Зимин послушно кивнул. Он потерял нить разговора. Но ему стало любопытно, хотелось узнать, чем закончится рассказ Марго. К своему удивлению, он понял, что это был первый по-настоящему серьезный разговор между ними. И, кажется, последний.
— Нельзя все время доверяться сердцу, настало время включить голову, — сказала Марго с грустью.
Это была еще одна фраза, которую Зимин не ожидал от нее услышать. Не исключено, что он ее недооценивал, а может, просто не догадывался, что с ней можно говорить на отвлеченные темы.
— А когда включаешь голову, то ясно понимаешь, что от тебя следует держаться как можно дальше, потому что толку все равно не будет. Ты относишься к тому редкому числу перспективных людей, про которых точно известно, что все их начинания с треском провалятся. Не потому, что ты как-то по-особенному глуп или ленив, вовсе нет, но тебя почему-то не интересуют перспективы. Совсем. И это не лечится.
— Но ты пока еще со мной, значит, все еще надеешься, что однажды я вытащу свой счастливый билет.
— Уже нет. Я рядом с тобой только потому, что мне так приказывает сердце. Но однажды я проснусь и пойму, что стала бессердечной. Встану и пойду. И ты меня больше не увидишь.
— Что это ты все про меня. Давай, расскажи про своего нового ухажера. Он перспективный?
— Я не знаю. Он чужой.
— Здрасьте, приехали!
Марго решилась. И рассказала свою странную историю. Это была история не про любовь и не про перспективы. Однажды в кафетерии она познакомилась с симпатичным веселым парнем. Он много шутил и подарил цветок. Они долго беседовали о старинных танцах и контрабандной косметике, которую смелые парни доставляют в Трущобы прямиком из Усадьбы. Небов, так звали красавца, очень смешно изображал отчаяние обитательниц Усадьбы, когда те узнавали, что их фирменными препаратами пользуются обитательницы Трущоб. Кстати, обещал достать флакон и для Марго.
— А еще о чем говорили? — спросил Зимин.
— В каком смысле?
— На какие темы? Что он тебе рассказывал? О чем спрашивал?
— Не помню. А-а. Вот. Ты прав. Он меня действительно спрашивал.
— О чем?
— Ни о чем, просто задавал вопросы. Хотел, чтобы я ему отвечала. А мне не хотелось. Я ему сказала, что если ему нужны ответы, то вопросы нужно задавать тебе.
— Мне? — удивился Зимин.
— Конечно. Ты у нас любитель заумных разговоров с вопросами и ответами.
— И что тебе ответил Небов?
